Владимир Пяст - Собрание стихотворений Страница 2

ДВА ОТРЫВКА

I. (В саду)

Четыре месяца назадЗдесь были ты и я,Исполнив каждый шаг и взглядБлаженством бытия;Я говорил: «Тебе я брат,И ты – сестра моя».

День тот был праздником у всех:И травы, и цветыОколдовал твой светлый смехИ хвои, и листыС игрою солнечных утехЗаворожила ты.

Любовно сон земной храня,Мы не стремились ввысь.К земле таинственно маняСосна с сосной сплелись.И – что же? все же в блеске дняМы с неземным слились.

Раздвинув полог голубой,Свободны стали мы;С царевной князь, и раб – с рабой,Мы вышли из тюрьмы;Со стражей был недолог бой –И взорваны холмы.

Когда прозрачных капель звонНам пал, струясь, в лицо, –Нас не заставил, помнишь, он,Спасаться под крыльцо.Был мир – наш храм; земля – амвон;И радуга – кольцо.

Весной по роще, взгляд во взгляд,Бродил с тобою я;Надела свадебный нарядПрирода, рай тая;И выси пели: «Он – твой брат!» –Тебе, сестра моя.

II.(На выставке)

Когда, из города гонимы,Свой путь направили одни мыВ обетованные края, –В нас были так неуловимыИ зов, и пламя бытия;Мы были точно херувимыВ раю безгрешном – ты и я.

Но перед тем, по бездорожью,Цветочной выхоленной ложью.С тобой упились мы полно:То не был луг с волнистой дрожью,То не был миг, где все – одно,И те часы нам волю БожьюИсполнить было не дано.

Тогда, роднясь с семьею лилий,Мы не без тягостных усилийВдыхали пряный аромат;Тогда предчувствия томили,И в бое сердца бил набат,И звуки чуждые рябилиСквозь музыкальный водопад.

В цветах заслышали мы вместеЗмеиный шип ползучей местиЗа оскорбленные мечты,За то, что ими крыл невестеЖених провалы пустоты;За то, что воздух нес им вести,Что в нем отрава жгучей лести,И в ней мы никнем – я и ты.

ЯМБЫ

Я посетил страну святую. –Как дорог мне здесь каждый куст!Не всем ловлю, люблю, ревнуя,След поцелуяЕе кристально-чистых уст.

И весь я твой, земля родная.Тебе одной мои мечты.И мне чужда крася иная: —Селенья раяПрекрасны не были как ты.

И вижу я, восторжен, светел,Что он — Властитель, он — Господь.Из всех земель — тебя приветил,Своими знаками отметил,Тобой свою соделал Плоть.

И чую: в творческом подъемеПредсозерцая бытие,Он восхотел в воздушном доме,Троих нас слить в единой дреме:Тебя, земля; меня; ее.

КОШМАР

И только он стоял перед тобою,Когда ты мне в тот вечер открывалась;Конечно, я вполне владел собою,Хотя на части сердце разрывалось.

Я говорил!.: «О, да! Он маг и властный,И ты напрасно мыслишь, что изгналаЕго из сердца»… Речь, мольбою страстной,Звуча, меня всего изобличала.

Мы разошлись. Был черен ночи полог.Я проскользнул к себе неслышной тенью.И лег. И спал. И был мой сонь так долог,И все одно, давящее виденье.

В моих ушах твои стояли речи,И видел я тебя одну сначала.Но близость новой, неизбежной встречиВнутри меня смущенье предвещало.

Да, вот и он. Ни ужаса, ни мысли.Вдвоем в глухом томительном безлюдьи.Мы друг пред другом грудами нависли,Один с других сцепилися грудь с грудью.

И был твой лик подернут черной мглоюНам мир предстал бесформенным хаосом.И он стоял извечною скалою.И я стоял несозданным утесом.

Упругих мышц безмерное усилье.Сверканье глаз. Дрожанье губ бескровных.Из недр души несметное обильеМы навлекли сокрытых сил духовных.

И лишь одно в сознании не тухнет,Все существо сковавши в напряженье:Прорвется ль шаг, родится ли движенье —И я погиб, иль он громадой рухнет.

И длился, длился бой наш напряженный,Бой существа, без мысли, без отчета.…Я пробудился — весь изнеможенный,Весь трепеща от холода и пота.

Когда ж потом, твоим отдавшись чарам,С тобой бродил я в утреннике парка, —Ты помнишь как мучительно, как яркоЯ сам тебе почудился кошмаром?

АНАНКЕ

Ah, Seigneur! Donnez moi la forceet le courageDe contempler mon coeur etmon corpus sans degout

СОНЕТ

Мой Боже! я стою у вечного пределаИ смело произнес мое моленье вслух:Дай сил мне вынести и мой ничтожный дух,Не меньше сдавленный и мерзостный, чем тело.

Пергаментом лица безжизненных старухВ его зеркальности правдивой отблестелоВсе то, что на челе надменном тяготело,И от чего мой плод довременный был сух.

Когда вокруг Тебя столпившиеся людиНасытились вполне, и семь кошниц укрух,Осталися немым вещанием о чуде, —

Я, стоя в стороне, Тебя еще алкал,И, приковав свой взор к незыблемости скал,Твердил с отчаяньем упорным: «Буди, буди!»

ОСТРОВ ПОЛИПОВ

Первый сознательный отпрыск немых поколений,Первый побег, еле зримый, растительной жизни,Вялый, тупой, и безвольно предавшийся лени,О, не приняться тебе на томительной тризнеПредков — полипов, оставивших трупы и тениВ острове мертвом, твоей изначальной отчизне.Выйдешь из этого мира застывших явленийВсюду с тобой его лик и глядит на тебя в укоризне.

DIABOLI MANUSCRIPTUM

Чем виноват я, что доля такая досталасьМне, не иному, отчаянным, страшным уделом?О, за свои же долги, ты, Ананке, со мной расквиталась,Злостный банкрот, этим дряблым и немощным телом!

Знаешь, тебе и самой настоящее место в темнице, —Если бы правила светом одна Справедли­вость.Ты возбуждаешь во мне не любовь — похотливость,Мимо окна моего проходя в дорогой багрянице!..

Слышишь! Я о стену бьюсь головой, громыхая цепями.Миг — и твои распадутся стальные, заклятые цепи.Чую, не вечно сидеть мне в зловонной, подпочвенной яме, —Знаю, не клином сошелся весь мир на поганом вертепе!

МЫ ДУШИ

Ничтожные люди, ничтожные мысли…Да как это, как может быть?О, люди, сознаем: над бездной мы виснем,И бездны вовек не избыть.

Да где же спасенье! — повсюду удушье.Задавлен оторванный крик:«Мы люди, мы живы, мы сущи, мы души;Полет наш высок и велик».

Да где же спасенье — нет силы, мы гибнем…Мы цепи разрушить должны.И — нет бытия без цепей. И подвинемСебя в пустоту — сражены.

«Когда я, гордый раб, в безвыходном двуличье…»

Когда я, гордый раб, в безвыходном двуличье,Благодарю тебя и падаю во прахПеред лицом Твоим, – слепит бескрылый страхПрозревшие глаза величием Величья.

СТОЙ! НИ ШАГУ!