Яков Полонский - Стихи Страница 16

ИЗ БУРДИЛЬЁНА**

«The night has a thousand eyes»[16]

Ночь смотрит тысячами глаз,           А день глядит одним;Но солнца нет — и по земле           Тьма стелется, как дым.

Ум смотрит тысячами глаз,           Любовь глядит одним;Но нет любви — и гаснет жизнь,           И дни плывут, как дым.

«Мой ум подавлен был тоской…»

        Мой ум подавлен был тоской,Мои глаза без слез горели;Над озером сплетались ели,Чернел камыш, — сквозили щелиИз мрака к свету над водой.

        И много, много звезд мерцало;Но в сердце мне ночная мглаХолодной дрожью проникала,Мне виделось так мало, малоЛучей любви над бездной зла!

НОЧНАЯ ДУМА

Я червь — я бог!

Ты не спишь, блестящая столица.Как сквозь сон, я слышу за стенойЗвяканье подков и экипажей,Грохот по неровной мостовой…

Как больной, я раскрываю очи.Ночь, как море темное, кругом.И один, на дне осенней ночи,Я лежу, как червь на дне морском.

Где-нибудь, быть может, в эту полночьПраздничные звуки льются с хор.Слезы льются — сладострастье стонет —Крадется с ножом голодный вор…

Но для тех, кто пляшет или плачет,И для тех, кто крадется с ножом,В эту ночь неслышный и незримыйРазве я не червь на дне морском?!

Если нет хоть злых духов у ночи,Кто свидетель тайных дум моих?Эта ночь не прячет ли их раньше,Чем моя могила спрячет их!

С этой жаждой, что воды не просит,И которой не залить вином,Для себя — я дух, стремлений полный,Для других — я червь на дне морском.

Духа титанические стоныСлышит ли во мраке кто-нибудь?Знает ли хоть кто-нибудь на свете,Отчего так трудно дышит грудь!

Между мной и целою вселеннойНочь, как море темное, кругом.И уж если бог меня не слышит —В эту ночь я — червь на дне морском!

В ДУРНУЮ ПОГОДУ**

Пусть говорят, что наша молодежьПоэзии не знает — знать не хочет, —И что ее когда-нибудь подточитПод самый под корень практическая ложь, —Пусть говорят, что это ей пророчитОдин бесплодный путь к бесславию, что ейБез творчества, как ржи без теплых, ясных днейНе вызреть…        Выхожу один я в чисто поле        И чувствую — тоска! и дрогну поневоле.        Так сыро, — сиверко!..                            И что это за рожь!Местами зелена, местами низко клонитСвои колосики к разрыхленной землеИ точно смята вся; а в бледно-серой мглеЛохмотья туч над нею ветер гонит…Когда же, наконец, дождусь я ясных дней!Поднимется ль опять дождем прибитый колос?Иль никогда среди родимых мне полейНе отзовется мне ретивой жницы голос,И не мелькнет венок из полевых цветовНад пыльным золотом увесистых снопов?!.

В ПРИЛИВ**

На заре, в прилив, немалоЧуд и раковин морскихНабросала мне наядаВ щели скал береговых;И когда я дар богиниТоропился подбирать,Над морским прибоем сталаНагота ее сверкать.        Очи вспыхнули звездами,        Жемчуг пал дождем с волос…        «И зачем тебе все это?!.» —        Прозвучал ее вопрос.        «А затем, чтоб дар твой резать,        Жечь, — вникать и изучать…»        И наяда, подгоняя        Волны, стала хохотать.«А! — сказала, — ты и мноюНе захочешь пренебречь!Но меня ты как изучишь?Резать будешь или жечь?..»И наяды тело с пенойПоднялось у самых скал,На груди заря взыграла,Ветер кудри всколыхал.        «Нет, — сказал я, вздрогнув сердцем, —        Нет в науке ничего        Разлагающего чары        Обаянья твоего».        И пока зари отливы        Колыхал лазурный вал,        Я забыл дары богини —        Я богиню созерцал.

СЛЕПОЙ ТАПЕР

Хозяйка руки жмет богатым игрокам,При свете ламп на ней сверкают бриллианты…В урочный час, на бал, спешат к ее саням        Франтихи-барыни и франты.

Улыбкам счету нет. Один тапер слепой,Рекомендованный женой официанта,В парадном галстуке, с понурой головой,        Угрюм и не похож на франта.

И под локоть слепца сажают за рояль…Он поднял голову — и вот, едва коснулсяУпругих клавишей, едва нажал педаль —        Гремя, бог музыки проснулся.

Струн металлических звучит высокий строй,Как вихрь несется вальс — подбрякивают шпоры,Шуршат подолы дам, мелькают их узоры,        И ароматный веет зной…

А он — потухшими глазами смотрит в стену,Не слышит говора, не видит голых плеч —Лишь звуки, что бегут одни другим на смену,        Сердечную ведут с ним речь.

На бедного слепца слетает вдохновенье,И грезит скорбная душа его — к немуИз вечной тьмы плывет и светится сквозь тьму        Одно любимое виденье.

Восторг томит его — мечта волнует кровь:Вот жаркий летний день — вот кудри золотые —И полудетские уста, еще немые,        С одним намеком на любовь…

Вот ночь волшебная, — шушукают березы —Прошла по саду тень — и к милому лицуПрильнул свет месяца — горят глаза и слезы…        И вот уж кажется слепцу:

Похолодевшие, трепещущие руки,Белеясь, тянутся к нему из темноты —И соловьи поют — и сладостные звуки        Благоухают, как цветы…

Так образ девушки, когда-то им любимой,Ослепнув, в памяти свежо сберечь он мог;Тот образ для него расцвел и — не поблек,        Уже ничем не заменимый.

Еще не знает он, не чует он, что таПодруга юности — давно хозяйка домаВеликосветская — изнежена, пуста        И с аферистами знакома!

Что от него она в пяти шагах стоитИ никогда в слепом тапере не узнаетТого, кто вечною любовью к ней пылает,        С ее прошедшим говорит.

Что, если б он прозрел, что, если бы, друг в другаВглядясь, они могли с усилием узнать —Он побледнел бы от смертельного испуга,        Она бы — стала хохотать!

«В дни, когда над сонным морем…»**

В дни, когда над сонным моремДухота и тишина,В отуманенном простореЕле движется волна.

Если ж вдруг дохнет над безднойВетер, грозен и могуч,Закипит волна грознееНадвигающихся туч,

И помчится, точно в битвуРазъяренный шпорой конь,Отражая в брызгах пеныМолний солнечный огонь,

И, рассыпавшись о скалы,Изомнет у береговРаскачавшиеся перьяПрошумевших тростников.

ДИССОНАНС**

(Мотив из признаний Ады Кристен)

Пусть по воле судеб я рассталась с тобой, —Пусть другой обладает моей красотой!

Из объятий его, из ночной духоты,Уношусь я далёко на крыльях мечты.

Вижу снова наш старый, запущенный сад:Отраженный в пруде потухает закат,

Пахнет липовым цветом в прохладе аллей;За прудом, где-то в роще, урчит соловей…

Я стеклянную дверь отворила — дрожу —Я из мрака в таинственный сумрак гляжу —

Чу! там хрустнула ветка — не ты ли шагнул?!Встрепенулася птичка — не ты ли спугнул?!

Я прислушиваюсь, я мучительно жду,Я на шелест шагов твоих тихо иду —

Холодит мои члены то страсть, то испуг —Это ты меня за руку взял, милый друг?!

Это ты осторожно так обнял меня,Это твой поцелуй — поцелуй без огня!

С болью в трепетном сердце, с волненьем в кровиТы не смеешь отдаться безумствам любви, —

И, внимая речам благородным твоим,Я не смею дать волю влеченьям своим,

И дрожу, и шепчу тебе: милый ты мой!Пусть владеет он жалкой моей красотой!

Из объятий его, из ночной духоты,Я опять улетаю на крыльях мечты,

В этот сад, в эту темь, вот на эту скамью,Где впервые подслушал ты душу мою…

Я душою сливаюсь с твоею душой —Пусть владеет он жалкой моей красотой!

В ПОТЕРЯННОМ РАЮ