Аля Кудряшева - Открыто: Стихотворения Страница 15

Какая зануда этот третий лишний.

Вот табличка висит «Посторонним нельзя», вот прохожие, будто бы тени, скользят, вот и я прохожу, шоколадку грызя, размьгшляя о вечных мотивах. Вот стоит у дороги вчерашний герой, увлеченный забавной и сложной игрой - он все ищет того, кто вздыхает порой под окном его темной квартиры.

Он не то чтобы юн, но еще не старик, он так зябко вжимается в свой воротник, про него уже писаны тысячи книг и с десяток бульварных романов. Он готовит еду из просроченных круп, иногда он слегка в обращении груб, он учился читать по афишам рок-групп и по биркам джинсовых карманов.

Я его уже знаю почти до костей, даже знаю, что он ненавидит гостей, что никто ему не согревает постель, и не варит пельмени на ужин. И еще он боится ночной темноты, а еще он растит на окошке цветы, а еще только с кошкой он вроде на «ты», впрочем, кто ему в сущности нужен?…

Так бы жить-поживать, поспевать за канвой, каждый вечер решать немудреный сканворд и смотреть как проходит небесный конвой по накатанной жизненной глади. Но трясет его душу какой-то испуг, и неровен сердечный испуганный стук, то ж дьявол в его холодильнике стух, то ли ведьма за шиворот гадит.

Кто стоит у подъезда его по ночам, есж даже вороны на ветках молчат, есж только пожарные с воплями мчат разгребать раскаленные камни? Кто там с миром живет и не в такт, и не в лад, кто там ходит-не спит, сероглаз и патлат, кто там дышит, сопит и грызет шоколад и бормочет, и машет руками?…

Сгинь, нечистая сила, откуда пришла, и не суй свои ноздри в чужие дела, а то ходит тут, видишь, в чем мать родила и топочет ногами кривыми!..и чего он ругается, я не пойму, я ведь не хулиганю в почтенном дому, я чуть-чуть открываю жилую тюрьму, чтобы он там случайно не вымер.

И пускай он давно не встречался со мной, пусть он высох, как давешний дождь проливной, пусть он сам этой грусти банальной виной, пусть меня ненавидит он даже, я бы, может, препятствий ему не чинил, я б не тратил на жизнь его больше чернил, но уж раз я однажды его сочинил, то придется придумывать дальше.

В полнолуние вместо чтоб книжки читать, или с девушкой юной о звездах мечтать, мне приходится старые тексты листать и выуживать новые пьесы. И придумывать сны этой старой балде, и бояться, что он без меня похудел… чтоб врагам моим выпало столько же дел, сколько мне с этим скучным балбесом.

Что же делать? Такая моя се-ля-ви, я не буду мечтать о небесной любви, буду жизнь сочинять, чтоб он губы кривил, и кричал, чтоб я шел поздорову… А с утра на крылечке босые следы, это значит, сегодня не время беды, значит, где-то сейчас расцветают сады и рассвет умывает дорогу.

Иди по апрелю, по синим лужам, по желтому солнцу, по красным крышам,Иди, для тебя этот день согрели, и ветер лихой по карманам рыщет,Иди, подпевая безумным кошкам, бездарным поэтам, синичьим трелям,Иди, пока время замки срывает, иди, пожалуйста, по апрелю.

Иди в Севастополь, в Москву, и в Нижний, стихи читай, по гитаре бацай.Иди, за окном зеленеет тополь, ему не свойственно ошибаться -И время пришло, ты уходишь следом, по мокрой, скользящей и сладкой прели,Иди, ты, я знаю, вернешься с летом, иди, пожалуйста, по апрелю.

Иди, не томи, ведь заждались люди, в домах, на балконах, на перекрестках,Иди, ведь они тебя все же любят - глазастого ласкового подростка,Лохматого, нервного, неуклюже-веселого, с розовыми щеками,Они тебя чаем напоят, ну же, иди, размахивая руками,

Лови свое счастье - дождем по коже, давясь, глотая и задыхаясь,Ты сделат весну и она, похоже, случилась в общем-то неплохая,И мы не оставим на камне камня, а только оставим на небе солнце,Идешь, размахивая руками, и мир впопыхах за тобой несется.

Веками по этой земле ходили, курили сигары, сидели в кресле,И жиж они, и пели, и пили, и вовсе не умерли, а воскресли.И крыши ждали, и окна плыли, и капли ветров на щеках горели,Иди, ищи запасные крылья, иди, пожалуйста, по апрелю.

И если Богу нужны гимнасты - он точно выберет нас с тобой, таких крикливых и голенастых, и вечно ржущих наперебой, таких совсем сотворенных наспех, на спор, придуманных на слабо.

Не тех, кто пьет здесь Мартини Бьянко и кормит розовых поросят, а нас, спокойно сопяпщх в ямке от силы метр на пятьдесят, таких, что режет в глазах - так ярко, штанами по ветру парусят лисят, зубастых смешных крысят.

И если Богу нужны артисты, танцоры, клоуны и шуты, паяцы в шапочках золотистых, то это, ясно же, я и ты. Как брызги чьей-то неловкой кисти на приготовленные холсты, напортить, прыгнуть и укатиться, пока художник ушел в кусты. Обнять, смеяться до немота.

Не тех, что смотрит с тоской мадоньей сквозь непроглядные облака, а нас - ведь нас не сыскать бездомней, больней, безвыходней и бездонней, мы спим на теплых его руках. Мы знаем запах его ладоней - Польши, пота и молока. Мы не покинем его пока.

Бери нас, Боже, скорее, ну же, бери в гимнасты, в щуты бери. Тебе же вряд ли совсем не нужен огонь, живущий у нас внутри, хоть на секундочку посмотри.

Господь молчит, я хочу купаться, вокруг прозрачно и горячо. Смешно и сладко немеют пальцы, когда ты тычешься мне в плечо.

Господь поймал нас еще мальками и каждый миг разделил на два. Вода шумит, огибая камни, шуршит нече-санная трава. И пахнет солнцем и васильками твоя пушистая голова.

Октябрь был дождем, непонятным месяцем,Светлел к пяти и меркнул после шестиМария знала, что если она поместится,Она непременноКуда-нибудьулетит.Стучал по окнам вечер добропорядочный,Седых волковИ туфель без каблуков.Мария была крыло и дрожала рядышкомС приблуднымиОбрывкамиОблаков.

А этот город - его б хоть как-то помять ещеПодрихтовать, приделать глаза и рот,Но он накрылся закатным розовым мякишемИ отвернулсяШпилемНаоборот.Он ждал ее, он пах леденцами мятными,Он был готов перед нею огнями высыпаться.Мария приехала только вчера, понятно вам?Она пока что простохотелавыспаться.

Ну, кто она ему - не жена, не крестница,Да он ей, в общем, даже знаком-то не был.Он улыбнулся, тихо сошел по лестнице,И в первый деньМария былаНебо.И это был не какой-то там сон, а сон-царь,

Она просыпалась, захлебываясь восторгом.Мария щелкала по иконке солнцаи солнце послушновыкатывалосьс востока.й пахло гвоздикой, просторно, светло и дико,И во рту было свежо и немножко солоно.Мария была блондинкойПоэтому солнцеиногда катилосьсовершеннов другуюсторону.

На небе разгорался закат игольчатый,Бежали псы, мешая хвосты с травой.Мария была ласточкой, колокольчикомИ камешком,БлеснувшимНа мостовой,И вечером, звенящим, тугим и замшевым,Заматывающим впрок на веретеноКоричневые ветки, залезавшиеВ чужоенедозволенноеокно.

Мария была звезда и - деваться некуда, -Она рассыпалась над ледяной водойГорячими серебряными монеткамиЗажатымив мозолистуюладонь.А сердце ныло, билось теплом и голодом,Стонали корабли, башмачок хромал.На третью ночь Мария случилась городомПтенцом, пригретымНа девятиХолмах.

Он приносил стихи в её колыбель читать,Качались на волнах фонарей круги.Мария просыпалась, в висках бубенчатоСтучалиНеоплаченныеДолги.Он исчезал в туманной неяркой проседиЧужим казался, меркнул и ускользал.

А город был Мария и город бросилиТочнее простоуехали,не сказав.

Из-под ног живая и невредимая взлетела коричневая бабочка и закружилась в вышине. Это было как глубокий вздох. Как прощение.

Хочешь вдохнуть свободы - так топай лесом,

Лесом, меня не мучай, тропинка слева,

То, что для всех смертельно, тебе - полезно,

катится твой клубочек - и топай следом.

Нюхай фиалки, небо руками трогай,

Падай, потом захлебнись в поднебесной глуби.

Если ты хочешь женщину - женщин много,

Только одна загвоздка: они - полюбят.

Можешь поверить в Будду или в Мадонну-

Прятать в ключичной ямочке крест нательный,