Михаил Лермонтов - Том 2. Стихотворения 1832-1841 Страница 19

Пророк*

С тех пор как вечный судияМне дал всеведенье пророка,В очах людей читаю яСтраницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любвиИ правды чистые ученья:В меня все ближние моиБросали бешено каменья.

Посыпал пеплом я главу,Из городов бежал я нищий,И вот в пустыне я живу,Как птицы, даром божьей пищи;

Завет предвечного храня,Мне тварь покорна там земная;И звезды слушают меня,Лучами радостно играя.

Когда же через шумный градЯ пробираюсь торопливо,То старцы детям говорятС улыбкою самолюбивой:

«Смотрите: вот пример для вас!Он горд был, не ужился с нами.Глупец, хотел уверить нас,Что бог гласит его устами!

Смотрите ж, дети, на него:Как он угрюм и худ и бледен!Смотрите, как он наг и беден,Как презирают все его!»

«Нет, не тебя так пылко я люблю…»*

Нет, не тебя так пылко я люблю,Не для меня красы твоей блистанье:Люблю в тебе я прошлое страданьеИ молодость погибшую мою.

Когда порой я на тебя смотрю,В твои глаза вникая долгим взором:Таинственным я занят разговором,Но не с тобой я сердцем говорю.

Я говорю с подругой юных дней;В твоих чертах ищу черты другие;В устах живых уста давно немые,В глазах огонь угаснувших очей.

Стихотворения разных годов

Крест на скале*

В теснине Кавказа я знаю скалу,Туда долететь лишь степному орлу,Но крест деревянный чернеет над ней,Гниет он и гнется от бурь и дождей.

И много уж лет протекло без следовС тех пор, как он виден с далеких холмов.И каждая кверху подъята рука,Как будто он хочет схватить облака.

О если б взойти удалось мне туда,Как я бы молился и плакал тогда;И после я сбросил бы цепь бытияИ с бурею братом назвался бы я!

Черные очи*

Много звезд у летней ночи,Отчего же только две у вас,Очи юга! черны очи!Нашей встречи был недобрый час.

Кто ни спросит, звезды ночиЛишь о райском счастье говорят;В ваших звездах, черны очи,Я нашел для сердца рай и ад.

Очи юга, черны очи,В вас любви прочел я приговор,Звезды дня и звезды ночиДля меня вы стали с этих пор!

К *** («Когда твой друг с пророческой тоскою…»)*

Когда твой друг с пророческой тоскоюТебе вверял толпу своих забот,Не знала ты невинною душою,Что смерть его позорная зовет,Что голова, любимая тобою,С твоей груди на плаху перейдет;

Он был рожден для мирных вдохновений,Для славы, для надежд; — но меж людейОн не годился; и враждебный генийЕго душе не наложил цепей;И не слыхал творец его молений,И он погиб во цвете лучших дней;

И близок час… и жизнь его потонетВ забвенье, без следа, как звук пустой;Никто слезы прощальной не уронит,Чтоб смыть упрек, оправданный толпой,И лишь волна полночная простонетНад сердцем, где хранился образ твой!

Гость (Быль)*

(Посвящается ***)

Кларису юноша любил, Давно тому назад.Он сердце девы получил: А сердце — лучший клад.Уж громкий колокол гудёт,И в церкве поп с венцами ждет.

И вдруг раздался крик войны, Подъяты знамена:Спешат отечества сыны — И ноги в стремена!Идет Калмар, томим тоской,Проститься с девой молодой.

«Клянись, что вечно, — молвил он, — Мне не изменишь ты! —Пускай холодной смерти сон, О, дева красоты,Нас осеняет под землей,Коль не венцы любви святой!»

Клариса клятву говорит, Дрожит слеза в очах,Разлуки поцелуй горит На розовых устах:«Вот поцелуй последний мой —С тобою в храм и в гроб с тобой!»

— Итак, прости! жалей меня: Печален мой удел! —Калмар садится на коня, И вихрем полетел…Дни мчатся… снег в полях лежит…Всё дева плачет да грустит…

Вот и весна явилась вновь, И в солнце прежний жар.Проходит женская любовь, , забыт Калмар!И должен получить другойЕе красу с ее рукой.

С невестой под руку жених Пирует за столом,Гостей обходит и родных Стакан, шипя вином.Пир брачный весело шумит;Лишь молча гость один сидит.

На нем шелом избит в боях, Под хладной сталью лик,И плаш, изорван на плечах, И ржавый меч велик.Сидит он прям и недвижим,И речь начать боятся с ним…

«Что гость любезный наш не пьет, — Клариса вдруг к нему, —И что он нить не перервет Молчанью своему?Кто он? откуда в нашу дверь?Могу ли я узнать теперь?»

Не стон, не вздох он испустил — Какой-то странный звукНевольным страхом поразил Мою невесту вдруг.Все гости: ах! — открыл пришлецЛицо свое: то был мертвец.

Трепещут все, спасенья нет, Жених забыл свой меч.«Ты помнишь ли, — сказал скелет, — Свою прощальну речь:Калмар забыт не будет мной;С тобою в храм и в гроб с тобой!

Калмар твой пал на битве — там, В отчаянной борьбе.Венец, девица, в гробе нам: Я верен был тебе!..»Он обхватил ее рукой,И оба скрылись под землей.

В том доме каждый круглый год Две тени, говорят,(Когда меж звезд луна бредет, И все живые спят)Являются, как легкий дым,Бродя по комнатам пустым!..

«Non, si j'en crois mon esperance…»*

Non, si j'en crois mon espéranceJ'attends un meilleur avenir.Je serai malgré la distancePrès de vous par le souvenir.Errant sur un autre rivage,De loin je vous suivrai,Et sur vous si grondait l'orage,Rappelez-moi, je reviendrai.[12]

Н. Н. Арсеньеву*

Дай бог, чтоб ты не соблазнялсяПриманкой сладкой бытия,Чтоб дух твой в небо не умчался,Чтоб не иссякла плоть твоя;Пусть покровительство судьбиныПовсюду будет над тобой,Чтоб ум твой не вскружили виныИ взор красавицы младой;Ланиты и вино нередкоФальшивой краскою блестят;Вино поддельное, кокетка,Для головы и сердца — яд!

«Опять, народные витии…»*

Опять, народные витии,За дело падшее ЛитвыНа славу гордую РоссииОпять шумя восстали вы.Уж вас казнил могучим словомПоэт, восставший в блеске новомОт продолжительного сна,И порицания покровомОдел он ваши имена.

Что это: вызов ли надменный,На битву ль бешеный призыв?Иль голос зависти смущенной,Бессилья злобного порыв?..Да, хитрой зависти ехиднаВас пожирает; вам обиднаВеличья нашего заря;Вам солнца божьего не видноЗа солнцем русского царя.

Давно привыкшие венцамиИ уважением играть,Вы мнили грязными рукамиВенец блестящий запятнать.Вам непонятно, вам несродноВсё, что высоко, благородно;Не знали вы, что грозный щитЛюбви и гордости народнойОт вас венец тот сохранит.

Безумцы мелкие, вы правы,Мы чужды ложного стыда!· · ·

Но честь России невредима.И вам смеясь внимает свет…Так в дни воинственные Рима,Во дни торжественных побед,Когда триумфом шел ФабрицийИ раздавался по столицеВосторга благодарный клик,Бежал за светлой колесницейОдин наемный клеветник.

«Когда надежде недоступный…»*