Любовь Тильман - Осколки Страница 2

Страсть молча сжигала пожаром моей Души.

Слезою я камень прожёг у её дверей,

Решив не входить, и прощаясь навеки с ней.

Любовь побеждала. Я думал она чиста,

И вдруг услыхал слова, что шептали уста.

Я дверь приоткрыл, и взорвались огнём небеса,

Ей Ангел Небесный смотрел, улыбаясь, в глаза,

И нежно, крылами, к себе прижимал её стан.

И ревность все мысли отбросила, как океан.

Я больше не думал, я просто ринулся к ней…

И Ангел растаял, став тенью среди теней.

Она так смотрела! Желая меня, стыдясь…

И тоже горела! И верх одержала страсть!

[«Над нею прямо он сверкал,

Неотразимый, как кинжал» М. Лермонтов]

Таинственным огнём опала,

В почти прозрачной темноте,

Бездонность глаз его сверкала,

В неотвратимой красоте.

То был сам ужас, сталь кинжала…

Прекрасен, как и та звезда,

Что на щеке его блистала,

Из сросшихся кристаллов льда,

Он, заслоняя неба свод,

Недвижен, словно изваянье,

Стекал на землю бурей вод,

Вобравшей лунное сиянье.

И страхом полнились леса,

Тенями наполнялись дали…

Все сны молили небеса…

Но глухо небеса молчали…

[«И входит он, любить готовый,

С душой, открытой для добра,

И мыслит он, что жизни новой

Пришла желанная пора» М. Лермонтов]

Я так желал её, без меры,

Незримо следовал за ней,

Рождались в голове химеры,

Огнём неистовых страстей.

Я стал рабом размерных суток.

Я так безудержно любил!

Я знал, что сей сосуд был хрупок…

Я знал! И всё-таки разбил…

Жизнь для неё была лишь миг,

А для меня – без окончанья…

За что ж Ты Вверг меня в тупик,

Забрав все чувства и желанья,

Вместив в круговорот страстей,

Где каждый вожделеньем болен…

Я был виновен перед ней!

А кто передо мной виновен?!

Чужой виной я изгнан был

На бесконечное скитанье…

Любовью Душу пробудил…

И лишь усилил наказанье…

[«Давно отверженный блуждал

В пустыне мира без приюта:

Вослед за веком век бежал…» М. Лермонтов]

Позабыл в скитаньях я,

Кто враги, и где друзья,

Кем я был, и чем я стал…

Всё блуждал… блуждал… блуждал…

Был один лишь светлый миг,

Словно в прошлом, я постиг

Чувств полузабытых власть,

Ощутив любовь и страсть.

Кто же был всему виной?!

Я?! Иль Ты Игрался мной?!

Предначертанный маршрут?!

Кто разбил любви сосуд?!

Не смешон ль тогда Твой Суд?!

[«…Насквозь прожженный виден камень

Слезою жаркою, как пламень,

Нечеловеческой слезой!..» М. Лермонтов]

– Молю, хоть имя! – Для чего?

– Чтоб повторять его ночами,

Выписывая вензелями

В пространственное волшебство

Небес, наполненных сияньем,

Манящих тем же обаяньем…

– Оставьте это озорство!

Как ни приятна Ваша лесть,

И сколь ни страстны Ваши речи,

Им не дано очеловечить

Того, что здесь, но и не здесь,

Сейчас, и где-то за веками,

За сочетанными мирами,

Которых не дано вам счесть…

– Вы так прекрасны! Ваш портрет,

Мной купленный на старом рынке,

Мне не поведал об улыбке,

Лучистой, словно лунный свет!

– Портрет должны Вы сжечь в песках,

Развеяв по пустыне прах,

Чтоб оборвать и этот след.

Чтобы никто и никогда,

Своими бурными мольбами

И страстью, полною слезами,

Не притянул меня сюда,

Чтоб успокоился мой Дух…

Пожалуйста, мой милый друг,

Иначе будет вновь беда,

Я не хочу. Но эта тьма!

Хоть и творю своей рукой.

Боль, с безразличьем и тоской,

И новых странствий кутерьма…

Когда и впрямь в меня влюблён,

Сожги портрет, ведь это он

Причина боли и тюрьма.

– Такую красоту и сжечь?!

Таланта драгоценный дар

Вложить в костра нещадный жар?!

Мне не понятна эта речь.

Он мой! Покуда я живой,

Повсюду будет он со мной,

Чтоб от всего его сберечь.

Опять! … О, сколько ж надо сил!

Всегда, всегда один сюжет!

На протяженье тысяч лет!

Зачем меня Он Поместил

В сосуд, где жило обаянье,

И Не Приемлет покаянье

За то, что я его разбил?!

Гудит пожара суета:

«Хозяина пропал и след,

Вот, не сгорел один портрет,

Смотри, какая красота!»

Сутки,

Как минутки,

Как часы года,

Время – ни поблажки,

Жизнь – словно из чашки,

Выплеск – вся вода.

Ах, безусловно, хочется нам верности.

И умираем мы порой от ревности.

Но, повстречав однажды «одиночество»,

Мы грузим новый файл в программу «хочется»,

Нас страсть, внезапно, жжёт своим безумием,

И мы в неё взрываемся Везувием,

Чувств лава льёт потоком, пламенея,

Тех, кем доныне жили, не жалея…

Тьма пепла потихоньку оседает,

Поток затих и коркой застывает,

Спрессовываясь в камня мощный щит,

Похоронив собою прежний быт…

Пусть даже зелень скроет пепелище,

Покоя в жизни больше не отыщем…

Говоришь – жена стара,

Некрасивой стала…

Что ж, есть каждому пора,

Вот и ей настала.

На её лице портрет,

Всех прожитых ею лет,

Пережитых ею бед…

Да эмоций чёткий след.

Каждая морщинка

На лице кричит:

Здесь плыла слезинка

От твоих обид,

Эти – от улыбок,

Рядом – от ошибок…

Этот мир так зыбок,

Не даёт он скидок.

Жизни тяжкий молот,

Бьёт, не устаёт…

Ты и сам не молод,

И тебе черёд…

Что грустить и злиться,

Жизнь не повторится.

Надо примириться,

И опять влюбиться

В милые черты,

В глаз её сиянья,

Где, сквозь все молчанья,

Лаской узнаванья,

Отразился ты.

Прочитала в интернете,

Что раскрыт мой тайный план,

Стало ясно всем на свете –

Мы – из инопланетян.

Технологии оттуда

Мы внедряем сквозь астрал,

И хотим проделать чудо,

Чтобы в Мире мир настал,

Чтобы жили все достойно,

Чтоб болезни одолеть,

Чтобы мать могла спокойно

На детей своих смотреть.

– Вот такие преступленья.

Возмущается народ:

Наплевать, где чьи владенья,

Кто взрастил сей сад, иль плод…

Кто сильней, тот и в законе,

А себе он сам закон,

Остальные все в загоне…

Мир – большой аттракцион.

В нём война – святое дело,

Как большой-большой разбой,

Скучен мир без передела,

И работа в нём – отстой.

Эх, когда б и в самом деле

Были мы с других миров,

То давно бы улетели

От таких и дел, и слов.

Всё проходит и… повторяется…

Сон из ночи в ночь продолжается

И, врываясь средь сутолок дня,

Как к чему-то толкая меня,

Странным образом вдруг сбывается.

Если б знать, чего тем снам хочется,

Да проникнуть о чём пророчества…

Задержусь, на миг, на бегу,

Ничего понять не могу…

И опять в толпы одиночество.

В мятных рассветах лета,

Запутанных косах трав,

Луч золотого света,

На клавишах рос сыграв,

Радугами сверкая,

Словно павлинье перо,

Иль попугаев стая –

Зелень, кармин, серебро…

Дарит тёплые блики,

В протянутой мне руке,

Капелькой земляники,

На тоненьком стебельке.

Сладка я, словно мёд,

И горькая, как чили.

Кровь, что во мне течёт,

Вобрала бури, штили,

И пену, и ветра

Седого океана,

Пластичность серебра

И вспыльчивость титана.

Во мне горит пожар,

И толщи льдов не тают.

Я времени радар,

И мир, пронзённый сталью.

Я скопище частиц,

И космоса частица.

Во мне мельканья лиц,

И Солнца колесница.

Я призрачный туман.

Я – всё и ничего.

Я сладостный обман

Рассудка твоего.

Тебя лишь поманю,

И побежишь за мной,

Подобием ручью,

Стекающем весной.

И, как вода ручья,

В сияньях и ветрах,

Иссякнет мысль твоя,

И возвратится прах.

Сгорай в цепях огня!

Влюбись и в хлад, и в зной…!

Храни! Люби меня!

Одна я! Нет другой!

Звёзд здесь нет и в помине,

Тусклый свет от луны,

Лишь в горах, да в пустыне

Звёзды ярко видны. –

Вторил, жалобам строчек,

Комментарий рефрен,

Городских заморочек

Бесконечный обмен.

И один лишь подросток

Возразил им в ответ:

Вы попробуйте, просто,

Ночью выключить свет.