Александр Перфильев - Стихи Страница 2

В одном из четырех стихотворений, посвященных мне, он сказал уже очень давно:

«Только те, которых не ревнуют,И которым не дарят Мечты,В смертный час придут и поцелуютЗаостренные черты».

Что я и сделала.

Мюнхен, 1973 г. Ирина Сабурова

Александр Ли (Перфильев). Стихотворения из сборника «Снежная месса. Стихи. 1924–1925». Рига: Пресса, 1925

Богу — на память

Скоро Октябрь забрюзжит, засутулится,Вылезет ночью седой старичок,Тихо напудрит безмолвные улицы,И на деревья накинет платок.

В ситечко дунет, с улыбкою мудрою,В тихую, сонную, мглистую даль,Ласково веря, что снежною пудроюМожно запудрить земную печаль.

Встану тогда, с незажившими ранами,Выйду, поймаю Его за рукав.— Ну-ка, напудри голодного, пьяного,Я утомился и след мой кровав.

Ну-ка, напудри немые булыжники,Те, что сдавили усталых людей.Знаешь ли, что фарисеи и книжникиВновь распинают Твоих сыновей?

Лжешь, не напудришь царапинок жизненных,Острых порезов и пьяных Голгоф… —Он не послушает слов укоризненных,Хмурых, надрывных, страдальческих слов.

В ситечко дунет, с улыбкою мудрою,Яркие искры рассыплет вдали,Ласково веря, что снежною пудроюМожно запудрить болячки земли.

«Не молюсь я больше в светлом храме…»

Не молюсь я больше в светлом храмеНа закате сумрачного дня…Жизнь не пряла бледными рукамиТонкой пряжи счастья для меня.

Об одном мечтаю в дни заката:Тихо лечь в глубокие снега,И забыть манившие когда-тоВ голубой каемке берега.

Все забуду, униженья даже,Твой печальный образ сохраня,Потому что — нет на свете пряжиТонкой пряжи счастья для меня …

Памяти Лийки

В опустевшей детской колыбелиЯ оставил все свои мечты.И живу без смысла и без цели …В опустевшей детской колыбелиВся любовь, вся нежность, я и ты.Свет лампады, бледный луч луны,Шепот сказок, тихой песни трели.Мало этих песен мы пропели,Мало сказок рассказать успели —И теперь они уж не нужны —Стало пусто в детской колыбели…

«Люблю мою древнюю Землю…»

Люблю мою древнюю Землю,Ее касанья чту,Ее печали приемлю,Впиваю ее красоту.

Молюсь я другой святыне,Другие песни пою,И часто в своей гордыне,Не помню Землю свою.

Но, если б в Иные СтраныМы что-нибудь взять могли,Я взял бы присыпать раныЩепотку родной земли.

«В вечерней мути шумной улицы…»

В вечерней мути шумной улицыИщу всегда твой нежный след,И заставляет долго щуритьсяСлучайный женский силуэт.

Полно вечерними заботами,Тепло укутавшись в манто,Шурша по снежной пыли ботами,Ползет безликое ничто…

Когда ж мелькнет фигурка тонкая,Такая близкая для глаз,Растет на сердце что-то звонкое,И обрывается тотчас…

И у витрин, где лампы светятся,Вгляжусь — не ты, конечно, нет…Я знаю — нам придется встретитьсяНе здесь — во мгле других планет…

Твое пророчество чудесноеЗемля не может истолочь,И охраняет твердь небеснаяМолитвы, брошенные в ночь.

«Зимний ветер так колюч и хлесток…»

Зимний ветер так колюч и хлесток,Жжет лицо, царапает его.Вот и он — знакомый перекресток,Но на нем не видно никого.

Треплет ветер, точно очумелый,Белоснежный Божий пуховик.Буду ждать тебя я вечер целый,Пряча щеки в мятый воротник.

Гулко бьет цветной стеклярус градаВ ободок фонарного стекла.Может быть, мне ждать тебя не надо?Может быть, не выйдешь из тепла?

Может быть, с скучающей зевотойПросто ляжешь с книжкою в постель,И забудешь, что томится кто-тоНа углу, в собачую метель?

Тихо скажешь, что в такую стужуИ собак не выгонит никто;И прижмешься, ласковая, к мужу;Он тебя укутает пальто.

И заснешь, забывши про бродягу,Не услыша мой безмолвный крик.Я вздохну, и тихо-тихо лягуПод фонарь, на Божий пуховик.

«Седое, старое, в мятелях Рождество…»

Седое, старое, в мятелях Рождество,Такое милое, как елочные свечи…Далекой радостью пахнуло от негоИ легче груз, упавший нам на плечи…Хоть новых радостей не видим мы предтечи —Звезда бумажная нас манит в ВифлеемИ дед рождественский и старых сказок речиДороже и ценней всех жизненных проблем.Воспоминанья детства близки всемИ детских глаз так драгоценны блестки,Что хочется спросить мучительно — зачемСменила жизнь мой прежний Вифлеем,На балаганные бумажные подмостки?

Итоги

Я не буду твердить: нет в любви озаренности,Отражения Солнца в волне;Просто в первой задумчивой-робкой влюбленностиМы любви не знаем вполне…Я не буду твердить: нет в любви устремленияБез звериного бунта в крови…Просто души не в силах уйти от сомнения,Просто нет никакой любви.

Нечаянной радости

Я не приеду — ты не жди:Я пленник камня и асфальта.Меня оплакали дождиИ ветра хриплое контральто.

Я слышал ночью из окнаМотив унылый песни древнейИ видел утром гребни льнаИ пляску Солнца над деревней.

И понял, что в моей грудиНе вызреет проросший колос…Я не приеду, ты не жди,Меня оплакали дожди,И Солнца луч, и ветра голос…

«Вы помните: морозный вечер…»

Вы помните: морозный вечер,Замерзших лужиц тонкий лед,И звезд мигающие свечи,И их подсвечник — небосвод?

Так было весело катитьсяВдоль этих, чуть замерзших луж,Забыв, что может рассердитьсяМой друг и ваш любимый муж …

А после чай, как деготь черный —(Его не в силах был я пить) —Пасьянс затейливый, упорноНе пожелавший выходить …

Теперь душа — безмолвный глетчер,И в сердце тонких лужиц лед.Увы! По ним в морозный вечерНикто кататься не придет.

«Я вам принес последний ландыш вялый…»

Я вам принес последний ландыш вялый,Последний вздох весны, ее предсмертный стон.Я сам такой, как он, поникший и усталый,И все отвергнувший — я сам такой, как он…

Я вам принес последний крик весенний,Безвестно тонущий в лазоревой далиНе трогайте моих поникших настроений —Я больше не люблю ни Солнца, ни земли…

«Треплет ветер осенний с деревьев одежду последнюю…»

В.А.М.

Треплет ветер осенний с деревьев одежду последнюю.Как стеклянный колпак, придушила небесная твердь.Мне сегодня казалось, что в церкви, за ранней обеднеюОтпевали какую-то близкую смерть.

За далеких и близких, больных, разлученных с любимымиПред вратами священник смирял изможденную плоть.А в дали за престолом, окутан кадильными дымамиНад Причастною Чашей склонялся Господь.

И Один только ведал, что страждущим нет исцеления,А плененных судьбою, забывших к любимому путь,Никакою молитвой, ни пеньем, ни дымом куренияНикому, никогда не вернуть.

Колыбельная песенка