Сергей Есенин - Полное собрание стихотворений Страница 15

Стихотворения 1917 года

Под красным вязом крыльцо и двор,Луна над крышей, как злат бугор.

На синих окнах накапан лик:Бредет по туче седой Старик.

Он смуглой горстью меж тихих древБросает звезды – озимый сев.

Взрастает нива, и зерна душСо звоном неба спадают в глушь.

Я помню время, оно, как звук,Стучало клювом в древесный сук.

Я был во злаке, но костный умУж верил в поле и водный шум.

В меже под елью, где облак-тын,Мне снились реки златых долин.

И слышал дух мой про край холмов,Где есть рожденье в посеве слов.

1917

О муза, друг мой гибкий,Ревнивица моя.Опять под дождик сыпкийМы вышли на поля.

Опять весенним гуломПриветствует нас дол,Младенцем завернулаЗаря луну в подол.

Теперь бы песню ветраИ нежное баю —За то, что ты окрепла,За то, что праздник светлыйВлила ты в грудь мою.

Теперь бы брызнуть в небоВишневым соком стихЗа отческую щедростьНаставников твоих.

О мед воспоминаний!О звон далеких лип!Звездой нам пел в туманеРазумниковский лик.

Тогда в веселом шумеИгривых дум и силАпостол нежный КлюевНас на руках носил.

Теперь мы стали зрелейИ весом тяжелей…Но не заглушит трельюТот праздник соловей.

И этот дождик шалыйЕго не смоет в нас,Чтоб звон твоей лампадыПод ветром не погас.

1917

Снег, словно мед ноздреватый,Лег под прямой частокол.Лижет теленок горбатыйВечера красный подол.

Тихо. От хлебного духаСнится кому-то апрель.Кашляет бабка-старуха,Грудью склонясь на кудель.

Рыжеволосый внучонокЩупает в книжке листы.Стан его гибок и тонок,Руки белей бересты.

Выпала бабке удача,Только одно невдомек:Плохо решает задачиВыпитый ветром умок.

С глазу ль, с немилого ль взораЧасто она под удойПоит его с наговоромПреполовенской водой.

И за глухие поклоныС лика упавших сединПишет им числа с иконыБожий слуга – Дамаскин.

1917

Колокольчик среброзвонный,Ты поешь? Иль сердцу снится?Свет от розовой иконыНа златых моих ресницах.

Пусть не я тот нежный отрокВ голубином крыльев плеске,Сон мой радостен и кротокО нездешнем перелеске.

Мне не нужен вздох могилы,Слову с тайной не обняться.Научи, чтоб можно былоНикогда не просыпаться.

1917

К теплому свету, на отчий порог,Тянет меня твой задумчивый вздох.

Ждут на крылечке там бабка и дедРезвого внука подсолнечных лет.

Строен и бел, как березка, их внук,С медом волосьев и бархатом рук.

Только, о друг, по глазам голубым —Жизнь его в мире пригрезилась им.

Шлет им лучистую радость во мглуСветлая дева в иконном углу.

С тихой улыбкой на тонких губахДержит их внука она на руках.

1917

Есть светлая радость под сенью кустовПоплакать о прошлом родных береговИ, первую проседь лаская на лбу,С приятною болью пенять на судьбу.Ни друга, ни думы о бабьих губахНе зреет в ее тихомудрых словах,Но есть в ней, как вера, живая мечтаК незримому свету приблизить уста.Мы любим в ней вечер, над речкой овес,—И отроков резвых с медынью волос.Стряхая с бровей своих призрачный дым,Нам сладко о тайнах рассказывать им.Есть нежная кротость, присев на порог,Молиться закату и лику дорог.В обсыпанных рощах, на сжатых поляхГрустит наша дума об отрочьих днях.За отчею сказкой, за звоном стропилНесет ее шорох неведомых крыл…Но крепко в равнинах ковыльных луговПокоится правда родительских снов.1917

О Русь, взмахни крылами,Поставь иную крепь!С иными именамиВстает иная степь.

По голубой долине,Меж телок и коров,Идет в златой ряднинеТвой Алексей Кольцов.

В руках – краюха хлеба,Уста – вишневый сок.И вызвездило небоПастушеский рожок.

За ним, с снегов и ветра,Из монастырских врат,Идет одетый светомЕго середний брат.

От Вытегры до ШуиОн избраздил весь крайИ выбрал кличку – Клюев,Смиренный Миколай.

Монашьи мудр и ласков,Он весь в резьбе молвы,И тихо сходит пасхаС бескудрой головы.

А там, за взгорьем смолым,Иду, тропу тая,Кудрявый и веселый,Такой разбойный я.

Долга, крута дорога,Несчетны склоны гор;Но даже с тайной БогаВеду я тайно спор.

Сшибаю камнем месяцИ на немую дрожьБросаю, в небо свесясь,Из голенища нож.

За мной незримым роемИдет кольцо других,И далеко по селамЗвенит их бойкий стих.

Из трав мы вяжем книги,Слова трясем с двух пол.И сродник наш, Чапыгин,Певуч, как снег и дол.

Сокройся, сгинь ты, племяСмердящих снов и дум!На каменное темяНесем мы звездный шум.

Довольно гнить и ноять,И славить взлетом гнусь —Уж смыла, стерла деготьВоспрянувшая Русь.

Уж повела крыламиЕе немая крепь!С иными именамиВстает иная степь.

1917

Заря над полем – как красный тын.Плывет на тучке превечный сын.

Вот вышла бабка кормить цыплят.Горит на небе святой оклад.

– Здорово, внучек!– Здорово, свет!– Зайди в избушку.– А дома ль дед?

– Он чинит невод ловить ершей.– А много ль деду от роду дней?

– Уж скоро девять десятков зим.—И вспорхнул внучек, как белый дым.

С душою деда поплыл в туман,Где зреет полдень незримых стран.

1917

Небо ли такое белоеИли солью выцвела вода?Ты поешь, и песня оголтелаяБреговые вяжет повода.

Синим жерновом развеяны и смолотыВодяные зерна на муку.Голубой простор и золотоОпоясали твою тоску.

Не встревожен ласкою угрюмоюЗагорелый взмах твоей руки.Все равно – Архангельском иль УмбоюПроплывать тебе на Соловки.

Все равно под стоптанною палубойВидишь ты погорбившийся скит.Подпевает тебе жалобаОб изгибах тамошних ракит.

Так и хочется под песню свеситьсяНад водою, спихивая день…Но спокойно светит вместо месяцаОтразившийся на облаке тюлень.

1917

Не от холода рябинушка дрожит,Не от ветра море синее кипит.

Напоили землю радостью снега,Снятся деду иорданские брега.

Видит в долах он озера да кусты,Чрез озера перекинуты мосты.

Как по мостику, кудряв и желторус,Бродит отрок, сын Иосифа, Исус.

От восхода до заката в хмаре водКличет утиц он и рыбешек зовет:

«Вы сходитесь ко мне, твари, за корму,Научите меня разуму-уму».

Как по бережку, меж вымоин и гор,Тихо льется их беседа-разговор.

Мелка рыбешка, сплеснувшись на песок,Подает ли свой подводный голосок:

«Уж ты, чадо, мило дитятко, Христос,Мы пришли к тебе с поклоном на допрос.

Ты иди учись в пустынях да лесах;Наша тайна отразилась в небесах».

1917

Облак, как мышь,подбежал и взмахнулВ небо огромным хвостом.Словно яйцо,расколовшись, скользнулМесяц за дальним холмом.

Солнышко утром в колодезь озерГлянуло —месяца нет…Свесило ноги оно на бугор,Кликнуло —месяца нет.

Клич тот услышал с реки рыболов,Вздумал старик подшутить.Отраженье от солнышкас утренних водСтал он руками ловить.

Выловил.Крепко скрутил бечевой,Уши коленом примял.Вылез и тихо на луч золотойСолнечных векпривязал.

Солнышко к небу глаза поднялоИ сказало:«Тяжек мой труд!»И вдруг солнышкучто-то веки свело,Оглянулося —месяц как тут.

Как белка на ветке, у солнца в глазахЗапрыгала радость…Но вдруг…

Луч оборвался,и по скользким холмамОтраженье скатилось в луг.

Солнышко испугалось…А старый дед,Смеясь, грохотал, как гром.И голубем синимвечерний светМахал ему в рот крылом.

1917

Нощь и поле, и крик петухов…С златной тучки глядит Саваоф.Хлесткий ветер в равнинную синьКатит яблоки с тощих осин.

Вот она, невеселая рябьС журавлиной тоской сентября!Смолкшим колоколом над прудомОпрокинулся отчий дом.

Здесь все так же, как было тогда,Те же реки и те же стада.Только ивы над красным бугромОбветшалым трясут подолом.

Кто-то сгиб, кто-то канул во тьму,Уж кому-то не петь на холму.Мирно грезит родимый очагО погибших во мраке плечах.

Тихо-тихо в божничном углу,Месяц месит кутью на полу…Но тревожит лишь помином тишьИз запечья пугливая мышь.

1917

О край дождей и непогоды,Кочующая тишина,Ковригой хлебною под сводомНадломлена твоя луна.

За перепаханною нивойМалиновая лебеда.На ветке облака, как слива,Златится спелая звезда.

Опять дорогой верстовою,Наперекор твоей беде,Бреду и чую яровоеПо голубеющей воде.

Клубит и пляшет дым болотный…Но и в кошме певучей тьмыНеизреченностью животнойНапоены твои холмы.

1917

Колокольчик среброзвонный,Ты поешь? Иль сердцу снится?Свет от розовой иконыНа златых моих ресницах.

Пусть не я тот нежный отрокВ голубином крыльев плеске,Сон мой радостен и кротокО нездешнем перелеске.

Мне не нужен вздох могилы,Слову с тайной не обняться.Научи, чтоб можно былоНикогда не просыпаться.

1917

Не напрасно дули ветры,Не напрасно шла гроза.Кто-то тайный тихим светомНапоил мои глаза.

С чьей-то ласковости вешнейОтгрустил я в синей мглеО прекрасной, но нездешней,Неразгаданной земле.

Не гнетет немая млечностьНе тревожит звездный страх.Полюбил я мир и вечностьКак родительский очаг.

Все в них благостно и свято,Все тревожное светло.Плещет рдяный мак закатаНа озерное стекло.

И невольно в море хлебаРвется образ с языка:Отелившееся небоЛижет красного телка.

1917

Заметает пургаБелый путь,Хочет в мягких снегахПотонуть.

Ветер резвый уснулНа пути;Ни проехать в лесу,Ни пройти.

Забежала колядаНа село,В руки белые взялаПомело.

Гей вы, нелюди-люди,Народ,Выходите с дорогиВперед!

Испугалась пургаНа снегах,Побежала скорейНа луга.

Ветер тоже спросонокВскочилДа и шапку с кудрейУронил.

Утром ворон к березынькеСтук…И повесил ту шапкуНа сук.

1917

Свищет ветер под крутым забором,Прячется в траву.Знаю я, что пьяницей и воромВек свой доживу.Тонет день за красными холмами,Кличет на межу.Не один я в этом свете шляюсь,Не один брожу.Размахнулось поле русских пашен,То трава, то снег.Все равно, литвин я иль чувашин,Крест мой как у всех.Верю я, как ликам чудотворным,В мой потайный часОн придет бродягой подзаборным,Нерушимый Спас.Но, быть может, в синих клочьях дымаТайноводных рекЯ пройду его с улыбкой пьяной мимо,Не узнав навек.Не блеснет слеза в моих ресницах,Не вспугнет мечту.Только радость синей голубицейКанет в темноту.И опять, как раньше, с дикой злостьюЗапоет тоска…Пусть хоть ветер на моем погостеПляшет трепака.

1917

О родина, о новыйС златою крышей кров,Труби, мычи коровой,Реви телком громов.

Брожу по синим селам,Такая благодать.Отчаянный, веселый,Но весь в тебя я, мать.

В училище разгулаКрепил я плоть и ум.С березового гулаРастет твой вешний шум.

Люблю твои пороки,И пьянство, и разбой,И утром на востокеТерять себя звездой.

И всю тебя, как знаю,Хочу измять и взять,И горько проклинаюЗа то, что ты мне мать.

1917

Там, где вечно дремлет тайна,Есть нездешние поля.Только гость я, гость случайныйНа горах твоих, земля.

Широки леса и воды,Крепок взмах воздушных крыл.Но века твои и годыЗатуманил бег светил.

Не тобой я поцелован,Не с тобой мой связан рок.Новый путь мне уготованОт захода на восток.

Суждено мне изначальноВозлететь в немую тьму.Ничего я в час прощальныйНе оставлю никому.

Но за мир твой, с выси звездной,В тот покой, где спит гроза,В две луны зажгу над безднойНезакатные глаза.

1917

Где ты, где ты, отчий дом,Гревший спину под бугром?Синий, синий мой цветок,Неприхоженный песок.Где ты, где ты, отчий дом?

За рекой поет петух.Там стада стерег пастух,И светились из водыТри далекие звезды.За рекой поет петух.

Время – мельница с крыломОпускает за селомМесяц маятником в рожьЛить часов незримый дождь.Время – мельница с крылом.

Этот дождик с сонмом стрелВ тучах дом мой завертел,Синий подкосил цветок,Золотой примял песок.Этот дождик с сонмом стрел.

1917

Песни, песни, о чем вы кричите?Иль вам нечего больше дать?Голубого покоя нитиЯ учусь в мои кудри вплетать.

Я хочу быть тихим и строгим.Я молчанью у звезды учусь.Хорошо ивняком при дорогеСторожить задремавшую Русь.

Хорошо в эту лунную осеньБродить по траве одномуИ сбирать на дороге колосьяВ обнищалую душу-суму.

Но равнинная синь не лечит.Песни, песни, иль вас не стряхнуть?..Золотистой метелкой вечерРасчищает мой ровный путь.

И так радостен мне над пущейЗамирающий в ветре крик:«Будь же холоден ты, живущий,Как осеннее золото лип».

1917

О Русь, взмахни крылами,Поставь иную крепь!С иными именамиВстает иная степь.

По голубой долине,Меж телок и коров,Идет в златой ряднинеТвой Алексей Кольцов.

В руках – краюха хлеба,Уста – вишневый сок.И вызвездило небоПастушеский рожок.

За ним, с снегов и ветра,Из монастырских врат,Идет, одетый светом,Его середний брат.

От Вытегры до ШуиОн избродил весь крайИ выбрал кличку – Клюев,Смиренный Миколай.

Монашьи мудр и ласков,Он весь в резьбе молвы,И тихо сходит пасхаС бескудрой головы.

А там, за взгорьем смолым,Иду, тропу тая,Кудрявый и веселый,Такой разбойный я.

Долга, крута дорога,Несчетны склоны гор;Но даже с тайной богаВеду я тайно спор.

Сшибаю камнем месяцИ на немую дрожьБросаю, в небо свесясь,Из голенища нож.

За мной незримым роемИдет кольцо других,И далеко по селамЗвенит их бойкий стих.

Из трав мы вяжем книги,Слова трясем с двух пол.И сродник наш, Чапыгин,Певуч, как снег и дол.

Сокройся, сгинь ты, племяСмердящих снов и дум!На каменное темяНесем мы звездный шум.

Довольно гнить и ноять,И славить взлетом гнусь —Уж смыла, стерла деготьВоспрянувшая Русь.

Уж повела крыламиЕе немая крепь!С иными именамиВстает иная степь.

1917

Гляну в поле, гляну в небо —И в полях и в небе рай.Снова тонет в копнах хлебаНезапаханный мой край.

Снова в рощах непасеныхНеизбывные стада,И струится с гор зеленыхЗлатоструйная вода.

О, я верю – знать, за мукиНад пропащим мужикомКто-то ласковые рукиПроливает молоком.

1917

Разбуди меня завтра рано,О моя терпеливая мать!Я пойду за дорожным курганомДорогого гостя встречать.

Я сегодня увидел в пущеСлед широких колес на лугу.Треплет ветер под облачной кущейЗолотую его дугу.

На рассвете он завтра промчится,Шапку-месяц пригнув под кустом,И игриво взмахнет кобылицаНад равниною красным хвостом.

Разбуди меня завтра рано,Засвети в нашей горнице свет.Говорят, что я скоро стануЗнаменитый русский поэт.

Воспою я тебя и гостя,Нашу печь, петуха и кров…И на песни мои прольетсяМолоко твоих рыжих коров.

1917

Где ты, где ты, отчий дом,Гревший спину под бугром?Синий, синий мой цветок,Неприхоженый песок.Где ты, где ты, отчий дом?

За рекой поет петух.Там стада стерег пастух,И светились из водыТри далекие звезды.За рекой поет петух.

Время – мельница с крыломОпускает за селомМесяц маятником в рожьЛить часов незримый дождь.Время – мельница с крылом.

Этот дождик с сонмом стрелВ тучах дом мой завертел,Синий подкосил цветок,Золотой примял песок.Этот дождик с сонмом стрел.

1917

О Матерь Божья,Спади звездойНа бездорожье,В овраг глухой.

Пролей, как масло,Власа луныВ мужичьи яслиМоей страны.

Срок ночи долог.В них спит Твой Сын.Спусти, как полог,Зарю на синь.

Окинь улыбкойМирскую весьИ солнце зыбкойК кустам привесь.

И да взыграетВ ней, славя день,Земного раяСвятой Младень.

1917

О пашни, пашни, пашни,Коломенская грусть,На сердце день вчерашний,А в сердце светит Русь.

Как птицы, свищут верстыИз-под копыт коня.И брызжет солнце горстьюСвой дождик на меня.

О край разливов грозныхИ тихих вешних сил,Здесь по заре и звездамЯ школу проходил.

И мыслил и читал яПо библии ветров,И пас со мной ИсайяМоих златых коров.

1917

Нивы сжаты, рощи голы,От воды туман и сырость.Колесом за сини горыСолнце тихое скатилось.

Дремлет взрытая дорога.Ей сегодня примечталось,Что совсем-совсем немногоЖдать зимы седой осталось.

Ах, и сам я в чаще звонкойУвидал вчера в тумане:Рыжий месяц жеребенкомЗапрягался в наши сани.

1917

Я по первому снегу бреду,В сердце ландыши вспыхнувших сил.Вечер синею свечкой звездуНад дорогой моей засветил.

Я не знаю, то свет или мрак?В чаще ветер поет иль петух?Может, вместо зимы на поляхЭто лебеди сели на луг.

Хороша ты, о белая гладь!Греет кровь мою легкий мороз!Так и хочется к телу прижатьОбнаженные груди берез.

О лесная, дремучая муть!О веселье оснеженных нив!…Так и хочется руки сомкнутьНад древесными бедрами ив.

1917

О верю, верю, счастье есть!Еще и солнце не погасло.Заря молитвенником краснымПророчит благостную весть.О верю, верю, счастье есть.

Звени, звени, златая Русь,Волнуйся, неуемный ветер!Блажен, кто радостью отметилТвою пастушескую грусть.Звени, звени, златая Русь.

Люблю я ропот буйных водИ на волне звезды сиянье.Благословенное страданье,Благословляющий народ.Люблю я ропот буйных вод.

1917

Песни, песни, о чем вы кричите?Иль вам нечего больше дать?Голубого покоя нитиЯ учусь в мои кудри вплетать.

Я хочу быть тихим и строгим.Я молчанью у звезд учусь.Хорошо ивняком при дорогеСторожить задремавшую Русь.

Хорошо в эту лунную осеньБродить по траве одномуИ сбирать на дороге колосьяВ обнищалую душу-суму.

Но равнинная синь не лечит.Песни, песни, иль вас не стряхнуть?..Золотистой метелкой вечерРасчищает мой ровный путь.

И так радостен мне над пущейЗамирающий в ветре крик:«Будь же холоден ты, живущий,Как осеннее золото лип».

1917

Он был сыном простого рабочего,И повесть о нем очень короткая.Только и было в нем, что волосы как ночьДа глаза голубые, кроткие.Отец его с утра до вечераГнул спину, чтоб прокормить крошку;Но ему делать было нечего,И были у него товарищи: Христос да кошка.Кошка была старая, глухая,Ни мышей, ни мух не слышала,А Христос сидел на руках у материИ смотрел с иконы на голубей под крышею.Жил Мартин, и никто о нем не ведал.Грустно стучали дни, словно дождь по железу.И только иногда за скудным обедомУчил его отец распевать марсельезу.«Вырастешь, – говорил он, – поймешь…Разгадаешь, отчего мы так нищи!»И глухо дрожал его щербатый ножНад черствой горбушкой насущной пищи.Но вот под тесовымОкном —Два ветра взмахнулиКрылом;То с вешнею полымьюВодВзметнулся российскийНарод…Ревут валы,Поет гроза!Из синей мглыГорят глаза.За взмахом взмах,Над трупом труп;Ломает страхСвой крепкий зуб.Все взлет и взлет,Все крик и крик!В бездонный ротБежит родник…И вот кому-то пробилПоследний, грустный час..Но верьте, он не сробелПред силой вражьих глаз!Душа его, как прежде,Бесстрашна и крепка,И тянется к надеждеБескровная рука.Он незадаром прожил,Недаром мял цветы;Но не на вас похожиУгасшие мечты…Нечаянно, негаданноС родимого крыльцаДонесся до МартинаПоследний крик отца.С потухшими глазами,С пугливой синью губ,Упал он на колени,Обняв холодный труп.Но вот приподнял брови,Протер рукой глаза,Вбежал обратно в хатуИ стал под образа.«Исус, Исус, ты слышишь?Ты видишь? Я один.Тебя зовет и кличетТоварищ твой Мартин!Отец лежит убитый,Но он не пал, как трус.Я слышу, он зовет нас,О верный мой Исус.Зовет он нас на помощь,Где бьется русский люд,Велит стоять за волю,За равенство и труд!..»И, ласково приемляРечей невинных звук,Сошел Исус на землюС неколебимых рук.Идут ручка с рукою,А ночь черна, черна!..И пыжится бедоюСедая тишина.Мечты цветут надеждойПро вечный, вольный рок.Обоим нежит веждыФевральский ветерок.Но вдруг огни сверкнули…Залаял медный груз.И пал, сраженный пулей,Младенец Иисус.Слушайте:Больше нет воскресенья!Тело его предали погребеньюОн лежитНа МарсовомПоле.А там, где осталась мать,Где ему не быватьБоле,Сидит у окошкаСтарая кошка,Ловит лапой луну…Ползает Мартин по полу:«Соколы вы мои, соколы,В плену вы,В плену!»Голос его все глуше, глуше,Кто-то давит его, кто-то душит,Палит огнем.Но спокойно звенитЗа окном,То погаснув, то вспыхнувСнова,ЖелезноеСлово:«Рре-эс-пуу-ублика!»

1917

Радуйтесь!Земля предсталаНовой купели!ДогорелиСиние метели,И змея потерялаЖало.О Родина,Мое русское поле,И вы, сыновья ее,ОстановившиеНа частоколеЛуну и солнце, —Хвалите бога!В мужичьих ясляхРодилось пламяК миру всего мира!Новый НазаретПеред вами.Уже славят пастыриЕго утро.Свет за горами…Сгинь ты, английское юдо,Расплещися по морям!Наше северное чудоНе постичь твоим сынам!Не познать тебе Фавора,Не расслышать тайный зов!Отуманенного взораНа устах твоих покров.Все упрямей, все напраснейЛовит рот твой темноту.Нет, не дашь ты правды в ясляхТвоему сказать Христу!Но знайте,Спящие глубоко:Она загорелась,Звезда Востока!Не погасить ее ИродуКровью младенцев…«Пляши, Саломея, пляши!»Твои ноги легки и крылаты.Целуй ты уста без души, —Но близок твой час расплаты!Уже встал Иоанн,Изможденный от ран,Поднял с землиОтрубленную голову,И снова гремятЕго уста,Снова грозятСодому:«Опомнитесь!»Люди, братья мои люди,Где вы? Отзовитесь!Ты не нужен мне, бесстрашный,Кровожадный витязь.Не хочу твоей победы,Дани мне не надо!Все мы – яблони и вишниГолубого сада.Все мы – гроздья виноградаЗолотого лета,До кончины всем нам хватитИ тепла и света!Кто-то мудрый, несказанный,Все себе подобя,Всех живущих греет песней,Мертвых – сном во гробе.Кто-то учит нас и проситПостигать и мерить.Не губить пришли мы в мире,А любить и верить!

Апрель 1917,Петроград

1

Тучи – как озера,Месяц – рыжий гусь.Пляшет перед взоромБуйственная Русь.Дрогнул лес зеленый,Закипел родник.Здравствуй, обновленныйОтчарь мой, мужик!Голубые воды —Твой покой и свет,Гибельной свободыВ этом мире нет.Пой, зови и требуйСкрытые брега;Не сорвется с небаЗвездная дуга!Не обронит вечерКрасного ведра;Могутные плечи —Что гранит-гора.

2

Под облачным древомВерхом на лунеФевральской метельюРевешь ты во мне.Небесные дщериКуделят кремник;Учил тебя вереСедой огневик.Он дал тебе пику,Грозовый ятагИ силой АникиОтметил твой шаг.Заря – как волчихаС осклабленным ртом;Но гонишь ты лихоДвуперстным крестом.Протянешь ли рукуИль склонишь ты лик,Кладешь ей краюхуНа желтый язык.И чуется зверюПод радугой слов:Алмазные двериИ звездный покров.

3

О чудотворец!Широкоскулый и красноротый,Приявший в корузлые рукиМладенца нежного, —Укачай мою душуНа пальцах ног своих!Я сын твой,Выросший, как ветлаПри дороге,Научился смотреть в тебя,Как в озеро.Ты несказанен и мудр.По сединам твоимУзнаю, что был снегНа поляхИ поемах.По глазам голубымСлавлюКрасноеЛето.

4

Ах, сегодня весна, —Ты взыграл, как поток!Гладит волны челнок,И поет тишина.Слышен волховский звонИ Буслаев разгул,Задружились под гулВолга, Каспий и Дон.Синегубый УралВыставляет клыки,Но кадят СоловкиВ его синий оскал.Всех зовешь ты на пир,Тепля клич, как свечу,Прижимаешь к плечуНецелованный мир.Свят и мирен твой дар,Синь и песня в речах,И горит на плечахНеобъемлемый шар!..

5

Закинь его в небо,Поставь на столпы!Там лунного хлебаЗлатятся снопы.Там голод и жаждаВ корнях не поют,Но зреет однаждныйСвет ангельских юрт.Там с вызвоном блюдаПрохлада куста,И рыжий ИудаЦелует Христа.Но звон поцелуяДеньгой не гремит,И цепь Акатуя —Тропа перед скит.Там дряхлое время,Бродя по лугам,Все русское племяСзывает к столам.И, славя отвагуИ гордый твой дух,Сыченою брагойОбносит их круг.

1917

Гласом моим Пожру Тя, Господи.