Роберт Рождественский - Мы долгое эхо друг друга (сборник) Страница 16

Теперь он уже расхаживал по сцене, как ходят шерифы в американских вестернах. Супермены. Красавцы. Храбрецы. Правильные ребята, всегда стреляющие на полсекунды раньше своего противника.

Певец выступал сейчас в своей главной роли – полубога, укротителя и кумира старшеклассниц.

Это именно они визжали от каждого подчеркнутого поворота его головы, от каждого «скульптурного» желвака, обозначенного на скулах, от каждой теперь уже специально хриплой ноты. И он знал это. Он работал честно. Честнее не придумаешь!..

В этой работе принимало участие все его тело – от затылка до пяток.

Не последнюю роль в ней играли и внутренние органы певца. (Говоря так, я прежде всего имею в виду некоторые чрезвычайно важные железы внутренней секреции…)

Он пел и смотрел на зал взглядом, от которого могли забеременеть даже мужчины.

А что творилось с девчонками! Бог ты мой, что с ними творилось!

Особенно когда он запел свою знаменитую песню «Come in!..».

Собственно говоря, это была не песня.

Это был весенний рев бизона.

Come in!.. Иди сюда! Пойдем!..

И я увидел, как они пошли, поползли, полезли на сцену – девчонки всех мастей, калибров и сортов, – тощие и упитанные, претенциозные и простенькие, красивые и уродливые…

«Come in! – говорил им певец. – Come in!..» – и при этом снисходительно шевелил указательным пальчиком, подманивая невинных овечек.

А они шли и визжали. Визжали и шли.

К нему! – богу и оторве, зверюге и архангелу, кумиру с ввалившимися щеками, хрипатому бедолаге, иконе, гению, самцу.

К нему! – чьими портретами был оклеен нынче весь Париж.

К нему – о ком, не переставая, печатались статьи в журналах и газетах («…женился… встречается… развелся… встречается… поссорился… встречается… женился… встречается…»).

Он стоял на эстраде, широко расставив ноги, – знаменитый, сверкающий, глыбастый, – и девчонки ползли на эту крутую эстраду, как на небо. Полз-ли удостоиться, прикоснуться, исповедаться, отдаться.

– Come in! – грохотало в зале. – Come in!..

Было страшно. Было смешно.

Джонни ленивым тигриным движением снял с себя галстук и стал махать им прямо перед носом девицы-очкарика, которая была самой первой в длинной очереди поклонниц. Она уже забралась на сцену, и сейчас от недоступного идола ее отделяли каких-нибудь два шага.

Близости этой девица не смогла перенести.

Она рванулась вперед и вцепилась в самый краешек галстука великого кумира! «Мой!!!» – визжала она…

А кумир не отпускал. Кумир был сильным. И поклонница моталась на галстуке, как большая рыбина на леске спиннинга. Моталась и верещала. Моталась и плакала настоящими слезами…

Джонни продолжать петь!

Он уже не обращал внимания на свою первую жертву, он уже требовал у следующих: «Come in!..»

И они хлынули, будто прорвалась плотина!..

Певец едва успел отпрыгнуть в сторону, а галстук его был разорван сразу здесь же, при всех, на сцене на мелкие-мелкие кусочки…

«Come in!!»

Правым локтем я вдруг почувствовал, что моя жена почему-то хочет привстать, делает непонятные усилия, чтобы подняться с кресла.

– Ты что? – спросил я у нее.

Она посмотрела на меня каким-то чужим, сомнамбулическим взглядом, потом, опомнившись, ойкнула и сказала удивленно, почти испуганно:

– А ты знаешь… действует… Вот дьявол!..

И расхохоталась…

Таким и запомнился мне концерт Джонни Холлидея – звезды французской эстрады.

Я плохо разбираюсь в зарубежной эстрадной астрономии и поэтому не могу судить, какой величины была эта звезда.

Возможно, что не первой. Но уверен, что и не последней.

«Скажите, если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно?»

Песни из спектакля «Голый король» по Е. Шварцу

1. Ода на приезд принцессы

Ты все ехала и ехала,Очень долго к нам ты ехала,До границы ты доехалаИ границу переехала.

Ты все ехала и ехала,Ты в своей карете ехала,По полям широким ехала,По горам высоким ехала.

Ты все ехала и ехала,Восемь речек переехала,Мимо рощ дубовых ехала,Мимо роз цветущих ехала.

Ты все ехала и ехала,Город ты один проехала,А потом другой проехала.Поглядела и уехала.

Ты все ехала и ехала,Чуть на камень не наехала.А потом его объехалаИ опять вперед поехала.

Ты все ехала и ехала,Дождь пошел, а ты все ехала!Он прошел, а ты все ехала.Прямо по дороге ехала.

Ты все ехала и ехала,Ехала и вот – приехала!Как я рад, что ты приехала!Как здоровье? Как доехала?

2. Песенка короля

Все другие короли отвратительны(принимать их приходилось мне порой).Ну, а сам-то я – король восхитительный!Замечательнейший все-таки я король!

Самочувствие мое не изменится,все несчастия промчатся стороной.До чего же я хорош – аж не верится!Даже некого поставить рядом со мной!

Чувства подданных я в точности выражу, —мне понятен их восторженный порыв:я, во-первых, потрясающе выгляжу!Еще лучше буду выглядеть, во-вторых!

И лично мне до крайностиприятна эта роль.А больше всего мне нравится,что именно я —король!

3. Песня придворного поэта

Говорить со мной каждому лестно,Людям нравится мудрая речь.Без талантов нельзя королевству!Я – талант. Меня надо беречь!

Меня надо лелеять и холитьРаза три или больше на дню.И тогда я, собрав свою волю,Обязательно стих сочиню!

В очень творческом ажиотажеНахожусь я в течение дня.Так прекрасно пишу я, что дажеСам король понимает меня.

Льется в душу легко и воздушноМоя образно-яркая речь.И меня обязательно нужноКаждый день награждать и беречь!

Песенка солдата

из кинофильма «Неуловимые мстители»

Как-то шел сатана,          сатана скучал.Он к солдатке одной постучал.Говорит:«Я тебе слова не скажу…»Говорит:«Просто так посижу…»А солдатка жила много лет одна…Отдохнул у нее сатана.Через год на печи ложками звенятможет – пять,          может – семь                    сатанят.Полсела сатанят          скоро набралось.У меня между теместь вопрос:виновата ли в чеммужняя жена? —В ней с рожденья сидитсатана!..

К дорогуше своей          я б пришел давно,да стоит на пути      черт Махно.      И пока я хожу-езжу                на войне,      ты, Маруся,      не верь                сатане!

Песенка о любознательном щенке

У подъезда моего родного дома(дом хороший,          там – кино наискосок)мне однажды повстречался          мой знакомый,добродушныйлюбознательный щенок.– Объясни ты мне, —          сказал он, чуть не плача, —понимаешь,я давно ищу ответ:почему бывают          холода собачьи,а кошачьих холодовна свете нет?..Это кошки и коты          из теплых комнатперед тем, как поутру на лапы встать,говорят, что за окном —          собачий холод,чтобы сразу всех собакоклеветать!..Я обнял щенка          и так ему ответил:– Не грусти, приятель,это – не беда.Ведь зато          собачий вальс играют дети,а кошачьегоне будетникогда!

Музыка

Загремели свадьбы,          застонали проводы.Перепутались и праздники и плачи…Строки нотные стоят          колючей проволокой.Я бы музыку записывалиначе.Я бы музыку писал,          на клевер падая.Мне бы нравиласьпоющая работа.Я бы музыку писал          на строчках пахоты.На ладошкегодовалого ребенка.Засыпал и просыпался.          Ел не досыта.Растворился бв неожиданных мотивах.Я бы музыку писал          на струйках дождика.Или лучше —          на летящих паутинках.Я бы музыку ловил          в озерах ласковых.Я бы пил ее,          как пьют хмельное зелье.Я бы музыку писал          на крыльях ласточек.Я бы музыку писална шкуре зебры.Я бы музыку творил,кричал и мучился!Я б искал ее          возвышенно и жадно…

Но уже сочинена          такая музыка.Если ты ее не слышишь —очень жалко.

Тебе

«Гитара ахала…»

Гитара ахала,          подрагивала,                     тенькала,звала негромко,переспрашивала,просила.И эрудиты головой кивали:                     «Техника!..»Неэрудиты выражались проще:                     «Сила!..»А я надоедал:– Играй, играй, наигрывай!Играй что хочешь.            Что угодно.                     Что попало…Из тучи вылупился дождь                     такой наивный,как будто в мире до негодождейне падало…Играй, играй!Деревья тонут в странном лепете…Играй,         наигрывай!..Оставь глаза открытыми.На дальней речке          стартовали гуси-лебеди —и вот, смотри, летят,летят и машут крыльями…Играй, играй!..Сейчас в большом          нелегком городеесть женщинавысокая, надменная.Она, наверное,          перебирает горести,как ты перебираешь струны.Медленно…Она все просит          написать ей что-то нежное.А если я в ответ смеюсь —не обижается.Сейчас выходит за порог.                    А рядом —                               нет меня.Я очень без нее устал.Играй, пожалуйста…

Гитара ахала.          Брала аккорды трудные,она грозила непонятною истомою…И все,кто рядом с ней сидели,          были струнами.А я был —как это ни странно —самой тоненькой.

«За тобой через года…»