Джон Китс - Письма Страница 2

Твой преданный друг - Джон Китс.

Хочется сказать о многом - стоит только начать, и уже не остановиться. Адресуй письма в Бэрфорд-Бридж, близ Доркинга.

4. ДЖОНУ ГАМИЛЬТОНУ РЕЙНОЛДСУ

22 ноября 1817 г. Летерхед

Видит бог, мне нельзя говорит с тобой о печальном - у тебя и так полно неприятностей. Что ж, больше не стану, а случись мне еще хоть раз начать перед тобой плакаться - прокляни меня (почему бы и нет?). Теперь же я намереваюсь задать тебе довольно глупый вопрос, на который никто на свете не сумеет ответить даже если напишет целый том или на худой конец брошюрку, - суди сам: почему бы тебе не относиться, подобно мне, легко к тому, что точнее всего именуют душевными огорчениями? Они никогда не застают меня врасплох. Боже милостивый! Нельзя обладать тонкой душой и быть пригодным для этого мира. Здесь мне все очень нравится и холм, и долина, и маленькая речушка. {1} Вечером я взобрался на Бокс-хилл после того, как взошл луна - ты видел Луну? - и написал несколько строк. Всякий раз в раг луке с тобой, когда я не буду занят длинной поэмой, в каждом моем письм ты найдешь стихи, однако мне слишком хочется порадовать тебя цельиу а не посылать по кусочкам. Одна из трех книг, которые сейчас со мной, - стихотворения Шекспира: никогда раньше я не находил такой красоты в его сонетах - они полны прекрасного, высказанного непреднамеренно редкостной силой, порождающей образы. Как перенести это спокойно? Внимай!

Когда листва несется вдоль дорог,

В полдневный зной хранившая стада,

И нам кивает с погребальных дрог

Седых снопов густая борода... {2}

Он сказал все обо всем и ничего не оставил недосказанным: возьми, к при меру, улиток - тебе известно, что он сказал об улитках; тебе известие где он говорит о "рогатых улитках" {3} - в одном из сонетов он говорит: "она скользнула в..." - нет, вру! это из "Венеры и Адониса", это сравнение заставило меня вспомнить строки - Audi - {Audi - слушай (латин.).}

Коснись рожков улитки, и - о диво!

Укрывшись в тесный домик свой от бед,

Она во тьме таится терпеливо,

Боясь обратно выползти на свет.

Так зрелищем кровавым пьяны, сыты,

Глаза уходят в темные орбиты. {4}

Он ошеломляет истинного поклонника поэзии потоком негодования, когда говорит о "безумстве поэта и пространном слоге старинных песнопений". {5} Кстати, не будет ли эта строка превосходным эпиграфом к моей поэме? Он говорит также о "тупом резце Времени" {6} - и о "цветах - о первенцах апреля" {7} - и о "холоде извечном смерти"... {8} О властелин всех прихотей! Переписываю для тебя отрывок, поскольку он достаточно независим по смыслу и, когда я сочинял его, мне хотелось, чтобы ты подал свой голос - за или против.

Ты, пояса небес собрат кристальный!

Тебе, Акварий, в вышине астральной

Сияния потоки вместо крыл

Юпитер дал, чтоб ты лучи излил

5 Для игр Дианы;

Сквозь льдистую прозрачность небосклона

Плеч холод серебристо-обнаженный

Взнеси, венчая блеском дольный мир,

К Луне-Царице ввысь на брачный пир

10 Спеши, нежданный! {9}

Теперь я надеюсь не оплошать с концовкой, как сказала женщина (нрзб)... Я говорю без экивоков. В "Кроникл" я видел уведомление: они завалены стихами на кончину принцессы. {10} Думаю, у тебя их не меньше {11} - пришли же мне хоть несколько строк - "помоги слегка позабавиться" {12} - "пришли немного зародышей куриных" {13} - пару "яиц зяблика" {14} - и передай от меня привет всем членам нашего игрального клуба. {15} После смерти всех вас превратят в игральные кости - вы будете в закладе у самого дьявола - ибо карты "коробятся", как короли. {16} Я имею в виду короля Иоанна в сцене, к которой причастен принц Артур.

Остаюсь твоим преданным другом - Джон Китс.

Передай мой поклон "обоим вашим домам" {17} - hinc atque illinc. {hinc atque illinc - с той и с другой стороны (латин.).} {18}

5. ДЖОРДЖУ И ТОМАСУ КИТСАМ

21 декабря 1817 г. Хэмпстед

Хэмпстед, воскресенье.

Дорогие братья,

Умоляю вас простить меня за то, что до сих пор не писал. Я видел Кина в "Ричарде III": он вернулся на сцену - и вернулся блистательно. {1} По просьбе Рейнолдса я написал об исполнении им роли Льюка в спектакле "Богатства". {2} Рецензия появилась в сегодняшнем "Чемпионе" {3}: посылаю его вам вместе с номером "Экзаминера", в котором вы найдете справедливые сетования на забвение рождественских забав и развлечений, {4} хотя изрядная примесь слащавой самовлюбленной болтовни портит все дело. Судебный процесс издателя Хоуна {5} наверняка вас позабавил и вместе с тем обнадежил как англичан: не будь Хоун оправдан, проблески Свободы потускнели бы. Лорду Элленборо отплатили той же монетой; {6} Вулер {7} и Хоун сослужили нам великую службу. Я очень приятно провел два вечера с Дилком {8} - вчера и сегодня; сейчас только что от него вернулся и решил взяться за это письмо, начатое утром, когда он зашел за мной. Вечер в пятницу я провел с Уэллсом, {9} а наутро отправился посмотреть "Смерть на коне бледном". Картина чудная, особенно если учесть возраст Уэста, {10} но ничто в ней не вызывает сильного волнения: там нет женщин, которых до безумия хочется поцеловать; нет лиц, оживающих на глазах. Совершенство всякого искусства заключается в силе его воздействия, способной изгнать все несообразности, связав их тесным родством с Истиной и Красотой. {11} Возьмите "Короля Лира" - и вы повсюду найдете там свидетельство этому. А в картине, о которой идет речь, есть нечто отталкивающее, и неприятное чувство нельзя подавить, углубившись хоть на минуту в размышления, поскольку охоты к ним не испытываешь. По размеру картина больше "Отвергнутого Христа".

В следующее воскресенье после вашего отъезда я обедал с Хейдоном время прошло чудесно; обедал также (в последнее время я почти не бываю дома) с Хорасом Смитом и познакомился с двумя его братьями {12}, обедал с Хиллом {13} и Кингстоном {14} и неким Дюбуа. {15} Все они только убедили меня лишний раз в том, насколько дороже наслаждение от простой веселой шутки, нежели от утонченной остроты. Сказанное ими в первый момент поражает, но нимало не трогает; все они на одно лицо и манеры у всех одни и те же; все они вращаются в свете; даже едят и пьют, соблюдая манеры; соблюдая манеры, берут со стола графин. - Разговор шел о Кине и о его якобы дурном окружении - хотел бы я быть с ними, а не с вами, сказал я себе. Понимаю, что такое общество не по мне, однако в среду отправляюсь к Рейнолдсу. Вместе с Брауном и Дилком я ходил на рождественскую пантомиму. {16} С Дилком мы не то чтоб поспорили, но скорее обсудили разные темы; кое-что у меня в голове прояснилось - и вдруг меня осенило, какая черта прежде всего отличает подлинного мастера, особенно в области литературы (ею в высшей мере обладал Шекспир). Я имею в виду Негативную Способность - а именно то состояние, когда человек предается сомнениям, неуверенности, догадкам, не гоняясь нудным образом за фактами и не придерживаясь трезвой рассудительности. Кольридж, например, довольствовался бы прекрасным самодовлеющим правдоподобием, извлеченным из святилища Тайны - из-за невозможности смириться с неполнотой знания. Развивая эту мысль в многотомном трактате, мы придем к тому же самому выводу: для великого поэта чувство красоты торжествует над всеми прочими соображениями, - вернее, изгоняет все прочие соображения.

Поэма Шелли вышла; {17} носятся слухи, что ее встретят столь же враждебно, как и "Королеву Маб". Бедный Шелли! - ведь он, ей-богу, тоже не обделен добрыми качествами.

Пишите скорее вашему преданному другу и любящему брату

Джону.

6. БЕНДЖАМИНУ РОБЕРТУ ХЕЙДОНУ

23 января 1818 г. Хэмпстед

Пятница, 23-е. Дорогой Хейдон,

Полностью единодушен с тобой в данном вопросе {1} - вот только лучше было бы чуточку подождать, и тогда ты смог бы выбрать что-нибудь из "Гипериона" - когда эта поэма будет окончена, тебе представится широкий выбор возможностей - в "Эндимионе", мне кажется, ты найдешь немало примеров глубокого и прочувствованного изображения - "Гиперион" заставит меня следовать нагой греческой манере - развитие чувств и устремления страстей не будут знать отклонений - главное различие между тем и другим заключается в том, что герой написанной поэмы смертен по природе своей - и потому влеком, как Бонапарт, силою обстоятельств, тогда как Аполлон в "Гиперионе" всевидящий бог и сообразует свои действия соответственно этому. Но я, кажется, принимаюсь считать цыплят.

Твое предложение радует меня очень, - и, поверь, я не за что не согласился бы выставить в витрине лавочки свое изображение, созданное не твоей рукой - нет-нет, клянусь Апеллесом! {2}

Я напишу Тейлору и дам тебе знать об этом. Всегда твой Джон Китс.

7. ДЖОРДЖУ И ТОМАСУ КИТСАМ

23 января 1818 г. Хэмпстед

Пятница, 23 января 1818.

Дорогие братья,

Не понимаю, что так долго мешало мне взяться за письмо к вам: хочется сказать так много, что не знаю, с чего и начать. Начну с самого интересного для вас - с моей поэмы. Итак, я передал 1-ю книгу Тейлору, который, судя по всему, остался ею более чем доволен: к моему удивлению, он предложил издать книгу in quarto, {in quarto - в четвертую долю листа (латан.).} если только Хейдон сделает иллюстрацию к какому-нибудь эпизоду для фронтисписа. Я заходил к Хейдону: он сказал, что сделает все, как я хочу, но прибавил, что охотнее написал бы законченную картину. Кажется, он увлечен этой мыслью: через год-другой нас ждет славное будущее, ибо Хейдон потрясен первой книгой до глубины души. На следующий день я получил от него письмо, в котором он предлагает мне сделать со всем возможным для него искусством гравюру с моего портрета, выполненного пастелью, и поместить ее в начале книги. Тут же он добавляет, что в жизни ничего подобного ни для кого из смертных не делал и что портрет возымеет значительный эффект, поскольку будет сопровожден подписью. Сегодня принимаюсь за переписывание 2-й книги - "проникнув далеко в глубь сей страны". {1} Конечно, сообщу вам о том, что получится - quarto или non quarto, {2} картина или же non {non - не (латин.).} картина. Ли Хент, которому я показывал 1-ю книгу, в целом оценивает ее не слишком высоко, объявляет неестественной и при самом беглом просмотре выставил дюжину возражений. По его словам, речи натянуты и слишком напыщены для разговора брата с сестрой - говорит, что здесь требуется простота, забывая, видите ли, о том, что над ними простерта тень могущественной сверхъестественной силы и что никоим образом они не могут изъясняться на манер Франчески в "Римини". {3} Пусть сначала докажет, что неестественна поэзия в речах Калибана: {4} последнее совершенно устраняет для меня все его возражения. Все дело в том, что и он, и Шелли чувствуют себя задетыми (и, вероятно, не без причины) тем, что я не слишком-то им навязывался. По отдельным намекам я заключил, что они явно расположены рассекать и анатомировать всякий мой промах и малейшую оговорку. Подумаешь, напугали! Мне кажется, в моем духовном мире с некоторых пор произошла перемена: я не в состоянии пребывать праздным и безразличным - это я-то, столь долго предававшийся праздности. Нет ничего более благотворного для целей создания великого, чем самое постепенное созревание духовных сил. Вот пример смотрите: вчера я решил еще раз перечитать "Короля Лира" - и мне подумалось, что к этому занятию требуется пролог в виде сонета. Я написал сонет и взялся за чтение (знаю, что вам хотелось бы на него взглянуть: