Александр Тиняков (Одинокий) - Стихотворения Страница 14

II ГЛУХИЕ УГЛЫ

Живу в глухих углах

Александр Тиняков – «Navis Nigra»

Со старой нищенкой, осипшей, полупьяной,Мы не нашли угла. Вошли в чужой подъезд.Остались за дверьми вечерние туманыДа слабые огни далеких, грустных звезд.

И вдруг почуял я, как зверь добычу в чаще,Что тело женщины вот здесь, передо мной,И показалась мне любовь старухи слаще,Чем песня ангела, чем блеск луны святой.

И ноги пухлые покорно обнажая,Мегера старая прижалася к стене,И я ласкал ее, дрожа и замирая,В тяжелой, как кошмар, полночной тишине.

Засасывал меня разврат больной и грязный,Как брошенную кость засасывает ил, —И отдавались мы безумному соблазну,А на свирели нам играл пастух Сифил!

Горело солнце ярко надо мною,И радостно все в Мире я любил,Простор небес меня животворил,Поля пленяли тихою красою —

И я, сливаясь с мудрой тишиною,У Господа иного не просил…Смиренно я душе провозгласил:«Земная — ты, и будь навек земною!»

И вот разрушен ныне мой покой —Не горем, не страданьем, не бедой,А к женщине безмерною любовью.

И холодно смотрю на небеса,Душе чужда всемирная краса,А лишь пред Ней исходит сердце кровью.

Выявляет развратная личностьБелизну свих бедер поганыхПред толпою гостей неприличных,Залихватски икающих, пьяных…Но при этом позорном моменте,Красоте неземной улыбаясь,Белокурый и юный студентикВстал со стула и вышел, шатаясь.И к чуланной измазанной двериПрислонившись тужурочкой новой,Всунул в рот он конец револьвераИ залился весь кровью багровой…И когда бездыханное телоПоложили, ругаясь, на столик,В окна утро, дрожа, посмотрелоИ лишился ума алкоголик.

Я все сказал… Во мне пропелиИ смолкли все мои стихи,И надо мной отяготелиМои позорные грехи.

Во мне погасло пламя воли,Я дал связать себя, как раб,Я – свой среди кабацкой голиИ меж распутных пьяных баб.

Но почему ж, порою глянувВ окошко грязное пивной,Я забываю звон стаканов,Залюбовавшись синевой?

Я с белым облачным барашкомИграю в голубых лугах,Забыв о всем больном и тяжком,О всех проклятьях и цепях.

Но собутыльник грубо тронетМеня дрожащею рукой –И сердце вздрогнет и застонет,И в мутном омуте потонетНапев, рожденный синевой!..

Ах, не все ль равно: татарин,Русский, немец или жид,Беглый каторжник иль барин, –Я давно забыла стыд!

Только б звякали монеты,Только б жгло язык вино!Все мечты мои отпетыИ оплаканы давно.

Вспоминала раньше маму,И подруг, и классных дам,Но теперь всю эту драмуЯ отправила к чертям.

Не скандалю, не мечтаюВ час безделья, по утрам,А пою да вышиваюПолотенце для мадам.

Предлагал один безусыйС ним вступить в законный брак,Но замялся – чуть на бусы –Попросила я трояк.

По субботам – после бани –И ко всенощной хожуИ радостных рыданий,Певчих слушая, дрожу.

Не кляну свою я долю,Плачу так я, ни о чем –И, наплакавшися вволюВновь иду в веселый дом.

И опять в шикарном зале,Поднимая юбкой пыль,Я танцую без печалиСо студентами кадриль!

Я до конца презираюИстину, совесть и честь,Только всего и желаю:Бражничать блудно да есть.Только бы льнули девчонки,К черту пославшие стыд,Только б водились деньжонкиДа не слабел аппетит.

Я шел по бульвару осенней порой.И влекся за черным подолом мечтой.

Под бархатной юбкой мелькала нога,Душа холодела – тиха и строга.

Но в сердце вскипала страдальная страсть:Хотелось в осеннюю слякоть упасть –

И гордость, и совесть, и ум потерятьИ черный подол целовать, целовать…

Тщедушный, худенький, невзрачный, –Он при уборной в кабакеВдыхает воздух аммиачныйИ вянет с щеткою в руке.Порой подвыпившие гостиЕму швыряют пятаки,А он покорно и без злостиСтирает с пола их плевки.Свет электрический холодныйСтруится ровно из рожков,И шум в трубе водопроводнойПохож на ропот мертвецов.Окошек нет; четыре стенки;Меж них ребенок заточен:Костлявы пальцы и коленкиИ взор его огня лишен.Прими же, Город, без упрекаСтихи безрадостные в дар!За то, что ты рукой жестокойЗагнал ребенка в писуар!

Душа моя скорбит смертельно,Как было там…в ту ночь…в саду…Но я покорен беспредельноИ смертной казни тихо жду.Как и тогда, готова к боюНебесных сил святая рать,-Но вновь с великою мечтоюВзойду на плаху – умирать.Всё будет так же: и солдаты,И бритое лицо судьи,И так же грубо будут смятыОдежды бедные мои.Но ужас новый сердце ранит,Когда – при зорком свете звезд –Священник тихо мне протянетС моим изображеньем крест!

Ты — изначально-утомленная,Всегда бестрепетно-грустящая,В себя безрадостно-влюбленнаяИ людям беспорывно-мстящая.

Но мне при встречах наших чудится,Что не всегда ты будешь пленною,Что сердце спящее пробудитсяИ хлынет в мир волною пенною.

Что принесет оно: твое страдание?Иль радость — страшную и небывалую?Но я, — предчувствуя твое восстание, —Тебя приветствую еще-усталую!

Все так здесь, как было при Олеге,Как тысячи и сотни лет назад:Все те же неуклюжие телегиИ бревна черных, вросших в землю хат.

Все так же за сохою самодельнойИдет мужик – шершавый и босой,Все так же над равниной беспредельнойПылает солнце – светоч золотой.

Растет, бушует, плачет и смеетсяЖизнь городов в сиянии страстей,А здесь все неизменным остается:И вопли вьюг, и скрип коростелей.

Творит и мыслит Леонардо ВинчиИ гибнут где-то Ницше и Христос,А здесь все так же, и вчера, и нынче –Все та же грязь, колосья и навоз.

Все те же туполобые ребята,Все те же земляные мужики,И над полями зарево заката,И веянье безлюдья и тоски…

Немало чудищ создала природа,Немало гадов породил хаос,Но нет на свете мерзостней урода,Нет гада хуже, чем домашний пес.Нахальный, шумный, грязно-любострастный,Презренный раб, подлиза, мелкий вор,Среди зверей он — выродок несчастный,Среди созданий он — живой позор.Вместилище болезней и пороков —Собака нам опасней всех бацилл:В кишках у ней приют эхинококков,В крови у ней кипенье темных сил.Недаром Гете — полубог и гений, —Не выносил и презирал собак:Он понимал, что в мире нет творений,Которым был родней бы адский мрак.О, дьяволоподобные уроды!Когда бы мне размеры Божьих сил,Я стер бы вас с лица земной природыИ весь ваш род до корня истребил!

Безысходней гроба мое одиночество –(До жизни, и в жизни, и в смерти самой!) –И нет ни единого в небе пророчества,Что новое солнце взойдет надо мной.

Ты не дал мне, Боже, любви человеческой,И вот без нее не могу я понятьНи воли Твоей, и ни ласки Отеческой,И мне не желанна Твоя благодать.

Любовь Твоя, Господи, сердца не радует,И ты мне навеки, навеки чужой –И в адские пропасти медленно падаетДуша, не согретая лаской земной.

Совсем пустым, ненаполнимымМеня природа создала,И тают легковесным дымомМной совершенные дела.

Чужие речи, мысли, вздохиПриемлют смерть, в меня упав:Так гибнут в злом чертополохеРостки целебных, сочных трав.

Пустой, безлюбый и бесплодныйСтою и жду, – а смерти нет…И тонут в пропасти холоднойСиянья пламенных планет,

И голос бурь, и пенье птичье,И человечьи голоса…И глядя на мое величье,В комочек сжались небеса…

III ЕДИНОЕ