Н. Денисов - Стезя Страница 13

Поленницы

Поленница к поленнице –И кладка хороша!Труды мои оценятся,Ведь вложена душа.

Я по-крестьянски бережноМинутой дорожу.Безвестности, безденежьюТопориком грожу.

Поленница – к поленнице,Кладу, не устаю.Красивой современницеПолешки подаю.

Хоть комары-комарикиЕдят нас, будь здоров,Не отступлю от лирикиИ на укладке дров.

Да-да, зимой оценитсяСтарательность моя:Поленница к поленницеБерезовая!

Герани

Посвящаю моим братьям

Несут как по воздуху сани!Морозно. И кучер с кнутом.В огнях неусыпных геранейСияет родительский дом.

Приедем, на печь завалюсь я:– Кто сладко мурлыкает здесь?Кот Васька проснется на брусе,Наэлектризованный весь.

Как вкопана, встала упряжка.– Э – гей! Распрягай рысака! –И мама... И падает чашка...Лет двадцать прошло? Иль века?

Опять нас встречают герани.Но скольких не вижу огней...Ах, сани, морозные сани,Безжалостный топот коней!

Неизвестный

В гимнастерке застиранной, скромной,Да и выправкою – не орел,Он стучался к нам полночью темной,Обогрелся и дальше побрел.

Детство, детство!По белому светуСколько сирых прошло и калек!Но запомнился сумрачный этот,Неприметный ночной человек.

Может быть, на побывку спешил он,Может, в полк возвращался назад?У дороги проселочной стылойПохоронен боец, говорят.

И душа – то болит, то отпустит:Столько было чудес на земле,Что не верится собственной грусти,Безымянным могилам во мгле.

Вот узнать бы в селеньях окрестных,Старожилов бы надо спросить:Не стучался ли к ним неизвестный,Не просил ли кваском напоить?

В Сургуте мороз

В Сургуте мороз. И в гостинице тесно.У солнца о нас не болит голова.Я тоже застрял, и пока неизвестно,Когда отогреют к полету Ан-2.

Ну как тут не вспомнишь крестьянские саниВозницу в тулупе, себя на возу,Как прямо с мороза в натопленной банеСияет распаренный веник в тазу.

Ну как не заметишь, что город в запарке,И в орсовской лавке не продан товар,И густо над крышей вон той кочегаркиКлубится совсем неизбыточный пар.

В такую бы пору за чаем семейнымПосиживать мирно, не зная хлопот.Но требует «шайбу» на поле хоккейномОхочий до зрелищ сургутский народ.

В глубины уходят долота и буры,Вот только железо – серьезный вопрос –Нет-нет да не выдержит температуры,И снова руками разводишь: моро-оз!

На улочках Увата

И тишина, и белый русский снегНа деревянных улочках Увата.И на снегу резвятся пацанята,И я брожу, бывалый человек.

Вон трактора с прицепами бегут,Они спешат, наверно, за соломой.Вот катерок во дворике райкома,А там паром и зимник на Сургут.

Не пережив разора и беды,Здесь снова ждут с тревогой половодьяГубительная мельница водыНе раз топила лучшие угодья.

Разгул стихии! Бог ее простит.Но от людей бежали зверь и птица.Какая тут душа не загруститИ в торжестве добра не усомнится!

Когда ж опять взбунтуется Иртыш,Грозя разором целому району,Я так хочу, чтоб радость этих крышНе потревожил холод похоронный,

Чтоб где-то был паром на берегу,И ребятня на улочке знакомой,И катерок, зимующий в снегу,И «Беларусь», спешащий за соломой...

* * *

Со всеми грачами, стрижамиХоромы – считай, терема –Берут за гроши горожанеВ пустующих селах дома.

Летят «Жигуленки» и «Лады»По следу телег и саней.Не стало привычного ладаУ старых лиричных плетней.

Случайно в тенетах чердачныхТо прялка, то серп удивит.По все же расчетливый, дачный,Спеша, утверждается быт.

При всяких лихих переменахМы рады кивать на судьбу.Я тоже купил за бесценокВ сибирском селенье избу.

Конечно, морковка, редиска,И речка, и поле – близки.Но чувство – как будто у близкихВсе это отнял воровски.

Ночные гости

Прямо к ужину и подоспели,Видно, дом наш попал на пути.Половицы скрипели и пели,Занавески плескались в кути.

Помню точно, что не было пира,Было хлебушка полкалача.Но дымилась картошка в мундирахИз ладони в ладонь.Горяча!

Это мать подала.А у печкиБатя шумно лучины тесал.Над коптилкою слабым сердечкомКеросиновый свет угасал.

И наутро мы их покормилиЛишь потом, проводив за порог,Я спросил:– Ну а кто это были?Мать вздохнула:– Да люди, сынок...

* * *

Да, идиллии нет и не будет,И пора, не сваляв дурака.Без гордыни подумать о людяхИ отчаливать из Кармака.

Что ж, пора! Потихоньку оденусьИ поверю, что жизнь хороша.Боже мой, а куда ж еще денусь.Коль и здесь не на месте душа!

Коль и в этой избе придорожнойЗапереться навек не смогу –От себя, от друзей ненадежных,Что злословят в досужем кругу.

Будет в жизни и горше и слаще,Но сегодня, светлея лицом,Все любуюсь на иней бодрящий:Побродить бы еще с ружьецом.

ПОЛЕ

Памяти И. М. Ермакова

«Вечер памяти Ермакова».Над Казанкой – добро взглянуть,Накаляется поселковыйЗабураненный млечный путь.

Над Казанкою – крыши, крыши,То задумчивы, то светлы.Вот и мы содвигаем ближеНаши праведные столы.

Новый клуб нагревали долгоЕрмаковские земляки.А за окнами ветер волглый,Неокрепшие топольки.

А за окнами стог соломы,И под снегом трава жива.Но в груди застревают комомНеобкатанные слова.

Вечер памяти... Вечер, вечер –Скромный и дружеский ритуал.Жил, как праздновал, человече,Книги солнечные писал.

Поклонялся родному полю,Добрый вырастил урожай.Слышу давнее: «Пишешь, Коля?Если взялся, не оплошай!»

Слышу во поле завируху,Завивает – не разобрать.В этом поле, хватило б духу,Будем яростнее стоять!

Не о том ли шумят в застольеСотоварищи и друзья?Только слышится: «Пишешь, Коля?Оплошать нам никак нельзя!»

Перед сечей

Еще не пир поганых птиц,Не крики и не стоны, –Он слушал – доят кобылицНаложницы и жены.

Еще туман не отступалОт бивака Мамая.Но Челубей коня седлал,Утробно отрыгая.

Еще зарей был обагренКовыль у коновязей.Но Пересвет из-под знаменЖдал только знака князя.

И жаждал, жаждал русский мечКровавого объятья.И молвил князь Димитрий речь:За Русь ударим, братья!»

Когда ж рассеялся туман,Когда настало время,Впервые вздрогнул грозный хан,Ловя ногою стремя.

День 12-й апреля

К полудню даже стало жарко,На солнце вышли старики.А снег в накрапинах соляркиЕще годился на снежки.

Такой денек не зря подарен,Мы дружно встали по местам...Тут и настигло нас:– Гагарин! –Тут и узнали мы:Он – там!

Да, он уж в далях неба мглистыхПобедно мчал за окоемНад нашей школой трактористовВ железном спутнике своем.

Он мчал над домиком под горкой,Что ждал на праздники меня,Мчал над Москвою, над Нью-ЙоркомОн видел: вертится Земля!

Как я мечтал об этой доле,Как я хотел взлететь тогда!Но пусть не в космосе, а в полеМоя осталась борозда.

Ведь те поля, что мы вспахали.Подняли к солнцу зеленя,Его, гагаринские, далиС родной землей соединя.

Солончаки