Анна Ахматова - Стихотворения и поэмы Страница 15

ИЗ ИТАЛЬЯНСКОГО ДНЕВНИКА

Мы по ошибке встретили Год —Это не тот, не тот, не тот…Что мы наделали, Боже, с тобой,С кем еще мы поменялись судьбой?Лучше б нас не было на земле,Лучше б мы были в небесном кремле,Летали, как птицы, цвели, как цветы,Но все равно были – я и ты.

И в недрах музыки я не нашла ответа,И снова тишина, и снова призрак лета.

Не в таинственную беседкуПоведет этот пламенный мост:Одного в золоченую клетку,А другую на красный помост.

ПУТЕМ ВСЕЯ ЗЕМЛИ

«В санех сидя, отправляясь

путем всея земли…»

1

Прямо под ноги пулям,Расталкивая года,По январям и июлямЯ проберусь туда…Никто не увидит ранку,Крик не услышит мой,Меня, китежанку,Позвали домой.И гнались за мноюСто тысяч берез,Стеклянной стеноюСтруился мороз.У давних пожарищОбугленный склад.«Вот пропуск, товарищ,Пустите назад…»И воин спокойноОтводит штык.Как пышно и знойноТот остров возник!И красная глина,И яблочный сад…О, salve, Regina![6]Пылает закат.Тропиночка крутоВзбиралась, дрожа.Мне надо кому-тоЗдесь руку пожать…Но хриплой шарманкиНе слушаю стон.Не тот китежанкеПослышался звон.

2

Окопы, окопы —Заблудишься тут!От старой ЕвропыОстался лоскут,Где в облаке дымаГорят города…И вот уже КрымаТемнеет гряда.Я плакальщиц стаюВеду за собой.О, тихого краяПлащ голубой!..Над мертвой медузойСмущенно стою;Здесь встретилась с МузойЕй клятву даю.Но громко смеется,Не верит: «Тебе ль?»По капелькам льетсяДушистый апрель.И вот уже славыВысокий порог,Но голос лукавыйПредостерег:«Сюда ты вернешься,Вернешься не раз,Но снова споткнешьсяО крепкий алмаз.Ты лучше бы мимо,Ты лучше б назад,Хулима, хвалима,В отеческий сад».

3

Вечерней пороюСгущается мгла.Пусть Гофман со мноюДойдет до угла.Он знает, как гулокЗадушенный крикИ чей в переулокЗабрался двойник.Ведь это не шутки,Что двадцать пять летМне видится жуткийОдин силуэт.«Так, значит, направо?Вот здесь, за углом?Спасибо!» – КанаваИ маленький дом.Не знала, что месяцВо все посвящен.С веревочных лестницСрывается он,Спокойно обходитПокинутый дом,Где ночь на исходеЗа круглым столомГляделась в обломокРазбитых зеркалИ в груде потемокЗарезанный спал.

4

Чистейшего звукаВысокая власть,Как будто разлукаНатешилась всласть.Знакомые зданьяИз смерти глядят —И будет свиданьеПечальней стократВсего, что когда-тоСлучилось со мной…Столицей распятойИду я домой.

5

Черемуха мимоПрокралась, как сон.И кто-то «Цусима!»Сказал в телефон.Скорее, скорее —Кончается срок:«Варяг» и «Кореец»Пошли на восток…Там ласточкой реетСтарая боль…А дальше темнеетФорт Шаброль,Как прошлого векаРазрушенный склеп,Где старый калекаОглох и ослеп.Суровы и хмуры,Его сторожатС винтовками буры.«Назад, назад!»

6

Великую зимуЯ долго ждала,Как белую схимуЕе приняла.И в легкие саниСпокойно сажусь…Я к вам, китежане,До ночи вернусь.За древней стоянкойОдин переход…Тenepь с китежанкоиНикто не пойдет,Ни брат, ни соседка,Ни первый жених, —Лишь хвойная веткаДа солнечный стих,Оброненный нищимИ поднятый мной…В последнем жилищеМеня упокой.

ПОЭМА БЕЗ ГЕРОЯ

Триптих

(1940–1965)

Deus conservat omnia.[7]

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Иных уж нет, а те далече…

Первый раз она пришла ко мне в Фонтанный Дом в ночь на 27 декабря 1940 года, прислав как вестника еще осенью один небольшой отрывок («Ты в Россию пришла ниоткуда…»).

Я не звала ее. Я даже не ждала ее в тот холодный и темный день моей последней ленинградской зимы.

Ее появлению предшествовало несколько мелких и незначительных фактов, которые я не решаюсь назвать событиями.

В ту ночь я написала два куска первой части («1913») и «Посвящение». В начале января я почти неожиданно для себя написала «Решку», а в Ташкенте (в два приема) – «Эпилог», ставший третьей частью поэмы, и сделала несколько существенных вставок в обе первые части.

Я посвящаю эту поэму памяти ее первых слушателей – моих друзей и сограждан, погибших в Ленинграде во время осады.

Их голоса я слышу и вспоминаю их, когда читаю поэму вслух, и этот тайный хор стал для меня навсегда оправданием этой вещи.

До меня часто доходят слухи о превратных и нелепых толкованиях «Поэмы без героя». И кто-то даже советует мне сделать поэму более понятной.

Я воздержусь от этого.

Никаких третьих, седьмых и двадцать девятых смыслов поэма не содержит.

Ни изменять ее, ни объяснять я не буду.

«Еже писахъ – писахъ».

ПОСВЯЩЕНИЕ

27 декабря 1940

Bс. К.

. .…а так как мне бумаги не хватило,Я на твоем пишу черновике.И вот чужое слово проступаетИ, как тогда снежинка на руке,Доверчиво и без упрека тает.И темные ресницы Антиноя[8]Вдруг поднялись – и тамзеленый дым,И ветерком повеяло родным…

Не море ли?Нет, это только хвояМогильная, и в накипаньи пенВсе ближе, ближе…Marche funèbre…[9]Шопен…

ВТОРОЕ ПОСВЯЩЕНИЕ

О. С.

Ты ли, Путаница-Психея,[10]Черно-белым веером вея,Наклоняешься надо мной,Хочешь мне сказать по секрету,Что уже миновала ЛетуИ иною дышишь весной.Не диктуй мне, сама я слышу:Теплый ливень уперся в крышу,Шепоточек слышу в плюще.Кто-то маленький жить собрался,Зеленел, пушился, старалсяЗавтра в новом блеснуть плаще.Сплю —она одна надо мною.Ту, что люди зовут весною,Одиночеством я зову.Сплю —мне снится молодость наша,Та, его миновавшая чаша;Я ее тебе наяву,Если хочешь, отдам на память,Словно в глине чистое пламяИль подснежник в могильном рву.

ТРЕТЬЕ И ПОСЛЕДНЕЕ

(Le jour des rois)[11]

Раз в Крещенский вечерок…

Полно мне леденеть от страха,Лучше кликну Чакону Баха,А за ней войдет человек…Он не станет мне милым мужем,Но мы с ним такое заслужим,Что смутится Двадцатый Век.Я его приняла случайноЗа того, кто дарован тайной,С кем горчайшее суждено,Он ко мне во дворец ФонтанныйОпоздает ночью туманнойНовогоднее пить вино.И запомнит Крещенский вечер,Клен в окне, венчальные свечиИ поэмы смертный полет…

Но не первую ветвь сирени,Не кольцо, не сладость молений —Он погибель мне принесет.

ВСТУПЛЕНИЕ

ИЗ ГОДА СОРОКОВОГО,КАК С БАШНИ, НА ВСЕ ГЛЯЖУ.КАК БУДТО ПРОЩАЮСЬ СНОВАС ТЕМ, С ЧЕМ ДАВНО ПРОСТИЛАСЬ,КАК БУДТО ПЕРЕКРЕСТИЛАСЬИ ПОД ТЕМНЫЕ СВОДЫ СХОЖУ.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ДЕВЯТЬСОТ ТРИНАДЦАТЫЙ ГОД

Петербургская повесть

Di rider finirai

Pria dell’ aurora.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Новогодний праздник длится пышно,

Влажны стебли новогодних роз.

С Татьяной нам не ворожить…

Новогодний вечер. Фонтанный Дом. К автору вместо того, кого ждали, приходят тени из тринадцатого года под видом ряженых. Белый зеркальный зал. Лирическое отступление – «Гость из будущего». Маскарад. Поэт. Призрак.

Я зажгла заветные свечи,Чтобы этот светился вечер,И с тобой, ко мне не пришедшим,Сорок первый встречаю год.Но…Господняя сила с нами!В хрустале утонуло пламя,«И вино, как отрава, жжет».[13]Это всплески жесткой беседы,Когда все воскресают бреды,А часы все еще не бьют…Нету меры моей тревоге,Я сама, как тень на пороге,Стерегу последний уют.И я слышу звонок протяжный,И я чувствую холод влажный,Каменею, стыну, горю…И как будто припомнив что-то,Повернувшись вполоборота,Тихим голосом говорю:«Вы ошиблись: Венеция дожей —Это рядом… Но маски в прихожейИ плащи, и жезлы, и венцыВам сегодня придется оставить.Вас я вздумала нынче прославить,Новогодние сорванцы!»Этот Фаустом, тот Дон-Жуаном,Дапертутто,[14] Иоканааном,[15]Самый скромный – севернымГланом,Иль убийцею Дорианом,И все шепчут своим дианамТвердо выученный урок.А для них расступились стены,Вспыхнул свет, завыли сиреныИ, как купол, вспух потолок.Я не то что боюсь огласки…Что мне Гамлетовы подвязки,Что мне вихрь Саломеиной пляски,Что мне поступь Железной маски,Я еще пожелезней тех…И чья очередь испугаться,Отшатнуться, отпрянуть, сдатьсяИ замаливать давний грех?Ясно все:Не ко мне, так к кому же?[16]Не для них здесь готовился ужин,И не им со мной по пути.Хвост запрятал под фалды фрака…Как он хром и изящен…ОднакоЯ надеюсь. Владыку МракаВы не смели сюда ввести?Маска это, череп, лицо ли —Выражение злобной боли,Что лишь Гойя смел передать.Общий баловень и насмешник,Перед ним самый смрадныйгрешник —Воплощенная благодать…Веселиться – так веселиться,Только как же могло случиться,Что одна я из них жива?Завтра утро меня разбудит,И никто меня не осудит,И в лицо мне смеяться будетЗаоконная синева.Но мне страшно: войду сама я,Кружевную шаль не снимая,Улыбнусь всем и замолчу.С той, какою была когда-тоВ ожерелье черных агатовДо долины Иосафата[17]Снова встретиться не хочу…Не последние ль близки сроки?..Я забыла ваши уроки,Краснобаи и лжепророки! —Но меня не забыли вы.Как в прошедшем грядущее зреет,Так в грядущем прошлое тлеет —Страшный праздник мертвой листвы.Б Звук шагов, тех, которых нету,Е По сияющему паркетуЛ И сигары синий дымок.Ы И во всех зеркалах отразилсяЙ Человек, что не появилсяИ проникнуть в тот зал не мог.З Он не лучше других и не хуже,Но не веет летейской стужей,А И в руке его теплота.Гость из Будущего! – НеужелиОн придет ко мне в самом деле,Л Повернув налево с моста?С детства ряженых я боялась,Мне всегда почему-то казалось,Что какая-то лишняя теньСреди них «без лица и названья»Затесалась…Откроем собраньеВ новогодний торжественный день!Ту полночную ГофманиануРазглашать я по свету не стануИ других бы просила…Постой,Ты как будто не значишься в списках,В калиострах, магах, лизисках,[18] —Полосатой наряжен верстой, —Размалеван пестро и грубо —Ты…ровесник Мамврийского дуба,[19]Вековой собеседник луны.Не обманут притворные стоны,Ты железные пишешь законы,Хаммураби, ликурги, солоны[20]У тебя поучиться должны.Существо это странного нрава.Он не ждет, чтоб подагра и славаВпопыхах усадили егоВ юбилейные пышные кресла,А несет по цветущемувереску,По пустыням своеторжество.И ни в чем не повинен: ни в этом,Ни в другом и ни в третьем…ПоэтамВообще не пристали грехи.Проплясать пред Ковчегом Завета[21]Или сгинуть!..Да что там! Про этоЛучше их рассказали стихи.Крик петуший нам только снится,За окошком Нева дымится,Ночь бездонна и длится, длится —Петербургская чертовня…В черном небе звезды не видно,Гибель где-то здесь, очевидно,Но беспечна, пряна, бесстыднаМаскарадная болтовня…Крик:«Героя на авансцену!»Не волнуйтесь: дылде на сменуНепременно выйдет сейчасИ споет о священной мести…Что ж вы все убегаете вместе,Словно каждый нашел по невесте,Оставляя с глазу на глазМеня в сумраке с черной рамой,Из которой глядит тот самый,Ставший наигорчайшей драмойИ еще не оплаканный час?

Это все наплывает не сразу.Как одну музыкальную фразу,Слышу шепот: «Прощай! Пора!Я оставлю тебя живою.Но ты будешь моей вдовою.Ты – Голубка, солнце, сестра!»На площадке две слитые тени…После – лестницы плоской ступени,Вопль: «Не надо!» – и в отдаленьеЧистый голос:«Я к смерти готов».

Факелы гаснут, потолок опускается.