Константин Случевский - Поэмы Страница 2

Элоа

Остановись!

Мне жаль тебя, — ты, кажется, сказал?

Ты хорошо сказал и помни…

(Исчезает.)

Сатана

Где ты?

Но нет ee! Лишь эхо раскатилось,

И дряблые тела комет бродячих

Испуганно попрятались в пространства.

Она права: я пожалел ee!

Исчезла, как и я могу исчезнуть!

Мне не найти ее… Не хватит сил!

Сатана, глядя ей вслед, заволакивается туманом.

Яркий солнечный день. Монастырь в развалинах.

Заброшенное кладбище. Элоа бродит между могил.

Элоа

Зачем господь в предвиденьи великом

Мне, дочери мгновенья, дал бессмертье?

Зачем между служительниц своих

Быть повелел и мне — рожденной грустью)

Зачем дал женский облик мне) Кому

Не знающий улыбки лик мой нужен?

Зачем, любя творца всем существом,

Близ князя мрака — я вполне спокойна?

В вопросах этих вовсе не сомненье —

Исканье богом избранных путей…

(Оглядывает кладбище.)

Забытый монастырь! Мне говорили,

Что тут являлся часто Сатана,

Увлек монахов, обезлюдил кельи;

И колокол молчит, и службы нет…

Раздается звон колокола. Сатана входит

в виде капуцина, с кропилом в руке.

Сатана

Вы, покойники уснувшие,

В неизвестном потонувшие,

Что вы к солнцу не выходите?

Солнца теплым не находите?

Наши грешные моления

Приближают час спасения…

Хорошо в земле сырой:

В ней покой, всегда покой…

Я хожу, вас поминаю,

Ваши кости окропляю

Освященною водой,

Взятой от мощей святой!

Ты сочись, вода, сочись,

Ты к костям их проберись

И глубоко под землей

Упокой их, упокой…

(Окропляет.)

Гром землетрясений,

Крики преступлений,

Мощный гул сражений,

Залетев сюда,-

Да не пробуждают

Тех, что почивают,

Ложно не вещают

Страшного суда.

Но по минованьи

Тяжкого призванья

Мертвого молчанья,

Чуть вставать велят —

Из ростков сокрытых,

От греха омытых

И Христом привитых,

Глянет божий сад…

(Окропляет.)

Ранней осени предвестники,

Стали лилии цвести!

Где-то божьи благовестники?

В мире их не обрести!..

Много злого совершается,

И не дремлет враг людской…

Спящий здесь да не пугается:

Я кроплю святой водой.

(Окропляет.)

Элоа

Хорошим делом занят ты, старик!

Колокол замолкает.

Сатана

Небесный ангел! Или дух земной

Ты, удостоивший меня вопросом?..

Скажи же мне: которым из имен

Тебя мне величать, мой гость блаженный?

Как настоятелю о виденном сказать?

Элоа

Элоа я.

Сатана

Ты дочь слезы Христовой!

На тело друга уронил Христос

Свою слезу — печаль души господней,

И стала ангелом та чистая слеза!

И это ты? И на закате дней

Тебя сподобился я, грешный, видеть?!

Элоа

Скажи: я думала, что монастырской

Здесь службы нет? Упразднена обитель

За старый грех, а между тем звонили,

И вот тебя за добрым делом вижу?

Сатана

Мы здесь чужие! Очень издалека!

Родная нам обитель погорела,

И мы искали новой. Отовсюду

Нас гнали, мы пришли тогда сюда,

Проведав о монастыре пустевшем,

И, с чистою надеждой на творца,

Свой страх превозмогли и поселились,

И нас хранит господь! Но разве ты

Не знала, что не чисто это место?

Ты, видно, посмелей других блаженных,

Ты даже князя мрака не боишься?

Элоа

Я не боюсь его! Мне мнится, в нем

Не все, что было свято, то погасло

И что к добру возврат ему возможен!

Сатана

Напрасный труд! Отверженец природы,

Он богу никогда не подчинится!

Нет лжи, к которой не способен он…

А разве, о! скажи мне, светлый ангел,

Так рассуждающих на небе много?

Элоа

Нет, я одна…

Сатана

Скажи: ты князя тьмы

Видала ли? Он в церкви намалеван:

Горящим пламенем обвит, с хвостом,

И безобразен он, проклятый!

Элоа

Нет!

В лице его, отмеченном печалью,

В глазах, горящих мыслью, и в движеньях

Былого светлое величье видно

И с божьим небом прежнее родство!

Но милостив господь!

Сатана

Ты мнишь, что небо

Простит когда-нибудь и преисподней?

Элоа

Она придет сама — когда познает!

Сатана

Что ж? Может быть! И ежели господь

Дал сына своего на искупленье,

Он дочерью его не поскупится,

Чтоб искупить в лице ее весь ад!

Князь мрака был от неба — ты от неба;

Печален он — и ты печальна, ангел,

И прелесть женская в тебе у места…

Крепись! Крепись! Собой искупишь ад!

Раздается звон колокола, и проходят поющие Монахи.

Монахи

К нашей трапезе обычной

Мы идем стезей привычной,

Богом трапеза дана

И крестом осенена!

Братья! Следуйте за нами

Тихо, мерными шагами…

Час полуденный настал,

Звучный колокол позвал…

Сатана

Чин монастырский строг, идти пора

И настоятелю о всем поведать!

Но, божий ангел! Есть у нас преданье…

Оно под спудом скрыто в письменах:

Загадка истины о том, как будет

Сам Сатана на небо возвращен.

Элоа

А от кого, скажи, преданье это?

Сатана

Не знаю, ангел, но могу прочесть…

Элоа

Скажи: когда и где прочтешь преданье?

Сатана

Когда замолкнет всюду шум дневной

И луч луны, с лучом заката слившись,

Пойдут к цветам, чтобы прилечь тихонько

В подушках их коронок ароматных;

Когда вдоль берегов реки соседней

Чуть слышно раздадутся поцелуи

Трепещущей волны и незабудок,

Когда заснет последний из монахов,-

Я буду ждать! Придешь ли?

Элоа

Да! Приду.

Сатана уходит вслед за монахами. Облик Элоа становится невидим в сияньи полуденного солнца.

Ясное утро. Элоа, задумавшись, несется по направлению к земле.

Элоа

«Когда его бессмертная полюбит

И, правду видя в лжи, обманет ложь…»-

Вот что написано в старинном свитке,

О том, как небо Сатану простит.

Я не пойму, что значит тут: полюбит?

И не искать ли в жалости любви?

Навстречу Элоа — души усопших. Она останавливает свой полет и прислушивается.

Хор только что умерших

Что гудит каким-то звоном?

Что живит погасший слух?

Мы несемся небосклоном,

Нам захватывает дух…

Элоа

Тоска земли еще их облекает,

И бледность смерти не сбежала с них,

С трудом как будто руки расправляют…

На лицах — слезы плакавших родных!

Хор только что умерших

Все толпой, не в одиночку,

В струнных звуках, в полный свет!

Мать, неси малютку-дочку,

Брат — сестру и внучку — дед!

В тихом веяньи полета

Вереницею теней

Мчимся мы — и нет нам счета…

Только б вынестись скорей!

Элоа

Сознанье к бедным смутно возвратилось…

Как будто первым слух в них пробужден…

Они удивлены: как это все случилось,

Как ужас смерти мог быть обойден?

Хор только что умерших

Мы смотрели, мы видали

Нас самих, в своих гробах,

И себя не узнавали

В обезличенных чертах!

Смерть теперь нас не пугает…

Нам не жаль поблекших лиц,

И надежда окрыляет

Сонм бессмертных верениц!

Элоа

Как много грусти в этих, что отстали!

Глядят назад! Их будто вниз влечет,

Туда, к земле, где, бедных, отпевали,

Где кто-нибудь из близких сердцу ждет…

Хор только что умерших