Александр Пушкин - Евгенiй Онѣгинъ Страница 2

XVII.

Еще бокаловъ жажда проситъЗалить горячій жиръ котлетъ;Но звонъ Брегета имъ доноситъ,Что новый начался балетъ.Театра злой законодатель,Непостоянный обожательОчаровательныхъ актрисъ,Почетный гражданинъ кулисъ,Онѣгинъ полетѣлъ къ театру,Гдѣ каждый, критикой дыша,Готовъ охлопать Entrechat,Обшикать Федру, Клеопатру,Моину вызвать для того,Чтобъ только слышали его.

XVIII.

Волшебный край! Тамъ въ стары годы,Сатиры смѣлой властелинъ,Блисталъ Фонвизинъ, другъ свободы,И переимчивый Княжнинъ;Тамъ Озеровъ невольны даниНародныхъ слезъ, рукоплесканійСъ младой Семеновой дѣлилъ;Тамъ нашъ Катенинъ воскресилъКорнеля геній величавой;Тамъ вывелъ колкій ШаховскойСвоихъ комедій шумный рой;Тамъ и Дидло вѣнчался славой:Тамъ, тамъ, подъ сѣнію кулисъ,Младыя дни мои неслись.

XIX.

Мои богини! Что вы? Гдѣ вы?Внемлите мой печальный гласъ:Всѣ тѣ же ль вы? Другія ль дѣвы,Смѣнивъ не замѣнили васъ?Услышу ль вновь я ваши хоры?Узрю ли Русской ТерпсихорыДушой исполненный полетъ?Иль взоръ унылый не найдетъЗнакомыхъ лицъ на сценѣ скучной,И, устремивъ на чуждый свѣтъРазочарованный лорнетъ,Веселья зритель равнодушной,Безмолвно буду я зѣватьИ о быломъ воспоминать?

XX.

Театръ ужъ полонъ; ложи блещутъ;Партеръ и кресла, все кипитъ;Въ райкѣ нетерпѣливо плещутъ,И, взвившись, занавѣсъ шумитъ.Блистательна, полувоздушна,Смычку волшебному послушна,Толпою нимфъ окружена,Стоитъ Истомина; она,Одной ногой касаясь пола,Другою медленно кружитъ,И вдругъ прыжокъ, и вдругъ летитъ,Летитъ, какъ пухъ отъ устъ Эола;То станъ совьетъ, то разовьетъ,И быстрой ножкой ножку бьетъ.

XXI.

Все хлопаетъ. Онѣгинъ входитъ:Идетъ межъ креселъ по ногамъ,Двойной лорнетъ, скосясь, наводитъНа ложи незнакомыхъ дамъ;Всѣ ярусы окинулъ взоромъ,Все видѣлъ: лицами, уборомъУжасно недоволенъ онъ;Съ мужчинами со всѣхъ сторонъРаскланялся, потомъ на сценуВъ большомъ разсѣяньи взглянулъ,Отворотился, и зѣвнулъ,И молвилъ: «всѣхъ пора на смѣну;Балеты долго я терпѣлъ,Но и Дидло мнѣ надоѣлъ»5.

XXII.

Еще амуры, черти, змѣиНа сценѣ скачутъ и шумятъ,Еще усталые лакеиНа шубахъ у подъѣзда спятъ;Еще не перестали топать,Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать;Еще снаружи и внутриВездѣ блистаютъ фонари;Еще, прозябнувъ, бьются кони,Наскуча упряжью своей,И кучера, вокругъ огней,Бранятъ господъ и бьютъ въ ладони:А ужъ Онѣгинъ вышелъ вонъ;Домой одѣться ѣдетъ онъ.

XXIII.

Изображу ль въ картинѣ вѣрнойУединенный кабинетъ,Гдѣ модъ воспитанникъ примѣрнойОдѣтъ, раздѣтъ и вновь одѣтъ?Все, чѣмъ для прихоти обильнойТоргуетъ Лондонъ щепетильнойИ по Балтическимъ волнамъЗа лѣсъ и сало возитъ намъ,Все, что въ Парижѣ вкусъ голодной,Полезный промыселъ избравъ,Изобрѣтаетъ для забавъ,Для роскоши, для нѣги модной, —Все украшало кабинетъФилософа въ осмнадцать лѣтъ.

XXIV.

Янтарь на трубкахъ Цареграда.Фарфоръ и бронза на столѣ,И, чувствъ изнѣженныхъ отрада,Духи въ граненомъ хрусталѣ;Гребенки, пилочки стальныя,Прямыя ножницы, кривыя,И щетки тридцати родовъ —И для ногтей, и для зубовъ.Руссо (замѣчу мимоходомъ)Не могъ понять, какъ важный ГримъСмѣлъ чистить ногти передъ нимъ,Краснорѣчивымъ сумасбродомъ6:Защитникъ вольности и правъВъ семъ случаѣ совсѣмъ неправъ.

XXV.

Быть можно дѣльнымъ человѣкомъИ думать о красѣ ногтей:Къ чему безплодно спорить съ вѣкомъ?Обычай деспотъ межъ людей.Второй ***, мой Евгеній,Боясь ревнивыхъ осужденій,Въ своей одеждѣ былъ педантъИ то, что мы назвали франтъ.Онъ три часа, по крайней мѣрѣ,Предъ зеркалами проводилъ,И изъ уборной выходилъПодобный вѣтренной Венерѣ,Когда, надѣвъ мужской нарядъ,Богиня ѣдетъ въ маскарадъ.

XXVI.

Въ послѣднемъ вкусѣ туалетомъЗанявъ вашъ любопытный взглядъ,Я могъ бы предъ ученымъ свѣтомъЗдѣсь описать его нарядъ;Конечно бъ это было смѣло,Описывать мое же дѣло:Но панталоны, фракъ, жилетъ,Всѣхъ этихъ словъ на Русскомъ нѣтъ;А вижу я, винюсь предъ вами,Что ужъ и такъ мой бѣдный слогъПестрѣть гораздо меньше бъ могъИноплеменными словами,Хоть и заглядывалъ я встарьВъ Академическій Словарь.

XXVII.

У насъ теперь не то въ предметѣ:Мы лучше поспѣшимъ на балъ,Куда стремглавъ въ ямской каретѣУжъ мой Онѣгинъ поскакалъ.Передъ померкшими домамиВдоль сонной улицы рядамиДвойные фонари каретъВеселый изливаютъ свѣтъ,И радуги на снѣгъ наводятъ;Усѣянъ плошками кругомъ,Блеститъ великолѣпный домъ;По цѣльнымъ окнамъ тѣни ходятъ,Мелькаютъ профили головъИ дамъ, и модныхъ чудаковъ.

XXVIII.

Вотъ нашъ герой подъѣхалъ къ сѣнямъ;Швейцара мимо, онъ стрѣлойВзлетѣлъ по мраморнымъ ступенямъ,Расправилъ волоса рукой,Вошелъ. Полна народу зала;Музыка ужъ гремѣть устала;Толпа мазуркой занята;Кругомъ и шумъ, и тѣснота;Брянчатъ кавалергарда шпоры;Летаютъ ножки милыхъ дамъ;По ихъ плѣнительнымъ слѣдамъЛетаютъ пламенные взоры,И ревомъ скрыпокъ заглушенъРевнивый шопотъ модныхъ женъ.

XXIX.

Во дни веселій и желанійЯ былъ отъ баловъ безъ ума:Вѣрнѣй нѣтъ мѣста для признанійИ для врученія письма.О вы, почтенные супруги!Вамъ предложу свои услуги;Прошу мою замѣтить рѣчь:Я васъ хочу предостеречь.Вы также, маменьки, построжеЗа дочерьми смотрите вслѣдъ:Держите прямо свой лорнетъ!Не то... не то избави, Боже!Я это потому пишу,Что ужъ давно я не грѣшу.

XXX.

Увы, на разныя забавыЯ много жизни погубилъ!Но если бъ не страдали нравы,Я балы бъ до сихъ поръ любилъ.Люблю я бѣшеную младость,И тѣсноту, и блескъ, и радость,И дамъ обдуманный нарядъ;Люблю ихъ ножки: только врядъНайдете вы въ Россіи цѣлойТри пары стройныхъ женскихъ ногъ.Ахъ, долго я забыть не могъДвѣ ножки!... Грустный, охладѣлой,Я все ихъ помню, и во снѣОнѣ тревожатъ сердце мнѣ.

XXXI.

Когда жъ, и гдѣ, въ какой пустынѣ,Безумецъ, ихъ забудешь ты?Ахъ, ножки, ножки! Гдѣ вы нынѣ?Гдѣ мнете вешніе цвѣты?Взлелѣяны въ восточной нѣгѣ,На сѣверномъ, печальномъ снѣгѣВы не оставили слѣдовъ:Любили мягкихъ вы ковровъРоскошное прикосновенье.Давноль для васъ я забывалъИ жажду славы, и похвалъ,И край отцевъ, и заточенье?Исчезло счастье юныхъ лѣтъ —Какъ на лугахъ вашъ легкій слѣдъ.

XXXII.

Діаны грудь, ланиты ФлорыПрелестны, милые друзья!Однако ножка ТерпсихорыПрелестнѣй чѣмъ-то для меня.Она, пророчествуя взглядуНеоцѣненную награду,Влечетъ условною красойЖеланій своевольный рой.Люблю ее, мой другъ Эльвина,Подъ длинной скатертью столовъ,Весной на муравѣ луговъ,Зимой на чугунѣ камина,На зеркальномъ паркетѣ залъ,У моря на гранитѣ скалъ.

XXXIII.