Генри Уодсуорт Лонгфелло - Песнь о Гайавате Страница 18

ЭПИЛОГ

На прибрежье Гитчи-Гюми,Светлых вод Большого Моря,Тихим, ясным летним утромГайавата в ожиданьеУ дверей стоял вигвама.

Воздух полон был прохлады,Вся земля дышала счастьем,А над нею, в блеске солнца,На закат, к соседней роще,Золотистыми роямиПролетали пчелы, Амо,Пели в ярком блеске солнца.

Ясно глубь небес сияла,Тихо было Гитчи-Гюми;У прибрежья прыгал Нама,Искрясь в брызгах, в блеске солнца;На прибрежье лес зеленыйВозвышался над водою,Созерцал свои вершины,Отраженные водою.

Светел взор был Гайаваты:Скорбь с лица его исчезла,Как туман с восходом солнца,Как ночная мгла с рассветом;С торжествующей улыбкой,Полный радости и счастья,Словно тот, кто видит в грезахТо, что скоро совершится,Гайавата в ожиданьеУ дверей стоял вигвама.

К солнцу руки протянул он,Обратил к нему ладони,И меж пальцев свет и тениПо лицу его играли,По плечам его открытым;Так лучи, скользя меж листьев,Освещают дуб могучий.

По воде, в дали неясной,Что-то белое летело,Что-то плыло и мелькалоВ легком утреннем тумане,Опускалось, подымалось,Подходя все ближе, ближе.

Не летит ли там Шух-шух-га?Не ныряет ли гагара?Не плывет ли Птица-баба?Или это Во-би-ваваБрызги стряхивает с перьев,С шеи длинной и блестящей?

Нет, не гусь, не цапля это,Не нырок, не Птица-бабаПо воде плывет, мелькаетВ легком утреннем тумане:То березовая лодка,Опускаясь, подымаясь,В брызгах искрится на солнце,И плывут в той лодке людиИз далеких стран Востока,Лучезарного рассвета;То наставник бледнолицых,Их пророк в одежде черной,По воде с проводникамиИ с друзьями путь свой держит.

И, простерши к небу руки,В знак сердечного привета,С торжествующей улыбкойЖдал их славный Гайавата,Ждал, пока под их пирогойЗахрустит прибрежный щебень,Зашуршит песчаный берегИ наставник бледнолицыхНа песчаный берег выйдет.

И когда наставник вышел,Громко, радостно воскликнув,Так промолвил Гайавата:«Светел день, о чужеземцы,День, в который вы пришли к нам!Все селенье наше ждет вас,Все вигвамы вам открыты.

Никогда еще так пышноНе цвела земля цветами,Никогда на небе солнцеНе сияло так, как ныне,В день, когда из стран ВостокаВы пришли в селенье наше!Никогда Большое МореНе бывало так спокойно,Так прозрачно и свободноОт подводных скал и мелей:Там, где шла пирога ваша,Нет теперь ни скал, ни мелей!

Никогда табак наш не былТак душист и так приятен,Никогда не зеленелиНаши нивы так, как ныне,В день, когда из стран ВостокаВы пришли в селенье наше!»

И наставник бледнолицых,Их пророк в одежде черной,Отвечал ему приветом:«Мир тебе, о Гайавата!Мир твоей стране родимой,Мир молитвы, мир прощенья,Мир Христа и свет Марии!»

И радушный ГайаватаВвел гостей в свое жилище,Посадил их там на шкурахГорностаев и бизонов,А Нокомис подала имПищу в мисках из березы,Воду в ковшиках из липыИ зажгла им Трубку Мира.

Все пророки, Джосакиды,Все волшебники, Вэбины,Все врачи недугов, Миды,С ними воины и старцыСобралися пред вигвамом,Чтоб почтить гостей приветом.

Тесным кругом у порогаНа земле они сиделиИ курили трубки молча,А когда к ним из вигвамаВышли гости, так сказали:«Всех нас радует, о братья,Что пришли вы навестить насИз далеких стран Востока!»

И наставник бледнолицыхРассказал тогда народу,Что пришел он им поведатьО святой Марии-Деве,О ее предвечном Сыне.

Рассказал, как в дни былыеОн сошел на землю к людям,Как он жил в посте, в молитве,Как учил он, как евреи,Богом проклятое племя,На кресте его распяли,Как восстал он из могилы,Вновь ходил с ученикамиИ с земли вознесся в небо.

И народ ему ответил:«Мы словам твоим внимали,Мы внимали мудрой речи,Мы должны о ней подумать.Всех нас радует, о братья,Что пришли вы навестить насИз далеких стран Востока!»

И, простясь, все удалились,Разошлись к своим вигвамам,Рассказали на деревнеЮным воинам и женам,Что прислал Владыка ЖизниК ним гостей из стран Востока.

От жары, в затишье полдня,Тяжким воздух становился;В полусне шептались сосныПозади вигвамов душных,В полусне плескались волныНа песчаное прибрежье,А на нивах, не смолкая,Пел кузнечик, Па-пок-кина.Спали гости Гайаваты,Истомленные жарою,В душном сумраке вигвама.

Тихо вечер приближался,Освежая знойный воздух,И метало солнце стрелы,Пробивая чащи леса,В тайники его врываясь,Все осматривая зорко.Спали гости ГайаватыВ тихом сумраке вигвама.

С мягких шкур встал ГайаватаИ простился он с Нокомис,Тихим шепотом сказал ей,Чтоб гостей не потревожить:«Ухожу я, о Нокомио,Ухожу я в путь далекий,Ухожу в страну Заката,В край Кивайдина родимый.Но гостей моих, Нокомис,На тебя я оставляю:Сохраняй их и заботься,Чтоб ни страх, ни подозренье,Ни печаль их не смущали;Чтоб в вигваме ГайаватыИм всегда готовы былиИ приют, и кров, и пища».

Так сказав ей, он покинулОтчий дом, пошел в селеньеИ простился там с народом,Говоря такие речи:«Ухожу я, о народ мой,Ухожу я в путь далекий:Много зим и много весенИ придет и вновь исчезнет,Прежде чем я вас увижу;Но гостей моих оставилЯ в родном моем вигваме:Наставленьям их внимайте,Слову мудрости внимайте,Ибо их Владыка ЖизниК нам прислал из царства света».

На прибрежье ГайаватаОбернулся на прощанье,На сверкающие волныСдвинул легкую пирогу,От кремнистого прибрежьяОттолкнул ее на волны, —«На закат!» – сказал ей тихоИ пустился в путь далекий.

И закат огнем багрянымОблака зажег, и небо,Словно прерии, пылало;Длинным огненным потокомОтражался в Гитчи-ГюмиСолнца след, и, удаляясьВсе на запад и на запад,Плыл по нем к заре огнистой,Плыл в багряные туманы,Плыл к закату Гайавата.

И народ с прибрежья долгоПровожал его глазами,Видел, как его пирогаПоднялась высоко к небуВ море солнечного блеска —И сокрылася в тумане,Точно бледный полумесяц,Потонувший тихо-тихоВ полумгле, в дали багряной.

И сказал: «Прости навеки,Ты прости, о Гайавата!»И лесов пустынных недраСодрогнулись – и пронессяТяжкий вздох во мраке леса,Вздох: «Прости, о Гайавата!»И о берег волны с шумомРазбивались и рыдали,И звучал их стон печальный,Стон: «Прости, о Гайавата!»И Шух-шух-га на болотеИспустила крик тоскливый,Крик: «Прости, о Гайавата!»

Так в пурпурной мгле вечерней,В славе гаснущего солнца,Удалился ГайаватаВ край Кивайдина родимый.Отошел в Страну Понима,К Островам Блаженных, – в царствоБесконечной, вечной жизни!