Георгий Раевский - Одинокий прохожий Страница 14

«Не сказать, — да и не надо…»

Не сказать, — да и не надоГоворить!.. Дай руку мне:Есть большая в том отрада,Что на самой глубине

Знаем мы одно и то же,Об одном с тобой молчим, —Значит, был недаром прожитДолгий день. Вот мы сидим,

Кроме самого простого,Ни о чем не говоря, —Но стоит за каждым словомЖизнь моя и жизнь твоя.

И часами слушать звукиЯ готов речей твоих,На стареющие рукиВсе глядеть и гладить их.

«Возле серого камня…»

Возле серого камняПробегает поток;Там, у самого камня,Притаился цветок.

В звездно-синие ночиИ в палящие дниНеприметный цветочекОстается в тени.

Вольно голосом звонкимРаспевает поток.Слабым запахом тонкимОтвечает цветок.

Больше дать он не можетВ скромной доле своей,Но, быть может, дорожеДрагоценных камней

Это пятнышко светаТам, где влага и мгла,Радость чистая этаИ простая хвала.

«Так медленно ползла через дорогу…»

Так медленно ползла через дорогуУлитка, что мы сжалились над ней,И спрятавшую рожки недотрогуПеренесли. Огромный муравей

Бревно своей соломинки усердноТащил, наверное, в поту, в пыли, —Но были мы, как боги, милосердныИ, лист ему подставив, — повезли.

И долго ты потом еще следилаЗа их путями средь густой травы,А я смотрел на этот профиль милый,На поворот прелестной головы.

«Когда в глубокий мрак погружена…»

Когда в глубокий мрак погруженаДуша, тогда ни близкие, ни другаПомочь уже не в силах. Ты однаВсе раны исцеляешь, все недуги.

О чем Тебе молиться? — УмягчиСухое сердце светлою росою,Заступница, терпенью научи,Безмолвию, бесстрастию, покою.

Чтоб одиночества глухой пожарВосприняла душа, не как мученье,Но как высокий, благодатный дар,Как очищенье, как благословенье.

«Мы шли с тобой проселочной дорогой…»

Мы шли с тобой проселочной дорогойВдоль тополей; к концу клонился день.На профиль твой, задумчивый и строгийЛегко ложилась встречных листьев тень.

На повороте ты остановиласьИ мне сказала (помню, как сейчас, —Лицо твое так тихо озарилось):— Все это Богом создано для нас,

Для нас, мой друг!.. — И вот теперь, в разлуке,Все вижу я простую ширь полей,Твои благословляющие руки,Косыночку на голове твоей.

«Ты задремала, друг, а я — в который раз…»

Ты задремала, друг, а я — в который раз —Гляжу на тонкие морщинки возле глаз,На голову твою, где седина все чащеМелькает в волосах. — В простой и настоящейЛюбви моей к тебе что может изменить —Свидетельница лет — серебряная нить?Уходит молодость с ее излишним шумом,Но не становится холодным и угрюмымОкрестный этот мир. Быть может, лишь теперь,И после стольких бед, обид, потерь,Все, что туманилось, металось и томилось,Глубокой тишиной спокойно озарилось.

СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВОШЕДШИЕ В СБОРНИКИ

«Бежит река, — и нет ей дела…»

Бежит река, — и нет ей дела,Что солнце в ней отражено,Что неба свод вмещает целыйЕе сверкающее дно.

Но как таинственно, как дивноБывает смертному, когдаОн вниз глядит, — и непрерывноНесется светлая вода,

И пролетающей волною,Как это небо отражен,С легко мелькающей ладьеюИ тонет и не тонет он.

«Я ровно тридцать насчитал…»

Я ровно тридцать насчиталКругов на пне… Ровесник бедный!Ты в сентябре еще блистал,Еще шумел листвою медной.

И вот — весна, и все кругомДрожит, сверкает, золотится,И на вершине клена птицаВоздушный свой готовит дом.

А ты… Зимой вокруг костраОгромные носились тени,И под ударом топораТы покачнулся на мгновенье —

И рухнул навзничь… И, шипя,Снопом раскидывая искры,Огонь кружащийся и быстрыйПереметнулся на тебя.

И языки под небесаБежали желтою толпою,И до рассвета над тобоюДым очистительный вился.

Той ночью в комнате моей,Быть может, безмятежно спал я.Ровесник жалкий твой, что знал яО смерти огненной твоей?

«И мы идем растерянно с тобой…»

И мы идем растерянно с тобойВсе по следам утраченного лета,Все тою же знакомою тропой,Все тем же берегом. Но словно Лета

Речные синеватые струиПересекла струею чужеродной…Над островерхой зеленью хвоиНесется ветер, шумный и холодный,

И гонит, гонит тучи на простор…О, если бы, стихийной темной силе,Забвению, судьбе наперекор,Мы жар и пламень в сердце сохранили!

Не страстный, не болезненный, — другой,Огню плавильного подобный горна,Где искры сыплются во мрак ночной,Где молот бьет, тяжелый и упорный.

1. «Как в синем небе ясно чертит клен…»

Как в синем небе ясно чертит кленСвоих ветвей рисунок безупречный,Как благосклонно, как спокойно онРоняет долу лист пятиконечный.

Осенних дней достигнув, он стоит,Как царь в своей порфире достославной,И золото окрест себя даритОт полноты и щедрости державной.

2. «Ни щедрости, ни полноты…»

Ни щедрости, ни полноты,Ни тяжести великолепной:С опустошенной высотыЛишь ветер рушится враждебный, —И, дико сотрясаясь, ты

Ему ответствуешь… ЗефирГремящей обернулся бурей!Так, раздаривший целый мир,Безумный, нищий, вещий ЛирПел гибель солнца и лазури.

«На стол, в веселых бурях побывалый…»

На стол, в веселых бурях побывалый, —Суровое простое полотно,Вино и хлеб — простейшие начала:Хлеб — крепости, и радости — вино.

Бесхитростная девушка, да будетКрепка и радостна твоя любовь.Мое же сердце ввек не позабудетТех тихих слов, тех настоящих слов,

Что ты сказала мне; они дохнулиТакою чистотою на меня,Как тот прозрачный чистый сок, что в улейПчела приносит на закате дня.

Голландская печь (двенадцать изразцов)

Н. Жемчужниковой

1

Двое за круглым столом сидят за кружками; костимечет один, а другой трубкой стучит о сапог.

2

Сторож вдет с фонарем горбатой улицей. В небе —шпиль колокольни, петух, месяца узенький серп.

3

Теплый ветер дохнул — и тает снежная баба;с черной розгой в руках, набок сползает она.

4

Синие волны шумят и чайки кричат и кружатся:двухмачтовый корабль входит торжественно в порт.

5

Вьется, летает смычок; по всей по поляне мелькаюткруглые лица, чепцы, гулко стучат башмаки.

6

Дремлет вечерний канал. Рыболов в соломенной шляпетянет леску; на ней бьется серебряный ерш.

7

С криками двое детей пускают кораблик. Собака,с длинной палкой в зубах, морду задравши, плывет.

8

Синее небо вверху. Заодно уж синею краскойтронуты лошади, воз, мельник с мешком на спине.

9

Заяц, уши поджав, бежит; за зайцем — собака.Сзади — охотник: ружье выше соседней сосны.

10

Палкою с дуба старик сбивает желуди. Свиньисбились в кучу. Одна грустно в сторонке стоит.

11

Мальчик бечевкой конек приладил и пробует: крепко ль?Крепко. Ранец его тут же лежит на снегу.

12

Ослик жмется к бычку. В окне морозные звездыблещут. Над яслями круг тихо горит золотой.

Из цикла «Зиглинда»