Федор Тютчев - Избранные стихи Страница 2

ПОЛДЕНЬ

Лениво дышит полдень мглистый

Лениво дышит полдень мглистый,Лениво катится река,В лазури пламенной и чистойЛениво тают облака.

И всю природу, как туман,Дремота жаркая объемлет,И сам теперь великий ПанВ пещере нимф покойно дремлет.

(1829)«Великий Пан В пещере нимф покойно дремлет». Полдневный час считался священным у древних греков. В этот час отдыхал Пан – бог долин, лесов, стад и пастухов.

СНЫ

Как океан объемлет шар земной

Как океан объемлет шар земной,Земная жизнь кругом объята снами…Настанет ночь – и звучными волнамиСтихия бьет о берег свой.

То глас ее: он нудит нас и просит…Уж в пристани волшебный ожил челн;Прилив растет и быстро нас уноситВ неизмеримость темных волн.

Небесный свод, горящий славой звездной,Таинственно глядит из глубины, —И мы плывем, пылающею безднойСо всех сторон окружены.

(1829)

* * *

Еще шумел веселый день

Еще шумел веселый день,Толпами улица блистала,И облаков вечерних теньПо светлым кровлям пролетала,

И доносилися поройВсе звуки жизни благодатной,—И всё в один сливалось строй,Стозвучный, шумный – и невнятный.

Весенней негой утомлен,Я впал в невольное забвенье…Не знаю, долог ли был сон,Но странно было пробужденье…

Затих повсюду шум и гамИ воцарилося молчанье —Ходили тени по стенамИ полусонное мерцанье…

Украдкою в мое окноГлядело бледное светило,И мне казалось, что оноМою дремоту сторожило.

И мне казалось, что меняКакой-то миротворный генийИз пышно-золотого дняУвлек, незримый, в царство теней.

(1829), 1851

ПОСЛЕДНИЙ КАТАКЛИЗМ

Когда пробьет последний час природы

Когда пробьет последний час природы,Состав частей разрушится земных:Всё зримое опять покроют воды,И Божий лик изобразится в них!

(1829)

БЕЗУМИЕ

Там, где с землею обгорелой

Там, где с землею обгорелойСлился, как дым, небесный свод, —Там в беззаботности веселойБезумье жалкое живет.

Под раскаленными лучами,Зарывшись в пламенных песках,Оно стеклянными очамиЧего-то ищет в облаках.

То вспрянет вдруг и, чутким ухомПрипав к растреснутой земле,Чему-то внемлет жадным слухомС довольством тайным на челе.

И мнит, что слышит струй кипенье,Что слышит ток подземных вод,И колыбельное их пенье,И шумный из земли исход!.

(1829)Перекликается с позднейшим стихотворным обращением к А. А. Фету «Иным достался от природы…». В обоих ст-ниях создан излюбленный в мистической символике образ водоискателя – человека, умеющего распознавать в безводных местах подземные источники ключевой воды. Н. Я. Берковский считает, что ст-ние полемично по отношению к Шеллингу и его последователям, в глазах которых водоискатели были «посвященные, доверенные лица самой природы».

* * *

Здесь, где так вяло свод небесный

Здесь, где так вяло свод небесныйНа землю тощую глядит, —Здесь, погрузившись в сон железный,Усталая природа спит…

Лишь кой-где бледные березы,Кустарник мелкий, мох седой,Как лихорадочные грезы,Смущают мертвенный покой.

(1829)Написано, по-видимому, во время поездки в Париж и Рим в окт. 1829 г.

СТРАННИК

Угоден Зевсу бедный странник

Угоден Зевсу бедный странник,Над ним святой его покров!..Домашних очагов изгнанник,Он гостем стал благих богов!..

Сей дивный мир, их рук созданье,С разнообразием своим,Лежит, развитый перед нимВ утеху, пользу, назиданье…

Чрез веси, грады и поля,Светлея, стелется дорога, —Ему отверста вся земля,Он видит всё и славит бога!..

(1829)Угоден Зевсу бедный странник. Зевс был покровителем странников.

УСПОКОЕНИЕ

Гроза прошла – еще курясь, лежал

Гроза прошла – еще курясь, лежалВысокий дуб, перунами сраженный,И сизый дым с ветвей его бежалПо зелени, грозою освеженной.А уж давно, звучнее и полней,Пернатых песнь по роще раздаласяИ радуга концом дуги своейВ зеленые вершины уперлася.

(1829)

* * *

Как над горячею золой

Как над горячею золойДымится свиток и сгораетИ огнь сокрытый и глухойСлова и строки пожирает —

Так грустно тлится жизнь мояИ с каждым днем уходит дымом,Так постепенно гасну яВ однообразье нестерпимом!..

О Небо, если бы хоть разСей пламень развился по воле —И, не томясь, не мучась доле,Я просиял бы – и погас!

(1829), начало 1830-х годов

ЦИЦЕРОН

Оратор римский говорил

Оратор римский говорилСредь бурь гражданских и тревоги:«Я поздно встал – и на дорогеЗастигнут ночью Рима был!»Так!.. Но, прощаясь с римской славой,С Капитолийской высотыВо всем величье видел тыЗакат звезды ее кровавый!..

Счастлив, кто посетил сей мирВ его минуты роковые!Его призвали всеблагиеКак собеседника на пир.Он их высоких зрелищ зритель,Он в их совет допущен был —И заживо, как небожитель,Из чаши их бессмертье пил!

(1829); начало 1830-х годов«Я поздно встал и на дороге Застигнут ночью Рима был!» – перефразировка слов Цицерона: «…мне горько, что на дорогу жизни вышел я слишком поздно и что ночь республики наступила прежде, чем я успел завершить свой путь» (Цицерон М. Т. Брут, или О знаменитых ораторах / /Три трактата об ораторском искусстве. М., 1972. С. 327). Капитолийская высота – главный из семи холмов, на которых расположен Рим; здесь находилась цитадель города и центр его политической жизни. Закат звезды ее кровавый! Речь идет о гибели потопленной в крови гражданской войны 48 – 45 гг. до н. э. римской аристократической республики, идеологом которой был Цицерон. Результатом этой войны было установление диктатуры Юлия Цезаря. Мотив 2-й строфы ст-ния заимствован из ст-ния Шиллера «Боги Греции». Всеблагие – боги.

ВЕСЕННИЕ ВОДЫ

Еще в полях белеет снег

Еще в полях белеет снег,А воды уж весной шумят —Бегут и будят сонный брег,Бегут, и блещут, и гласят…

Они гласят во все концы:«Весна идет, весна идет,Мы молодой весны гонцы,Она нас выслала вперед!

Весна идет, весна идет,И тихих, теплых майских днейРумяный, светлый хороводТолпится весело за ней!..»

(1829), начало 1830-х годовВозможно, написано под впечатлением от шествия «майской невесты» (Pfingstbraut; обряд на юге Баварии).

SILENTIUM!

Молчи, скрывайся и таи

Молчи, скрывайся и таиИ чувства и мечты свои —Пускай в душевной глубинеВстают и заходят онеБезмолвно, как звезды в ночи,Любуйся ими – и молчи.

Как сердцу высказать себя?Другому как понять тебя?Поймет ли он, чем ты живешь?Мысль изреченная есть ложь.Взрывая, возмутишь ключи, —Питайся ими – и молчи.

Лишь жить в себе самом умей —Есть целый мир в душе твоейТаинственно-волшебных дум;Их оглушит наружный шум,Дневные разгонят лучи, —Внимай их пенью – и молчи!..

(1829), начало 1830-х годов

СОН НА МОРЕ

И море, и буря качали наш челн

И море, и буря качали наш челн;Я, сонный, был предан всей прихоти волн.Две беспредельности были во мне,И мной своевольно играли оне.Вкруг меня, как кимвалы, звучали скалы,Окликалися ветры и пели валы.Я в хаосе звуков лежал оглушен,Но над хаосом звуков носился мой сон.Болезненно-яркий, волшебно-немой,Он веял легко над гремящею тьмой.В лучах огневицы развил он свой мир —Земля зеленела, светился эфир,Сады-лавиринфы, чертоги, столпы,И сонмы кипели безмолвной толпы.Я много узнал мне неведомых лиц,Зрел тварей волшебных, таинственных птиц,По высям творенья, как Бог, я шагал,И мир подо мною недвижный сиял.Но все грезы насквозь, как волшебника вой,Мне слышался грохот пучины морской,И в тихую область видений и сновВрывалася пена ревущих валов.

(1830)Один из литературных источников «Сна на море» – ст-ние Ф. Н. Глинки «Сон» (1820). Огневица (диалект.) – бред, горячка. Сады-лавиринфы (лабиринты) – сады с затейливым, путаным расположением дорожек.

КОНЬ МОРСКОЙ