Мухаммед Физули - Лейли и Меджнун Страница 17

Все, что своей он выпросит мольбою,

То по крохам мы делим меж собою.

Все, что судьба ни уделяет нам,

Условились делить мы пополам".

Меджнун сказал: "Зачем, старик суровый,

Ты на разумного одел оковы?

Коль состраданье есть в твой груди,

Меня сковав, его освободи!

И за тобой последую, как тень я, -

Мне подадут, услышавши моленья.

Но много ль я, иль мало получу,

Все до последнего тебе вручу.

Я по земле пройду тебе в угоду,

Как ходит Муштари по небосводу.

И раннею иль позднею порой,

Быть может, рядом окажусь с Зухрой".

И вот старик, на выгоду в надежде,

Освободил закованного прежде.

И скован был Меджнун, печален, нем;

Он показал пример безумцам всем.

Звон цепи слыша, с воплями созвучный,

Сказал Меджнун: "Товарищ неразлучный!

Казну страданий стерегущий змей,

Основа бедствий и уток скорбей.

Ста ртами ты гласишь о скорбной муке;

Ты двинешься - несутся горя звуки.

В отверстиях ты с головы до ног,

Так легче укорять тебе злой рок.

Коль на любимую взглянуть желаешь

Ты сотней глаз для взглядов обладаешь!"

Чтоб снова на любимую взглянуть,

Меджнун со стариком пустился в путь.

Так, милостью божественной ведомый,

Пришел он вдруг и в край Лейли знакомый.

С Меджнуном на цепи старик бродил

И от шатра к шатру его водил.

К жилищу милой подошел влюбленный

И вдруг не выдержал, ошеломленный:

"Прошедший мир упал, завидев дом,

Упал гуляка перед погребком"

Со стоном повалился на пороге -

Лейли его услышала в тревоге.

Печальным вздохом разодрав шатер,

Вперила в угнетенного свои взор.

Увидела - невидим тот страдалец,

Зачах, ослаб от горя тот скиталец.

Подобно брови стан в дугу свело.

Сиянье взгляда горем унесло.

Душе он был худым подобен телом,

Застыла скорбь во взгляде омертвелом.

Царица красоты, его любя.

Позволила ему узреть себя.

В ней сердце горестное трепетало,

И вот стихи такие прочитала:

Иль сжалился любимый мой над горькой участью моей,

Вступив сегодня, наконец, в лачугу злых моих скорбей?

Быть может, это слезный дождь настолько благодатным был,

Что роза в цветнике моем так расцвела, всех роз пышней?

Я знаю, что горит огонь печальных вздохов, потому

Что в ночь разлуки свет свечи разлился ярче светлых дней.

И эту встречу, может быть, я просто сном бы назвала,

Когда бы сон доступен был для плачущих моих очей.

Быть может, это лишь мечта, что вижу пред глазами я, -

Могла ль мечтать я повидать мою мечту, что всех милей?

Любимый в гости к нам пришел - душа, отдай свое добро,

Истрать на гостя, сердце, все, чем ты владеешь, не жалей.

О Физули, мой милый друг пришел, чтоб душу взять мою;

Но он ведь сам - моя душа, и мне не жаль души своей.

Меджнун, взглянув печально на нее,

Раскрыл ей сердце скорбное свое.

К ее он обратился правосудию,

До звезд исторгнув стон горящей грудью:

"Царица и владычица моя,

О расскажи мне, в чем виновен я!

Я твой приказ попрать не постыдился?

Иль, может быть, с врагом я подружился?

Не наговор ли злобных языков,

И не коварство ль здесь клеветников?

Я - почитатель этого порога,

Зачем меня с него столкнули строго?

И кто виной того коварства был,

Виною моего мытарства был?

Я от порога твоего далеко,

Изнеможен, страдаю одиноко.

Сегодня я томлюсь от горьких мук,

А завтра мне страданье - лучший друг.

В пустыне изнываю я все время, -

Ни друг, ни близкий не разделит бремя.

А ты спросить не хочешь обо мне:

"Как ты живешь в далекой стороне?"

Мне равнодушие твое так странно -

Ужель я заслужил твой гнев нежданно?

Но если в гневе ты права своем -

Гляди, с повинной я пришел в твой дом.

Став на колени, цепь надел на шею, -

Даруешь ли прощение злодею?

Любой приказ готов исполнить я,

Лишь не исчезла бы любовь твоя!

Рази меня ресницами-мечами

Иль шелковыми удуши кудрями,

Но лишь в глазу соринки не оставь,

От гнева только своего избавь.

А если не изъявишь мне прощенья,

Меня убьет твое пренебреженье.

Ты амбровых владычица кудрей,

Твой клад - краса, и каждый локон - змей!

Твоими очарованный кудрями,

Я полонен безумия цепями.

Меня сковали горе и недуг,

И сумасшедшим я отныне друг.

Любовь одни печали мне приносит,

Но песнь моя любви у бога просит.

Твой локон - еретик, сломил всю крепость веры изначальной.

Теперь заплачет и гяур над долею моей печальной.

Тебя увидеть трудно мне, когда ж тебя увижу я,

То сразу же потоком слез я ослеплен, многострадальный.

Насилий много ты творишь, а вдруг не хватит больше их?

Насильем меньше омрачай ты зеркало души кристальной.

Но неизбывна скорбь моя, и кто б меня ни посетил,

Уходит так, как будто он обряд свершает погребальный.

Ведь каждое звено в цепи имеет звонкие уста,

И горе тайное мое всем звон поведает кандальный.

О Физули, печаль времен смертельно ранила меня, -

И вот покорно я пришел царице жаловаться дальной.

Так он рыдал от горя и невзгод,

Прося смягчить любовный тяжкий гнет.

Затем, опять порвав и сбросив цепи.

Он от людей бежал далеко в степи.

Он изнемог, разбит, истерзан был

И, пьян своей печалью, страх забыл.

Его толпою дети провожали,

Смеялись злые, добрые рыдали.

Стремясь к сноси любимой, он опять

Сумел предлог для встречи отыскать.

Закрыв глаза, Меджнун сказал: "Ослеп я!

Не вижу мира я великолепья!"

И, стариком незрячим притворяясь,

Пошел с сумой, не открывая глаз.

И путь его привел неотвратимый

Туда, куда хотел он: в дом любимой.

Чтобы Лейли услышала его,

Кричал он: "О мой друг и божество!"

Лейли, еще укрытая в жилище,

Услышав зов, узнала, кто тот нищий.

Она из дома вышла в тот же миг

И нищему слепцу открыла лик.

Успевши лицезрением насладиться,

Меджнун сказал сияющей царице:

"О бесконечной радости залог!

Стремлений сердца и любви исток!

Глаза мои закрыты - то не диво,

В них ключ реки могучей и бурливой.

Когда бы мне открыть глаза пришлось,

Мир потонул бы в море горьких слез.

Когда с тебя я не спускаю взора,

Становишься ты жертвою позора.

Глаза мои тебе несут беду.

Я в жертву их принес. Прощенья жду.

Закрыв глаза, пришел в дворец к тебе я.

К твоим стопам кладу их, не робея.

О нежная моя! Ты мед и меч!

Прости иль голову снеси мне с плеч!

О гурия, войдя в твои палаты,

За свет моих очей хотел я платы.

С тобою встретясь, потерял я страх,

Что буду я в убытке на торгах.

За след стопы глаза тебе вручил я,

И выгоды не мало получил я.

Хоть нищий я, кумир души моей,

Но я - твой друг, не избегай друзей.

На поле дней ты горе посадила,

В саду сердечном древо бед взрастила,

Плоды приносит дерево в саду:

Оно несет мне слезы и беду.

Пройдись по полю этому и саду,

Найдешь плоды, несущие отраду".

Все высказал безумный странник тот,

В пустыню страсть опять его несет.

О кравчий, дай покой сердцам смятенным,

Несчастным душу дай, души лишенным.