Николай Туроверов - Меч в терновом венце Страница 16

«С рождения — ни веры, ни креста…»

С рождения — ни веры, ни креста.С рождения — вся жизнь была пуста,Как этот колос, легкий и пустой,Поднявшийся над праздной бороздой.И не пора ль его теперь сорвать,И бросить в прах, и в прахе растоптать,Растущий без единого зерна,Когда о хлебе молится страна.

КИНЖАЛ

Лемносский бог тебя сковал.

Откуда он, в простой оправеТебе доставшийся кинжал?В какой воинственной забавеОн ослепительно сверкал?Кому в часы кровавой местиСвоим возмездием служилИ с кем потом, во имя чести,Он неразлучно подружил?Что видел он под облакамиКавказских гор, и почемуСвоими нежными рукамиТеперь привыкла ты к нему?И отчего тебя тревожитКинжал, отведавший крови,И веришь ты, что он поможетТебе отбиться от любви.

И страшной смертью ты умрешь,Умрешь не телом, а душою.С тобою будет этот нож,Тебе завешанный судьбоюНа память о моей любвиИ о расплате неминучей,Моей расплате самой лучшей —Ценою собственной крови.И блеск холодный лезвия,Как смертоносная змея,Тебя отравит, заворожит.Заворожив, заставит жить,Но уж никто, никто не сможетТебя заставить полюбить.

ДИАЛОГ

«Что ты найдешь в стране печальной,Твоей стране среди снегов?Зачем ее холодной тайнойТвоя отравлена любовь?Зачем ты ждешь ее ответа,Когда ты должен быть ничей,Как этот ветер, иль как этотНезамерзающий ручей?Что надо жизни человечьей?Что ищешь ты? Тебя здесь ждетМое вино и сыр овечий,Домашний хлеб и дикий мед.Живи со мною на свободеИ пей из кубка моегоЗа жизнь, в которой все проходитИ не проходит ничего».«…Я внял тебе. Внимай мне тожеО дальней родине моейИ знай, что нет страны моложе,И человечней, и нежней.Что труден путь ее извечный,Но ей нельзя с него свернуть,Когда над ней сияет Млечный,Единственный на свете путь;Когда ведет к всемирной лире,Сквозь кровь, сквозь муки и гроба,Ее чудеснейшая в мире —Неповторимая судьба».

«Влюбленный в бой жалеть не станет…»

Влюбленный в бой жалеть не станетПогибших рядом с ним в бою,Он сожаленьем не обманетЛюбовь суровую свою.В загробные не веря силы,Стоит он, вновь готовый в бой,У свежевырытой могилыС ненаклоненной головой.

СТИХИ К ДОЧЕРИ

Над ковыльной степью веетЖаркий ветер-суховей,И донская степь синеетС каждым часом горячей.И опять в полдневной сини,Как в минувшие века,В горьком запахе полыниВековечная тоска.Знаешь ты, о чем тоскуетЭта горькая полынь,Почему тебя волнуетЭта выжженная синь.И тебе, рожденной где-тоВ европейском далеке,Так знакомо это летоВ суховейном ветерке.Почему счастливым звономВся душа твоя полна,Как полна широким ДономЭта легкая волна.Почему у перевозаИ песчаных береговТы почувствуешь сквозь слезыДочериную любовьИ поймешь, моя родная,Возврашаяся домой,Что нет в мире лучше краяЧем казачий край степной.

ВДОВА

Ты пошли, Боже, тучу грозную,Тучу грозную, Громову стрелу,Ты разбей, разбей гробову доску,Ты раскрой, раскрой золоту парчу:Подыми моего друга милого.

И вышел я — безумный тать —В грозой кипевшее ненастье,Чтоб силой взять, увороватьНедосягаемое счастье.Шумел в дожде весенний сад,Вела знакомая дорожкаТуда, где брезжил свет лампадЗа ставней низкого окошка.И ветхой ставни сняв запор,Увидел я перед собоюСвою добычу, дерзкий вор,Легко играющий судьбою.Лежала юная вдова,Перед иконами рыдая,И слышал я ее слова,Окно тихонько раскрывая.«Бушуй, гроза, сильнее, чтобРаскрылась свежая могилаИ виден стал сосновый гроб,В котором спит теперь мой милый.Буди его, гроза, буди!Он сам уже проснуться хочет,Дыханье дай его груди,Открой ему уста и очи.Я четверговую свечуЗажгла у образа Христова, —Ударь же, гром! Сорви парчуПотустороннего покрова!..»И грянул гром. И я упал,Как бы пронизанный стрелою,И рухнул дом, и запылал,И смерч пронесся надо мною…

«Я шел к тебе среди руин…»

Я шел к тебе среди руин,Среди дымящихся развалин.Я шел к тебе. Я был один.И был мой путь как ночь печален.Я знал, что ты еще жива,Я звал тебя бессильным криком,И эхо вторило едваМоим словам во мраке диком.Нет ничего — но сердце есть.Нет никого — но ты со мною.О, как я был охвачен весьНочною черной тишиною!..

КОНЬ

Конь казаку всего дороже,И ты, мой сын, им дорожи.

«Что, мой верный друг, не весел,Что грустишь, моя краса?Я в торбе тебе навесилЗолотистого овса.Что не ешь его проворно,А, мотая головой,Вкусно пахнущие зернаРассыпаешь пред собой?Иль меня ты, друг, не слышишь?И заветный сахарокНе берешь, а только дышишьНа протянутый кусок.Не кусаешь в шутку руки,Не балуешься со мной.Иль почуял день разлуки,Мой товарищ дорогой?»«Нет, хозяин, я не болен,Рад служить я казаку,Но рассеять ты не воленЛошадиную тоску.Для меня давно не тайна,Что сегодня ты принесЛишь с похмелья и случайноЭтот сахар и овес.Обо мне ты забываешь.Подъезжая к кабаку,Одного меня бросаешь,Кинув повод на луку.Долго жду тебя на вьюгеУ заснеженных перил —Сколько раз мои подпругиОтпустить ты позабыл?А потом, хвативши водкиИ вихляясь на бока,Ты меня к чужой молодкеГонишь вскачь от кабака.Запотелый круп дымитсяВ непогоде ледяной,И смеется вся станицаНад тобой и надо мной».

«Что мы, братцы, по-пустому спорим…»

Что мы, братцы, по-пустому споримИ все делим тесные поля?А на юге, за Каспийским морем,Зря лежит просторная земля.Кровь застыла в нас, иль обветшалаНаша переметная сума?Здравствуй, Персия! Здорово ночевала,Полусонная богатая кума!Запрягай тяжелые мажары,Провожай соседей дорогих.Серебром украшены Каджары,А уздечки в золоте у них.

СУМАРОКОВ

О, вы — по нас идущие потомки!

Долги одолели. Описаны книги.Демидов грозит их продать.А Двор глухонем. В Петербурге интриги.Не хочет никто выручать.Без шляпы, в сугробах, не ведая стужи,Идет он, известный для всех.На бархат камзола, на золото кружевСлетает нетающий снег.Подальше от дома, поближе к народу —В любой простолюдный кабак,Где можно почувствовать сразу свободуСреди незнакомых гуляк.Где можно забыться, душой молодея,Не веря в жестокий обман…И, медленно, верно и сладко пьянея,Он пьет за стаканом стакан.Кто может быть близок ему или равенНа склоне дряхлеющих лет?Какой-то Капнист и какой-то ДержавинЕдва появились на свет.Полвека отдал он российскому слову —На лаврах пора почивать.Он оду вчера написал ПугачевуИ — больше не будет писать.Поэт трех цариц не боится доносов —Ему ли испытывать страх?Он с музой сдружился, когда ЛомоносовЕще пребывал в мужиках.Кто тайну открыл хореической оды?И вот, с табакеркой в руке,Встает он, роняя скамью, и на своды,Моргая, глядит в кабаке.Не знает поэт человеческих сроков,Он видит немеркнущий свет:За партой стоит Александр Сумароков,Семнадцатилетний кадет.И внемлет ему молодая Россия,Наследье Петровых годов,Услыша внезапно, услыша впервыеВсю музыку русских стихов:

О, премудро Божество!От начала перва векаТакового человекаНе видало естество.Цесарь страшен был во брани,Август покорил весь свет,К Александру носят дани,Где лишь меч его сверкнет.Петр — природу пременяет,Новы души в нас влагает,Строит войско, входит в Понт,И во дни такой пременыМещет пламень, рушит стены,Рвет и движет горизонт.

На впалых щеках розовеет румянец —Забвенья поэзии нет.И первым в Москве среди признанных пьяницСтановится первый поэт.

«Уже никто чудес не просит…»