Гамзат Цадаса - Мудрость Страница 2

Как одну из самых дорогих книг моей «кавказской» библиотеки я храню «Три поэмы» Цадасы с его надписью арабскими буквами: «…от старого автора Гамзата из Цада – небольшую книжку». Дата 1950 год. Последнее на русском языке прижизненное издание. И рядом – одновременно вышедший маленький сборник стихов Пушкина в переводах Цадасы, предмет творческой гордости поэта. Его я берегу не только потому, что и это – память: издание стало большой редкостью. Всякий раз, взяв сборник в руки, я дивлюсь ему, как чуду. Пушкин пришел в горскую саклю после Октября, и Гамзат не расставался с ним до конца дней.

Великое обогащение души принесла Цадасе русская литература! К тому, чем поэт владел с юности – народная песня, поэзия Востока, – она прибавила «Евгения Онегина», лермонтовских «Демона» и «Мцыри», басни Крылова, прозу Толстого, Чехова, Горького… Все это пришло к Цадасе уже в зрелые годы, и было тем значительней для него, чем глубже воспринималось.

На склоне лет Гамзат обнародовал переводы пушкинских шедевров: «Деревня», «Во глубине сибирских руд», «Памятник». Он перевел «Руслана и Людмилу». Разве не чудо, что наше время подарило ему счастье познания Пушкина, любви к Пушкину?! Это он о себе сказал:

– России светоч и отрада!Сыны Кавказа тем горды,Что им дано вкушать плодыГустого пушкинского сада.

Родное и русское сплелись неразъединимо. Русское стало родным.

Именно в предвоенную и послевоенную пору Цадаса открыл для себя новые жанры: комедия и драма, басня, сказка для детей и, наконец, венчающая жизнь сюжетная поэма, в которой впервые во весь рост встал перед дагестанским читателем человек современности, герой трудового и ратного подвига. Не угас обличительный пафос, но изменились объекты сатиры Гамзата Цадасы. Теперь она была направлена против тунеядцев, хапуг, нравственной нечистоплотности. Изящней, тоньше, сложнее духовно зазвучала лирика Цадасы…

Трудно, да и вряд ли необходимо, перечислять все, написанное Гамзатом. Цадаса поднимался и рос вместе со своей страной… Подобно неутомимому пахарю, Цадаса поднимал самые глубинные пласты жизни. Слово его и сегодня в общественной жизни Дагестана занимает особое место. Творчество его воплотило и выразило лучшие качества горского характера.

Как бы ни был значителен художник слова, творчество его непременно проходит беспощадное испытание временем. Выживает лишь высокое. К книгам мастера обращаются новые поколения читателей. Каждое прочитывает и принимает их по-своему. В 30-е годы превыше всего ставили сатиру Цадасы. В Великую Отечественную

сильнее воспринималась его патриотическая лирика и песни. Читатель 70-х годов оценит в поэзии Цадасы мудрость, нравственную чистоту, требовательность…

Остается, не меркнет эстетическая ценность, художественная красота стиха.

Шедеврами горской поэзии были и продолжают оставаться стихотворения Цадасы «Письмо семье из Москвы», «Застольная песня», «Уроки жизни», «Старость и болезнь», «Поэту Махмуду». Неувядаемо свежи дышащие любовью к жизни поэмы, сатиры, басни и сказки Гамзата Цадасы…

Человек редкостного таланта, неповторимого, как всякий истинный талант, Цадаса остался жить в памяти своего народа. Создатель нового реалистического языка, новых литературных жанров, классик, чьи строки бытуют в пословицах. Живо благодарное воспоминание о его личности, о примере его жизни, ставшей как бы мерилом нравственной требовательности, душевного благородства, доброты и честности. Так было с Ованесом Туманяном в Армении, Дмитрием Гулиа в Абхазии, Кязимом Мечиевым в Балкарии. Так бывает только тогда, когда поэт истинно народен. Наверное, это высшая форма признания художника, самый прекрасный ему памятник.

Н. Капиева

Стихотворения

Муталимская песня

Аульчане, земляки,В ночь, когда вы из мукиПриготовили хинкалы,Что размерами не малы,В ночь, когда вы животыДовели до маяты,Хоть бы каждому десятокВы яиц из-под хохлаток,Хоть бы тоненький кусокСала каждому с вершок,Хоть бы сыр по скромным мерамС колесо арбы размером,Хоть бы всем ишачьи уши,Хоть бы малость бычьей тушиОт хвоста и до рогов,Хоть бы гору пирогов,Да по кругу колбасы,Да вина – смочить усы,Да бузы по целой бочке,Да по белой ханской дочке,Под луной в краю родимомПоднесли вы муталимам![4]

Стихи о харчевне

Что правда, то правда: любую затеюИсполнит богач, ибо деньги в чести.Пословицу знаем: легко богатеюЗаставить цветы и на скалах цвести.

Взгляните-ка: те, кто набили карманы,Внушив обездоленным зависть и страх,Открыли гостиницы и рестораны,Желая прославиться в наших горах.

Продать бы участок и домик мой древний,Открыть бы лавчонку и бедность убить!О, если б, назло богачам, для харчевниЯ мог бы немного грошей раздобыть!

Завистником стал я, признаюсь вам, братья,С тех пор как харчевню завел Хаджияв.Упорно богатством хочу обладать я,На кухне его наслажденье познав.

С чего началось? На воротах лачугиУвидел фанеру и надпись на ней:«Есть деньги, приятель? Зайди на досуге, —Большой интерес ожидает гостей».

«Ну, – думаю, – лес надо сплавить весною!»Душа загорелась, как надпись прочел.«Я чрево пожалую пищей мясною!»С папахой под мышкой в харчевню вошел.

Ко мне подскочили слуга с кашеваром,На камне щербатом велели мне сесть.«Немного терпенья, – воскликнулис жаром, —У нас хорошо ты сумеешь поесть!»

Приносят мне суп – вы послушайте,люди! —Соленый, как море, холодный, как лед.Без сахара чай в деревянной посудеС поломанной ложкой слуга подает.

Покрытое пылью и плесенью тестоПодкинули мне вместо хлеба на стол.Отличная пища! Прекрасное место!Не надо жалеть, что сюда я зашел!

Хозяин харчевни, да будь ты неладен,Твой чай – это солью посыпанный мед!А суп? До чего же твой суп непригляден,Болотной водой от него отдает!

Навис потолок, словно своды пещеры.Трепещешь: а вдруг на тебя упадут!А стены из глины убоги и серы…И это – порядок? И это – уют?

Откажется лошадь, сгорая от жажды,От этого супа: в нем столько червей!Прокисшего хлеба отведав однажды,Заплачет осел о судьбине своей.

Пусть лучше в тюрьму меня броситчиновник,Чем в этом хлеву мне пиры пировать,Пусть лучше в меня злобный выстрелиткровник,Чем в этом хлеву мне чаи распивать!

Как только я встал, подбежал ко мне сразуХозяин: «Скажи мне, хорош ли прием?»«В глаза не хвалю, чтобы не было сглазу,Но соли – обилие в супе твоем.

Я жил в городах, посещал я деревни,Меня и на празднества звали не раз, —Нигде я не видел подобной харчевни,Нигде так живот не набил, как сейчас.

Мне чай подавали в стаканах стеклянных,А ты, молодец, подаешь в деревянных.В тарелке друзья подавали мне суп,Ты – в глиняной кружке: не так ты уж глуп!

Бывает и мясо в тарелке, я знаю, —Увы, позвонками твой суп знаменит!Везде предлагали мне сахару к чаю, —Ты думаешь: сладость мне вред причинит.

И правильно: разве на праздник пришлимы?Не любо – не ешь, возвращайся назад!Не свадьбу же сын твой справляетлюбимый, —Кому не по нраву, пусть дома едят!»

Я выйти решил, но хозяин и слугиВскричали: «Плати нам за суп и за чай!»Едва только двери открыл я в испуге —Схватили за шиворот: «Деньги давай!»

Затылок тогда почесал я, признаться,Хотя не чесалось в затылке ничуть.С последней копейкой пришлось мнерасстаться…Эх, брюхо вспороть бы и пищу вернуть!

Не денег мне жаль, – мне обидно и горько,Что в горле застряла хозяйская корка;Не злюсь я на бедность – давно к нейпривык, —Мне жаль, что от супа – в ожогах язык!

К чему мне богатство, добытое всюду,Где подлость царит, где неволя тяжка?Завидовать мелкой душонке не буду,Что нагло жиреет за счет бедняка.

Дибир и хомяк

Жена говорит: «Мне обидно до боли, —Хомяк обглодал наше скудное поле.Как стал ты дибиром, прошел целый год,А что ты имеешь?.. Погиб твой доход!»

Мой волос поднялся под старой папахой,Но выйти на поле решил я без страха.Схватился за палку, достал я кинжал,На случай – хозяйство семье завещал.

Сказал я жене: «Жди большого событья.Хочу с хомяком в поединок вступить я.Он мне надоел. Отплачу я с лихвой.«Иль смерть, иль победа!» – мой клич боевой».

Пришел на участок – и стало мне больно.Едва я взглянул, засвистел я невольно:Ни зернышка не было, ни колоска —Все стало добычей врага-хомяка.

Д и б и р