Полное собрание стихотворений и поэм. Том II - Эдуард Вениаминович Лимонов Страница 14

До распрямлённых на простенке шей…

Жили тонкими девушками

В России старых царей…

Запах парчово-молевый

И соболиная сухость…

С бледным лицом и с женщиной

Хожу я теперь мимо вас…

«Я проживу бесцельный, незаметный…»

Я проживу бесцельный, незаметный

Никто не знает то что ты была

Что я ходил и слушал ветер

И дольние колокола

Церквей поблёкших и замшелых

И долго гладил

Дрожала в пальцах неумелых

Ты тоненькая вся…

Мы только дети века смерти

Пришли смотреть на лики богородиц

Одно из них — печальная — похожа

На твоё остывшее лицо

Ведь ты всё знаешь… Знаешь что напрасно

Хождение вдоль этих стен и камня

Когда-то белой старой штукатурки

Вдоль глаз и плеч усталых богородиц

«А ты кто с мимолётными желаньями…»

А ты кто с мимолётными желаньями

Приходит чтобы быть чужой

Скажи какая жизнь тебя устраивает

И должен для тебя я быть какой

Может мне стоит пережить минуты

И добиваясь славы — быть борцом

Развить и грудь и мышцы

Чтобы люди

Склонялись перед мощным кулаком

Чтобы на ринге или на ковре

Мне аплодировали хлёстко…

«Приди как артист цирка…»

Приди как артист цирка

Скажи — я артист цирка

И делай, делай вещи, как клоун

Как арлекин

Я прошлый артист выступаю

Своё ремесло вспоминаю

И в гриме лицо изгибаю

И чёрные рожи кляну…

Кому мы на свете любимы

И кто побежит ногами

С косматыми фонарями

Ночные улицы мимо…

Искать со следами грима

Ушедшего человека…

Ну кто побежит?

Спросит там где автобус

И там где трамваи

Вы тут его не видали

Он так недавно пришёл

Да, он бледный и серый

Как цирковые портьеры

Да — это тот, что счастье

«Чужие деревья……»

Чужие деревья…

Я шёл через Кавказ…

Я нёс на палке

Оклеенный пузатый чемодан

И молодость была и было лето

И был в долине тоненький туман

И речка мне невидная шумела

Казалось мне она сильна

Вода должна быть изумрудно-белой

И изнутри песком освещена

Стояли великаны-чародеи

Оттуда снизу подымали тело

И там внизу их корни

Мощно впились

В живую твердь гранита и земли

«Я и детства не имел…»

Я и детства не имел

Сейчас в моём автопортрете

Найдёте вы что молод я и смел

Как безрассудны выросшие дети

Что я готов сквозь травы обрасти

Ключицею и тонкими костями

Которые едва пришлось нести

Между людей и между тополями

К всему я был исполнен ласки

К деревьям к дыму и к броску вперёд

И не любил я всяческие маски

Особенно когда наоборот

Вид у владельца острозубый

А он пытается себя укрыть

Улыбкой скромною

«Неумолимое время как камень…»

Неумолимое время как камень

Повисший на шее камень.

Время без женщин…

Без утлости без ущербности

Без веры что гладь волос

Избавит от всех вопросов…

Не надо будет бояться…

Ошибаться мучиться

Только женщина нужна

Самая лучшая

И сразу в мире уютно…

Блажь и тишь…

И ты спокойно ночами спишь

Не вскакивая не вытирая

Поминутно холодный пот…

Она лежит рядом живая

Она никуда не уйдёт…

Но все мы голодные волки

И главное — серость степей…

Не видя людей подолгу

Сильнее любишь людей…

«Пустая пустая ненужная…»

Пустая пустая ненужная

Улица считает шаги

Вмещает шаги

Мои и других прохожих

Приезжих из других городов

Спешащих с чужих улиц

А у меня голубой закат

Яркий закат качается…

Плетётся по улице аристократ

И губы кривит — кривляется…

В полнеба закат

В пол-улыбки губы…

А половина растерянность…

Никому не любимый

Проживу чиновником

Не понявшим своё время

Зелёные пуговицы мундира…

Тёмная непролазная грязь окраин

Мы примостились в жизни с краю

С самого краю…

И будут рассветы листами бумаги

И будут закаты листами

«Жизнь моя нелепая святая…»

Жизнь моя нелепая святая

Я как странник всюду лишь на миг

Постою помучусь почитаю

Пару слов из непонятных книг

Прочернею на кольце заката

Ты увидь пойми и не жалей

Разве мы живые виноваты

И в судьбе и в участи своей

Разве выбирать дано

Боль иль радость, слово или мрак

Обречён и я уже давно

Вызывать усмешки на губах

И недоумение вопросов

И тоски…

«Что такого случилось…»

Что такого случилось

Это не событие большое

Под крышей жёлтых дождливых туч

Наклонились чьи-то глаза над тобою

Испускали мёртвый пугающий луч

Нет… Ты просто перестала быть ребёнком

На серой стене кто-то нарисовал

Белым мелом жалобного котёнка

И под дождём котёнок дрожал

Потом остроносый подошёл Буратино

Постоял у стенки, воду отряхнул

И в ближний переулок

В чьи-то окна

Заглядывать побежал

Там за каплями были голубые лица

Наклонялась голова, прикасались руки

Нам остаётся под дождями злиться

Белому котёнку, Буратино и мне…

Прислонённому к стенке…

Мокрый город провожал прохожих

Редких прохожих глубью зеркал…

«Драма серой тусклой жизни…»

Драма серой тусклой жизни

И