Иннокентий Анненский - Стихи Страница 2

1904

Иннокентий Анненский. Стихотворения и трагедии. Сер.: Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград: Советский писатель, 1990.

СНЕГ

Полюбил бы я зиму,Да обуза тяжка…От нее даже дымуНе уйти в облака.

Эта резанность линий,Этот грузный полет,Этот нищенский синийИ заплаканный лед!

Но люблю ослабелыйОт заоблачных негТо сверкающе белый,То сиреневый снег…

И особенно талый,Когда, выси открыв,Он ложится усталыйНа скользящий обрыв,

Точно стада в туманеНепорочные сныНа томительной граниВсесожженья весны.

[1909]

Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, «Полифакт», 1995.

КУЛАЧИШКА

Цвести средь немолчного адаТо грузных, то гулких шагов,И стонущих блоков, и чада,И стука бильярдных шаров.

Любиться, пока полосоюКровавой не вспыхнул восток,Часочек, покуда с косоюНе сладился белый платок.

Скормить Помыканьям и ЗлобамИ сердце, и силы дотлаЧтоб дочь за глазетовым гробом,Горбатая, с зонтиком шла.

Ночь с 21 на 22 мая 1906, Грязовец

Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, «Полифакт», 1995.

ГАРМОННЫЕ ВЗДОХИ

Фруктовник. Догорающий костер среди туманной ночи под осень. Усохшая яблоня. Оборванец на деревяшке перебирает лады старой гармоники. В шалаше на соломе разложены яблоки.

. . . . . .

Под яблонькой, под вишнеюВсю ночь горят огни,Бывало, выпьешь лишнее,А только ни-ни-ни.

Под яблонькой кудрявоюПрощались мы с тобой,С японскою державоюПредполагался бой.

С тех пор семь лет я плаваю,На шапке «Громобой»,А вы остались павою,И хвост у вас трубой…

. . . . . .

Как получу, мол, пенцию,В Артуре стану бой,Не то, так в резиденциюЗакатимся с тобой…

. . . . . .

Зачем скосили с травушкойЦветочек голубой?А ты с худою славушкойУшедши за гульбой?

. . . . . .

Ой, яблонька, ой, грушенька,Ой, сахарный миндаль,Пропала наша душенька,Да вышла нам медаль!

. . . . . .

На яблоне, на вишенкеНет гусени числа…Ты стала хуже нищенкиИ вскоре померла.

Поела вместе с листвиемТа гусень белый цвет…. . . . . .Хоть нам и всё единственно,Конца японцу нет.

. . . . . .

Ой, реченька желты-пески,Куплись в тебе другой…А мы уж, значит, к выписке.С простреленной ногой…

. . . . . .

Под яблонькой, под вишнеюСиди да волком вой…И рад бы выпить лишнее,Да лих карман с дырой.

Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, «Полифакт», 1995.

ПЕТЕРБУРГ

Желтый пар петербургской зимы,Желтый снег, облипающий плиты…Я не знаю, где вы и где мы,Только знаю, что крепко мы слиты.

Сочинил ли нас царский указ?Потопить ли нас шведы забыли?Вместо сказки в прошедшем у насТолько камни да страшные были.

Только камни нам дал чародей,Да Неву буро-желтого цвета,Да пустыни немых площадей,Где казнили людей до рассвета.

А что было у нас на земле,Чем вознесся орел наш двуглавый,В темных лаврах гигант на скале,Завтра станет ребячьей забавой.

Уж на что был он грозен и смел,Да скакун его бешеный выдал,Царь змеи раздавить не сумел,И прижатая стала наш идол.

Ни кремлей, ни чудес, ни святынь,Ни миражей, ни слез, ни улыбки…Только камни из мерзлых пустыньДа сознанье проклятой ошибки.

Даже в мае, когда разлитыБелой ночи над волнами тени,Там не чары весенней мечты,Там отрава бесплодных хотений.

Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, «Полифакт», 1995.

СТАРЫЕ ЭСТОНКИ

Если ночи тюремны и глухи,Если сны паутинны и тонки,Так и знай, что уж близко старухи,Из-под Ревеля близко эстонки.

Вот вошли, — приседают так строго,Не уйти мне от долгого плена,Их одежда темна и убога,И в котомке у каждой полено.

Знаю, завтра от тягостной жутиБуду сам на себя непохожим…Сколько раз я просил их: «Забудьте…»И читал их немое: «Не можем».

Как земля, эти лица не скажут,Что в сердцах похоронено веры…Не глядят на меня — только вяжутСвой чулок бесконечный и серый.

Но учтивы — столпились в сторонке…Да не бойся: присядь на кровати…Только тут не ошибка ль, эстонки?Есть куда же меня виноватей.

Но пришли, так давайте калякать,Не часы ж, не умеем мы тикать.Может быть, вы хотели б поплакать?Так тихонько, неслышно… похныкать?

Иль от ветру глаза ваши пухлы,Точно почки берез на могилах…Вы молчите, печальные куклы,Сыновей ваших… я ж не казнил их…

Я, напротив, я очень жалел их,Прочитав в сердобольных газетах,Про себя я молился за смелых,И священник был в ярких глазетах.

Затрясли головами эстонки.«Ты жалел их… На что ж твоя жалость,Если пальцы руки твоей тонки,И ни разу она не сжималась?

Спите крепко, палач с палачихой!Улыбайтесь друг другу любовней!Ты ж, о нежный, ты кроткий, ты тихий,В целом мире тебя нет виновней!

Добродетель… Твою добродетельМы ослепли вязавши, а вяжем…Погоди — вот накопится петель,Так словечко придумаем, скажем…»

Сон всегда отпускался мне скупо,И мои паутины так тонки…Но как это печально… и глупо…Неотвязные эти чухонки…

[1906]

Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, «Полифакт», 1995.

КОНЕЦ ОСЕННЕЙ СКАЗКИ

Неустанно ночи длиннойСказка черная лилась,И багровый над долинойЗагорелся поздно глаз;

Видит: радуг паутинаПочернела, порвалась,В малахиты только тинаПышно так разубралась.

Видит: пар белесоватыйИ ползет, и вьется ватой,Да из черного кустаТам и сям сочатся гроздиИ краснеют… точно гвозди[1]После снятого Христа.

Иннокентий Анненский. Стихотворения и трагедии. Сер.: Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград: Советский писатель, 1990.

ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ СВЕТ В АЛЛЕЕ

О, не зови меня, не мучь!Скользя бесцельно, утомленно,Зачем у ночи вырвал луч,Засыпав блеском, ветку клена?

Ее пьянит зеленый чад,И дум ей жаль разоблаченных,И слезы осени дрожатВ ее листах раззолоченных,

А свод так сладостно дремуч,Так миротворно слиты звенья…И сна, и мрака, и забвенья…О, не зови меня, не мучь!

Иннокентий Анненский. Стихотворения и трагедии. Сер.: Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград: Советский писатель, 1990.