Максим Козлов - Из варяг в греки Страница 2

Иркутск, 1991 г.

Старики

В суете центральных улиц, Как вдоль берега реки, Бродят с палочкой и сумкой Брошенные старики.

Ненадежная опора Потемневшая клюка, В сумке хлеб, и тем он дорог, Что цена невелика.

Деревянные квартиры, Из удобств - лишь тишина. В прах изношены мундиры, Проданы все ордена.

Не судите слишком строго За плечами их война, Если просят ради Бога Значит наша грош цена.

Стариков не станет меньше На подходе наш черед Безысходности кромешной Юности наоборот.

А пока, судьбу пытая, Бросьте взгляд из-под руки: В тесных городских кварталах Скорбно бродят старики.

Иркутск, 1988г.

Страх незаметно в наш дом проникает, В щелку дверную с детскою ложью. Чашкой разбитою перепугает И притаится в темной прихожей.

Время пройдет, и уже у подростка Страх разрастется, как в омуте тина. Страх - быть несмелым - не выжить так просто, Он претендует на место в гостиной.

Страх - показаться в любви неумелым Юношу делает робким и ватным. И приучает нас к жизни несмелой Страх, что ночует в нашей кровати.

Где-то под тридцать все чаще и чаще Мы улыбаемся кстати-некстати. Страх - показаться кому-то несчастным Страха сильнее действительно стать им.

Время летит и проносится мимо. Страшно подумать, оно пролетело В страхах ничтожных, опасностях мнимых, И ничего уже не переделать.

Петропавловск-Камчатский, 1985г.

Не завидуй ему, никогда не завидуй ему, Ты не знаешь на чем он споткнется, Потому что и он без дороги несется во тьму И не ведает сам, что за спиной остается...

Не завидуй ему, никогда не завидуй ему, Потому что успех - лотерея. Пусть, ему повезет за себя и тебя, никому Не воздается иначе, как только по вере.

Не завидуй ему, никогда не завидуй ему, Знак деленья - любителям дроби. Умножая себя на других, ты придешь к одному Невозможному счастью вселенской любови! Не завидуй ему, никогда не завидуй ему...

Иркутск, 1990г.

Река времени.

Короткий век, конец негромкий. Плеск весел в медленной воде, Полоска льда по самой кромке, И рыбы сонные на дне.

Вода, как мед, густа и вязка Прохладной плотью льнет к руке. Век короток, быстра развязка. Уносит лодку по реке...

Иркутск, 1991 г.

Терпение, мой друг, терпенье... Сибирь и есть Сибирь. Не пением, так опереньем Повеселит снегирь.

Упорнее, мой друг, упорней Скрипи тугим пером Про то, как прорастают корни Сквозь мерзлый глинозем.

Не будет моря, чтоб уплыть нам От этой грустной земли, Где что ни песня - то молитва За парус белый вдали.

Жить вопреки, шагать не в ногу И ненавидеть, любя, Осталось нам совсем немного. До первых дней сентября...

Иркутск, 1993г.

О, как тесен наш круг, друзья, словно только что собрались, И еще не спешит никто уходить по делам. За порогом осталась ночь, и рассвет обещает жизнь, И ни скука ни зависть не стоят по углам.

Хорошо без случайных лиц и легко без ненужных фраз, И хватает для всех вина за широким столом. О, мгновенье, еще продлись, потому что не ровен час. Только Бог знает все, что с нами будет потом.

Иркутск, 1990г.

ИЗ ВАРЯГ В ГРЕКИ

Всех простил, как простился Перед дальней дорогой, И подстреленной птицей Притаился в берлоге.

Сны сменяли морозы, Целовал веки иней, Танцевал купоросный Купол неба над ними.

Забытье продолжалось, Походя на кончину, Но в глазах отражались Звездные величины.

По теченью молчанья, Сквозь пороги безмолвья Отплывало отчаянье От тоски безлюбовья.

Лишь когда возродился Дух, окрепший в изгнаньи, Он ко всем возвратился, И его не узнали.

Иркутск, 1995г.

Из Варяг в Греки

Не хотелось бы, да придется Потерять неотпетым тело, Потому так душа и рвется В небеса лебедицей белой.

А на Руси нынче оттепель, Набухают, как вены, реки. Все пороги - ничто теперь На пути из Варягов в Греки.

Не хотелось бы, да придется Уходить, уже не прощаясь. Нам из прошлого не зачтется Ни тоска, ни любовь, ни жалость.

А на Руси нынче оттепель, Зарастают травой огрехи. Крестит талой водой апрель На пути из Варягов в Греки.

Не хотелось бы, да придется Слыть в миру, мол, из грязи в князи. Плыть ладье нашей, как ведется, Налегке, небось, не увязнет.

А на Руси нынче оттепель, Вспомянул Господь, в кои веки, Белый-белый простор степей На пути из Варягов в Греки.

Нью-Йорк, 1996г.

Печенеги.

Из утробы бездонной Великой Степи Наплывают, едва стают снеги, Гулкой дробью некованых конских копыт Печенеги. Идут печенеги.

Сбиты в волчий стаи, коварны, хитры, Настигают врага на ночлеге. Стрелы их из железной отлиты руды. Печенеги. Идут печенеги.

И взметнется с полей стоязык и стоуст Дым пожарищ гнедой или пегий. Я твержу, как молитву, храни себя Русь. Печенеги. Идут печенеги.

Схоронись по трясинам, оврагам, лесам, Лишь воспрянь от Днепра, от Онеги. Пережить, перемочь эту горечь и срам. Печенеги пришли. Печенеги.

Нью-Йорк, 1996г.

Век за веком в божьем храме Благолепие и трепет, Огнь лампад пред образами, Чтения Псалтири лепет.

Век за веком в божьем храме Полунощной службы бденье, Рождества Христова тайна И святаго Воскресенья.

Век за веком в божьем храме Грех безверия сего дня Претыкается о камень Всепрощения Господня.

Нью-Йорк, 1996г.

Мы вернулись к родным очагам Под золой угли в них не остыли, Здесь в наследство осталися нам На погостах родные могилы.

В свой черед, когда, как в колыбель, Мы уляжемся в рыжий суглинок, Крепко нас спеленает метель, И укутает пух тополиный.

Бог сподобит - споют журавли, Дважды в год пролетая над нами, О болотах, забытых вдали, И цветущих пустынях Синая.

Нью-Йорк, 1994-1996 г.

День придет с восходом солнцаВсе былое станет сущим, И в несжатые колосья Обратится хлеб насущный.

И восставшие из праха Старцы, юноши и дети, Мы пойдем, не зная страха Ни забвения ни смерти.

Иркутск, 1989г.