Велимир Хлебников - Том 2. Стихотворения 1917-1922 Страница 2

1917

«Земные стары сны…»*

Земные стары сны.Хохочут барышни.Густой и белый Достоевский,Мужик замученный и робкий,Он понял всё – и он и НевскийДрожат в полночной мышеловке.Людские корявые лики,Несутся толповкой,Струятся сибирской рекой.Вот улица, суд и улики,В ней первые люди столикиИ машет праотец рукой.Заводов измученный бог,В терновнике дыма и сосен,И сизые очи заоблачных ьог,На лбу его сотни дорог – дороги тревог.Чу! вывеска: гробов продажа!

Пляс столетий,Лютня звезд,Поцелуев мертвых нети.Вы птенцы единых гнезд,Радость трупов, взоров клети,Полог мертвый и сквозной.И белый житель лесной пущи,Одно звено шпица.Одно звено векоцепи,Слепца-кобзаря лицо.

Я был одет темно и строго,Как приказал времен разрез, –След мудрости портногоНа непокорный лоскут лез.Страницей северного льдаВоротнички стояли прямоБелели снегом и зимой.Век поединка биржи хамаВдоль плеч соперничества с тьмой.И черный шлем веселой нитьюСоединялся с шелковой петлицей,Чтоб ветер строгий не сорвалИ не увлек в кипящий вал.<…>Сердечный холод льда.Широт спокойной земной оси,Как управляющий города,Спокойно задавал вопросы.Кто, где в плаще прошел, когда?Уже ушел, ушел туда…Что я, кусок спокойный льда,Тебе, о знойная нужда?<3ачем> в броне смертей и гробаСтою на страже деньгороба,Кольчугой мрака защищенОт тех ресниц, чьи взгляды стон?Могилы шелковые стены,Кто злато солнца в полной тьме пелСвирелью гордою, трудом,Тому от кар бросает пепел,Однажды сотканный со льдом.

Земные лики одинаковы:И если в хижине слез каменныхБлестящим синим небом ран<енный>Твой облик смуглый и заплаканныйСойдет с стены красивою цыганкой,Пройдешь богиней самозванкой,Ты не заметишь, убегая,Что Божья Матерь шла нагая,По граду нищему шагая.Прошла, как тень времен старинных,Когда, бурля, потоки селВ окраске крови, зелени и зорьНесли к ней зерна, мед и хворь.И каждая молвит: «Ты хочешь жить… На!»За то, что дика и беззащитна…Проклятый призрак, ночь.И в шлеме круглом, но босойПарник шел. Куда он шел? Куда спешилВ ночь темной осени туманов Петербурга?Его спросил я; он повел плечомИ скрылся между закоптелых срубов.Других жильцов моей светлицыДавно уж спета песнь.И сжаты в прутьях мышеловок лица,И каждый чем-то, как птица, слеп.Два-три пятна семейной светописи,Угар мещанской обстановки.Сухая веточка в петлицеНа память о суровой ночи.Явилось дерево, не дерево, а ворожея,Когда листами осени чернея,Дверь серую немного отворило,Плывет, как вольное ветрило.Пришло, как письмо иль суровое поверьеДороги – дерево рабочего предместья.Пришло оно, как роковое известье.Личиной лживою наскучило,Рукою, скрюченной проклятьем.За что? за что ты его мучило,Законодателя объятья?..Оно шагнуло, дрогнуло и стало,Порой Кшесинская и ужас,И поклонилось шагом мотылькаИ каждым трепетало лоскутом.Как будто бога очи черные,Дикарский разум полоня,Виденьем подошло в падучейИ каждый лист <его> сухойТрепещет, точно мертвой девы поцелуй.Оно дрожит, проходит, струясь.Пришло и дышит: «Ты», – кивая.Кто это? – дерево? волшебница живая?

1917

«Ты же, чей разум стекал…»*

Ты же, чей разум стекал,Как седой водопад,На пастушеский быт первой древности,Кого числам внимал очарованный гадИ послушно плясал,И покорно скакалВ кольцах ревности,И змея плененного пляска и корчи,И кольца, и свист, и шипениеКого заставляли все зорче и зорчеШиповники солнц понимать точно пение,Кто череп, рожденный отцом,Буравчиком надменно продырявилИ в скважину спокойно вставилДушистую ветку Млечного ПутиВ жемчужинах синей росы,В чьем черепе, точно стакане,Жила росистая ветка Млечного Пути –О колос созвездий, где с небом на ты,А звезды несут покорные дани –Крылатый, лети!Я, носящий весь земной шарНа мизинце правой руки,Тебе говорю: Ты!Так я кричу,И на моем каменеющем крикеВорон священный и дикийСовьет гнездо, и вырастут ворона дети,А на руке, протянутой к звездам,Проползет улитка столетий.

7 декабря 1917, 1922

«Сияющая вольза…»*

Сияющая вользаЖелаемых ресницИ ласковая дользаЛаскающих десниц.Чезори голубыеИ нрови своенравия.О, мраво! Моя моролева,На озере синем – мороль.Ничтрусы – туда!Где плачет зороль.

<1917>

«Капает с весел сияющий дождь…»*

Капает с весел сияющий дождь,Синим пловцов величая.Бесплотным венком ты увенчан, о вождьТо видим и верим, чуя и чая.

Какой он? Он русый, точно зори,Как колос спелой ржи.А взоры – льды и море,Где плавают моржи.

И жемчугом синим пламенаСплетают холодный венок,А он, потерявший имёна,Стоит, как всегда одинок.

Но стоит, держа кормило,И не дружит с кистенем.И что ему на море мило?И что тосковало о нем?

А ветер все крепче и крепче!Суровый и бешеный моря глагол!Но имя какое же шепчетОн, тот, кому море престол?

Когда голубая громадаЗакрыла созвездий звено,Он бросил клич: Надо!Веди, голубое руно!

1918, 1922

«И черный рак на белом блюде…»*

И черный рак на белом блюдеПоймал колосья синей ржи.И разговоры о простуде,О море праздности и лжи.Но вот нечаянный звонок:«Мы погибоша, аки обре!»Как Цезарь некогда, до ногЗакройся занавесью! Добре!Умри, родной мой! Взоры еслиТебя внимательно откроют,Ты скажешь, развалясь на кресле:«Я тот, кого не беспокоят».

<1918>, 1922

«Вновь труду доверил руки…»*

Вновь труду доверил рукиИ доверил разум свой.Он ослабил голос муки,Неумолчный ночью вой.Судьбы чертеж, еще загадочный,Я перелистываю днями.Блеснет забытыми заботамиВолнующая бровь,Опять звенит работамиНеунывающая кровь.

<1918>

«Про узы…»*

Про узы,Про цепи,Про путыВсе песни пропеты.Но я, опьяняемый тонкою бровью,Молнии слов серебро вью.

1918

«А я…»*

Л. Г.

А яИз вздохов даньСплетаюВ Духов день.Береза склонялась к соседу,Как воздух зеленый и росный.Когда вы бродили по саду,Вы были смелы и прекрасны.Как будто увядает день его,Береза шуметь не могла.И вы ученица Тургенева!И алое пламя повязки узла!Может быть, завтраМне гордостьСиянье сверкающих гор даст.Может, я самК семи небесамМногих недель проводник,Ваш разум окутаю,Как строгий ледник.И снежными глазамиВ зеленые ручьиПарчой спадая гнутою,Что все мы – ничьи,Плещем у ногТканей низами,Горной тропой поеду я,Вас проповедуя.Что звезды и солнце <?> – все позже устроится.А вы, вы – девушка в день Троицы.Там буду скитаться годы и годы.С козБуду писать сказО прелестях горной свободы.Их дикое вымяСосет пастушонок.Где грозы скитаются мимо,В лужайках зеленых,Где облако мальчик теребит,А облако – лебедь,Усталый устами.А ветер,Он вытерРыданье утесаИ падает, светел,Выше откоса.Ветер утих. И утух.Вечер утехУ тех смелых берез,С милой смолой,Где вечер в очахСеребряных слез.И дерево чарСеребряных слов.Нет, это не горы!Думаю, ежели к небу камень теснится,А пропасти пеной зеленою моются,Это твои в день ТроицыШелковые взоры.Где тропинкою шелковой,Помните, я шел к вам,Шелковые ресницы!Это,ТонокИ звонок,Играет в свирельПастушонок.Чтоб кашу сварить,Пламя горит.А в омуте синемЛистья кувшинок.

1918