Александр Перфильев - Стихи Страница 13

«И все проходит мимо… мимо…»

И все проходит мимо… мимо.И вот уже — седая прядь.И больше не о чем мечтать.И негде силы больше взять —Мой драгоценный, мой любимый.

У камелька, у огонькаЗовем мы жизнь издалека,Что скрылась за седьмой печатью.У камелька, у огонькаТак холодна твоя рукаИ так безжизненно пожатье.

Лист за листом и день за днемСрывает ветер за окномРазбойный и неутомимый…С тобой мы тоже, как листы —Сухи, ненужны, — я и ты,Мой драгоценный, мой любимый.

«Я родился — где северные ветры…»

Я родился — где северные ветры,Морозы, бури и снега,Где, презирая ваши километры,Царит тысячеверстная тайга.

Там люди, прямодушные, как дети,С холодным сердцем, кровью и умом,Но я тебя вдали от дома встретил —И больше нет дороги в дом.

Ты понимаешь, маленькая, где-тоЕсть дом, есть жизнь, есть травы и цветы,Есть все, чем прежде жизнь была согрета,Есть Родина… но это ведь… не ты.

Нет, нет — не ты… И я с холодной кровью,С душою, обреченной сентябрю,Перед твоею вскинутою бровьюЛесным пожаром целый год горю.

Снопы лучей на снежную равнину,Сиянье глаз вглубь сердца моего.Я не умею жить наполовину,Я знаю только: все иль ничего.

Я, может быть, сгорю совсем бесплодно,Последних песен не успев пропеть,Но разве можно быть с тобой холодным,С тобою разве можно не гореть?

Я дым люблю, костры в лесу и степи,И снега хруст, природы каждый звук,Но все отдам за ласковые цепиЧудесных маленьких, твоих горячих рук.

Ты вся поешь. Лицом и этой бровью,Всем телом трепетным. Ты сказка наяву…Пусть это люди назовут любовью —Я это песней жизни назову.

Лаконические строки

О любви — слова не говорят,Иногда мешает их звучанье,Лучше слов нам говорит молчанье,И глаза, которые горят!

Только не у каждого есть взглядаИскренность, подобная словам…Каждый должен догадаться сам,А не догадается — не надо!

«В первый раз мне не нравится осень…»

В первый раз мне не нравится осень,Опостылела тихая грусть,В первый раз я заботу забросилИ осеннего ветра боюсь…

Точно будто всей жизни обиды,Что стряслись над моей головой,Как больные слова панихидыВетер сыплет осенней листвой…

И когда он все листья размечетЯ из комнаты вниз не сойдуДожидаться томительной встречиВ опустевшем осеннем саду.

«Привет тебе, дальняя Тамушь…»

Привет тебе, дальняя Тамушь,Как больно в сентябрьские дниПодумать о том, что не нам ужНе нам уж сияют они…

В большом и нерадостном свете,Который мечту иссушил,Я как то совсем не заметилКрасивой и чуткой души.

Другими страстями пылая,Твои я запомнил черты,Как будто и знать не желая,Что это лишь внешняя ты.

Мне голос звучит хрипловатый,И кажется… вот ты войдешь,Ведь только лишь год… но утратыИ сотнями лет не сочтешь.

Тогда я не думал серьезно,Что нам эта встреча нужна.Все в жизни и рано, и поздноДля всех и во все времена.

«День и ночь я давно перепутал…»

День и ночь я давно перепутал,Ветер голову мне закружил,И тебя и меня он закуталРазноцветною радугой лжи.

Да и имя, что даже в похмельиМне звучит, как священный псалом,Предаю я на этой постели,Пропиваю за этим столом…

Потому ли, что жизнь нелегка мне,Голова тяжела и мутна,Или в пьяной пророческой травмеНеизбежная правда видна, —

Но в глазах твоих — мутной трясинеВижу я через годы вперед,Как другая, любимая нынеРавнодушно меня предает.

Петербург

Суровый гигант, у обрываЕдва удержавший коня,И северный ветер с залива,И ночь — продолжение дня.

Столица на почве бесплодной,Мираж на мильонах костей,Ты призрак немой и холодныйВ сиянии белых ночей.

В глаза твоей жизни небывшей,Затоптанной в серый гранитЦарь-ангел в улыбке застывшейС высокой колонны глядит.

Столица твой образ бесценен,Но, в вихре враждебных началС монгольскими скулами ЛенинТвою красоту развенчал.

И смотрит чухонское небо,Белесою ночью и днем,Как бронзовый всадник от гневаНизринулся в бездну с конем.

«Пусть ветер поет за окном…»

Пусть ветер поет за окном —Мы как-нибудь все же живем,Смеемся, поем иногда,Забыв, что уходят года.Заботой себя не тревожь —Все глупо, все пусто, все ложь…Сегодня целуй одного,А завтра забудешь его.Пусть будет он близок и мил,Но трудно любить средь могил…И ветер колотит крыломВ пустой и разрушенный дом.

«С тобой мне легче, потому что ты…»

Люшеньке

С тобой мне легче, потому что тыСама страдаешь и поешь при этом,Мы оба терпкой грустью налиты,Как пруд осенний, бледным лунным светом.

С тобой вдвоем — я все перетерплю,Все позабуду, выпою, развею…Не потому ль назвал тебя я — Лю,Что полностью сказать: лю-блю — не смею?

«Всегда со мной в работе иль покое…»

Всегда со мной в работе иль покое,На улице иль в комнате моей,Певучее и нежное такое,Созвучие из солнечных лучей.

Всегда во мне, как огненное пламя,Горящее бессменно день и ночь,Поющее в моей душе стихами,Зовущее все в жизни превозмочь

И в холоде, и в пламени, и в дымеИ в ясности, и в сумерках, во снеЧто может быть прекрасней и любимей,Чем это гармоническое имя,Поющее, живущее во мне.

Весна

Опять в окно заря        и воздух полон хмеля,Весенних запахов,        тревожащих мой сон…Я рву с календаря        последний день апреля,Как год назад в саду        рвал первых роз бутон.Так каждою весной        мы окна открываем,И, улыбаясь утренней заре,Доверчиво,        по детски, забываем,О том, что все, увы,        уходит в октябре.

«Я не первый с тобой, не последний…»

Я не первый с тобой, не последний,И не первая ты у меня,В этой чувственной нашей обеднеНочь закрыла сияние дня.

Оттолкни, оскорби, я не струшу,Знаю я, мой мучительный друг,То, что камни в усталую душуПопадают из ласковых рук.

«Сегодня вечер ветреный и теплый…»

Сегодня вечер ветреный и теплый.Мы в этой комнате, от дыма голубой…Как хорошо мне в этой жизни блеклойПоговорить, любимая, с тобой…

Спит девочка, сложив ручонки,Жизнь и ее успела обокрасть…Давно ли ты сама была девчонкой,Совсем не думая про боль и страсть…

Забылось все, давно потухло пламя,И боли нет и страсти тоже нет.Целую я холодными губамиНет, не тебя, а детский твой портрет.

«А письма все короче и короче…»