Вадим Андреев - Стихотворения и поэмы в 2-х т. Т. I Страница 18

ИНЕЙ В ЛЕСУ (1–4)[48]

1. Упавший лист («Осенний вихрь им забавлялся вволю…»)[49]

Осенний вихрь им забавлялся вволю.Теперь он спит в широкой колее.Опушка. Осень. Под откосом — поле,Пустое поле в темно-серой мгле.

Уходит день. Над этим миром бреннымПовис, как облако, вороний грай.Чуть тронут рыжей ржавчиной и тленомЛиста надорванный, зубчатый край.

Покрыт откос нескошенной щетиной,В траве змеится черный бурелом.Еще вчера лесною балеринойКружился лист в пространстве голубом.

Теперь он спит, и венчиком смертельнымВокруг него жемчужный иней лег.И медленно ползет туман бесцельныйВ холодный и глубокий, в черный лог.

2. Письмо («Еще в тени белеет тонкий иней…»)[50]

Еще в тени белеет тонкий иней,Но на поляне он уже сожжен.Все выше, выше, выше бледно-синий,Расчищенный ветрами небосклон.

Ты здесь прошла по изморози нежнойПод робкой тенью огненных берез,Ты тронула податливый валежник,И он сияет в ореоле слез.

Твоих следов расплавился, растаялНепрочный оттиск на дневном огне —Теперь они подобно птичьей стаеЛетят в необозримой вышине.

Счастливее я в этой жизни не был:Беззвучен лес и воздух золотист,И, как письмо, мне посланное с неба,К ногам, кружась, слетает желтый лист.

3. Лесной пруд («Угрюмый пруд в лесной суровой чаще…»)

Угрюмый пруд в лесной суровой чащеПокрыт опавшей мертвою листвой.Лишь иногда зрачок воды горящийБлеснет меж листьев дымной глубиной.

Застыл, рожденный долгими ночами,Вдоль по краям зеленый, цепкий лед.Все уже щель воды меж берегами,Все тяжелей холодный сумрак вод.

Во влажной мгле, под зыбким покрываломЧешуйчатой, оранжевой листвыГорят, как слезы, — тускло и усталоСлепые сгустки дальней синевы.

Но все упорней желтый ветер свищетИ все упрямее и злее рветПоследнюю листву с деревьев нищих,Все беспощадней нарастает лед.

Как этот пруд, так умирают звери:Едва блеснет молящая слеза,Как уж скрывает мрак стеклянно-серыйВнезапно помутневшие глаза.

4. Срубленный дуб («Вот он упал, подмяв стволом орешник…»)

Вот он упал, подмяв стволом орешник.Уперлись ветки в темно-серый мох.Как мне забыть теперь его неспешный,Мучительный, почти звериный вздох!

Вокруг ствола разбрызганные щепки,Как сгустки крови, стынут на земле,И желтой древесины запах крепкийНе может разойтись в вечерней мгле.

Как мертвый глаз, беспомощно и слепоГлядит в родное небо круглый пень,И видит он глухие своды склепа,Окаменевшую ночную тень.

Шершавый ствол беззвучно умирает.Как бабочки, со сломанных ветвейПоследние листы, кружась, слетаютПадучей вереницею теней.

Когда под утро изморозью белойПокроются усталые леса,Древесная душа оставит телоИ медленно взлетит на небеса.

«Весь день дождило. В октябре, порой…»

Весь день дождило. В октябре, порой,Такая смутная случается погода:Все в мире мерзко нам, и в полумгле дневнойНикак не отличишь земли от небосвода.

И вдруг сквозь войлок темно-рыжих тучПрорвется яростный, восторженно блестящий,Уже вечерний, но еще бессмертный лучИ желтый ствол сосны зажжет в беззвучной чаще.

Когда наступит срок и ты умрешь,И, наконец, уйдешь — туда, — ропща и плача,Тогда узнаешь ты, что даже небо — ложь,Что жизнь твоя была высокою удачей,

Что вот за этот желтый ствол сосны,За этот луч — расплаты нет и быть не может,Что сквозь небесные, безобразные сныТебя не перестанет жизнь тревожить.

«Возьми прозрачный уголек…»[51]

И. Яссен

Возьми прозрачный уголек,С ладони на ладонь бросая осторожно.Смотри — уже он изнемог,Уже дышать ему почти что невозможно.

Уже покрылся пеплом он,Как помутневший глаз свинцовой пеленою,Уже к нему склонился сонИ окружил его прохладою ночною.

Смотри — вот он уже потух,Вот он рассыпался и стал летучим прахом,И тишиною озаренный слухВнезапно поражен неотразимым страхом.

Погаснет слово, как огонь,Оно рассыплется, как пепел — слог за слогом,Но сохранит твоя ладоньВоспоминанье золотистого ожога.

«От слов не станет жизнь теплей…»

От слов не станет жизнь теплей:Слова совсем беспомощны и шатки —Они взлетят, как стая голубей,И, покружив, вернутся на площадку.

И, неуклюжие, опять,С печальным и чуть слышным воркованьемВ сухой траве начнут искатьИм брошенное пропитанье.

Но вот автобус заревет,Иль резко городскую чертовщину,Как плоским выстрелом, хлестнетВнезапно лопнувшая шина,

И в этой жизни злая дурьУже внизу бездействует, и сноваЛетит в отвесную лазурьС крылатым шорохом живое слово.

«Трепеща, обрывается звук…»

Трепеща, обрывается звукИ становится белою тенью,И в ладони протянутых рук,Как пушинка, слетает мгновенье.

Боже мой — удержать бы, но нет —Только память о белом касаньи,Только тающий в воздухе след,Не дыханье, а призрак дыханья.

Как сегодня земля хороша!Стало небо вечернее синим,И ложится, дрожа и дыша,На траву — тень высокой осины.

«До чего же пленительна ночь!..»

До чего же пленительна ночь!Разве можно весну переспорить?Даже волнам сегодня невмочьВ серебристом струиться просторе.

Разбросав зеркала на песке,Море ловит в утихнувшей безднеУгасающий там, вдалеке,Упоительный отблеск созвездий.

И такой голубой холодокПриникает, и ластясь и нежась,Будто воздух — не воздух, — цветок,Излучающий лунную свежесть.

«Твое дыханье — кислород…»

Твое дыханье — кислород,Совсем немного — углерода.Так сделала сама природа,И тело так твое живет.

Обезоруживает счастьеЗемное существо мое,Когда прижму к щеке твоеПродолговатое запястье

И слушаю — едва-едваТам жилка маленькая бьется.Как у отверстия колодца,Закружится не голова,

А весь я ухожу в круженье,Весь в воздух превращаюсь яИ чувствую — я жизнь твоя,Твое земное сновиденье.

«Ты была — гимназическим балом…»

Ты была — гимназическим балом,Вальсом на звонком катке,А порою ты просто бывалаСнегом в горячей руке.

Ты была — воробьиною песней,Лужицей голубой,Чир-чириканьем солнца прелестным,Звоном капели ночной.

Ты была, — о, забытый учебник,Двойка у классной доски, —Как потом отражались волшебноВ глади речной тростники!

Ты была — торопливым закатом,Первой, вечерней звездой,Темно-синим грозовым раскатом,Капелькою дождевой, —

Ведь не даром в саду, на отлете,Издавна, из году в год,Белой ночью в душистой дремотеСтарая липа цветет.

«В воду шлепнулась лягушка…»