Александр Хабаров - Империя зла (Книга стихов) Страница 2

Ночь

Ночь повсюду, спать давно пораИли выйти в сумрак ледяной,Прикрывая профиль топораМятою суконною полой,Или, уповая на живых,Воспарить над городом шагов,Смут бесцельных, вкладов целевых,Красных кнопок, ржавых рычагов…Ночь повсюду, денег больше нет.Кончилась дорога, сбит каблук.Днем окликнут весело: "Поэт!"Ночью шепчут, сволочи: "Паук…"Ночь повсюду, словно ждешь врагаСлышь, стучит костяшками в стекло…Глянь в окошко: белые снегаЧерным снегом напрочь замело,И не слышно ни одной души,Хоть заплачь — напрасные труды!Хоть всю ночь на стеклышко дыши,Не надышишь ни одной звезды.Ночь повсюду, допивай да спи,Или выйди в сумрак ледяной,Чтоб замерзнуть в мировой степи,Посреди империи ночной,Посреди чудес небытия,Посреди изделий и словес;Там, где пес каслинского литьяСамое живое из чудес…

Сон

Вот и я уснул навеки,Пьяный сброд стрелял в меняУ заснеженной аптеки,В дымке сизого огня.

Я упал, конечно, наземьИ, кровавя чистый снег,Рассказал им, этим мразям,Все, что знал про этот век.

Леденея в хлестком ветре,Объяснил я им, козлам,Что не числа геометрийДелят душу пополам.

И не время нас кромсалоЯ и сам был лют и свят,Вздернув страх, как комиссара,На фонарь у царских врат..

Рассказал я им, галатам,Что и век сойдет снежком,Не затмишь огня бушлатом,Не разгонишь дым флажком.

В этой жизни счастья нету,Хоть полмира жги в присест,Не пробьешься шашкой к свету,Не затмишь звездою крест…

В этой жизни нет отрады,В этой смерти — смерти нет.Я сказал им, братьям: гады!Грянул колокол в ответ…

Засыпая в вихрях вьюги,В дымке сизого огня,Я сказал им, гадам: други!Это вы спасли меня…

Утро

Я встану затемно, и мне Господь подастВсего, что я просить уже не в силахОн сам, Господь, от всех щедрот гораздУбогих оделять, больных и сирых.

А я не сирый, даже не больной,Ну, чуть убог… Иное — исправимо.Чего просить мне? Крыльев за спиной?Тепла побольше да поменьше дыма?

Земную твердь снегами замело,Следов не счесть, да к небу нету хода…Весь мир осел узором на стекло,И вместо смерти — вечная свобода.

Чего уж тут выпрашивать, молитьВ безвременье, где даже век — минута.Я помолчу, мне незачем юлитьПеред лицом Творца и Абсолюта.

Мне незачем пенять на вся и всех,Шарахаться шагов и резких свистов,Я всех людей простил за глупый смех,Я даже раз просил за коммунистов,

Но за себя? Нет прихоти чуднейВыпрашивать, теряясь в общем гаме,Того-сего… успехов, денег, днейОгня не замечая под ногами…

Сожаление

Над затылком — небо в сером.Под ногой — клубок измен.Жаль, не стал я офицером,Не погиб за город N.

А ведь мог бы, в черной форме,Заточив десантный нож,Отсекать гнилые корни,Корчевать вражду и ложь.

Обошла меня планида.Бился лбом за мирный лад.Примеряет нынче гнидаМой полковничий бушлат.

Ноша

Звонкий нож — любовь моя, усладаВ горечи, печали и тоске.Ничего мне, бедному, не надоНож за пояс, крохи в туеске.

Вот и вся моя простая ноша.А как будет враг одолеватьПрибегут и Саша и АлешаЗа меня, бедняжку, воевать.

Отомстят за всю мою обиду,Отвоюют хлеб да виноград…Звонкий нож, что я носил для виду,В чудище косматое вонзят.

Нищенка

Ночь упала нищенкой к ногам.Только ничего я ей не дам.Не люблю я нищих… И, ва-аще:Что за нищета в таком плаще?

Два письма Январцева Сугробову (из романа "ЛЕДЯНАЯ СТРАНА")

Друг мой, Сугробов, пишу издалёка,Здесь вечное лето.Здесь нам, как позорным волкам, одиноко…Читал ли ты Фета?Здесь времени нету, и слиты единоИ звезды, и росы…Читал ли ты Блока? Ведь Катьку-б…Убили матросы.И многих они убивали штыками,Но нас не посмели.А помнишь, как небо — вздохнет облакамиИ дремлет в метели?И мы, как бродяги, бредем гололедомНичто нам не любо.А помнишь, когда-то я пьяным уродамЧитал Сологуба?Вот так-то, Сугробов… Ошиблись мы где-то,Не то мы читали…Учились, наверное, зря мы у Фета,По Блоку вздыхали.Идем спотыкаясь, не зная ночлега,О Боге — ни слова…Здесь вечное лето, а мы-то из снега,Птенцы Гумилева…И где-то далёко — окраина града,Сторонка родная, Родная,Сугробов, страна снегопада,Земля ледяная.

Вот так, Сугробов… Кончилась зима…Сошла с ума проклятая природа,Пустеют в марте наши закромаНи хлеба там, ни бражки… Год от годаКакой-то хлыщ бомбит все веселейРабочего, колхозника, поэта…Я в феврале не досчитался днейИ в ночь всю ночь палил из пистолета.Уж лучше бы опять — снега, снегаЗасыпали до крыш и душ округу;В тебе, Сугробов, вижу я врага,Но будешь замерзать — подам как другуЛадонь свою — в ней вечное тепло,Она двенадцать женщин обнимала,Я вытащу тебя, снегам назло,Из самого смертельного провала…Ты не умрешь нигде и никогда,Ты не исчезнешь тенью между черни,Не пропадешь меж пил и пней труда,Под солнцем дней или во тьме вечерней…Давай, Сугробов, в мире ледяномОстанемся до ангельского зова,И думать будем только об одном,А прочее, видать, не стоит слова…Не скажем никогда и никомуКуда несло нас в мировом угаре,В какую мы заглядывали тьму,Откуда мы возникли, Божьи твари…

Мир Летящих

Длился день, как бездна. Я упал,Я летел в неведомое "нет".Кто-то крикнул сверху: "Кончен бал!""Неизвестно…" — я шептал в ответ.

Вот уж пронеслись труды, дела,Мягкие постели, нар ряды,Кремль, Адмиралтейская игла;Промелькнуло имечко — Берды.

Женщины в нарядных кружевахС легкостью парили в вышинеЯ летел в оковах и в словах,Не до женщин нынче было мне…

Падал я, как падают слепцыС шатких крыш, с невидимых краёв.Падал я, как падают птенцы,Думая, что лучше нет миров,

Чем вот этот, вольный и пустой,Мир летящих и тяжелых тел…Как и все, я грезил высотой,Как и все, упал, а не взлетел…

Времена

Отблевались правдивые ртыЧерной кровью и ложью хмельной.Кто послабже — бормочет: "Скоты…"Кто отважнее — шепчет: "За мной!"

Ветер сдул с твердокаменных лицВсю росу, что соленой была…Те, что справа — попадали ниц,Те, что слева — сжигали дела…

И теперь — ни взлететь, ни пропасть,Стой столбом — хорошо бы не сесть…Где же эта хваленая власть?Где же эта каленая месть?

Ничего. Шепоток с ворожбой,Гулкий шаг да калиточный скрип.Присягал на экран голубойА потом по-геройски погиб.

За слова, за враждебный песок,За вонючий бензин в колеяхПринял смерть, как герой, за кусок,А мечтал — безымянным, за страх.

ВВ (стихи Январцева из романа "Ледяная страна")

Видно, вовсе я не был мальчиком.Все забыто, как пьяный сон.Я вознесся теперь автоматчикомнад одной из сибирских зон.

Малой властью, но полной мероюнаделил нас отец-командир.Днем на мушке держу все серое,ночью — целюсь в преступный мир.

Ох, вздремнуть бы в ночную порушкуПусть приснится родимый дом…Да боюсь, как бы в спину "пёрышко"не вонзилось смертельным льдом.

Воля вольная точит финочку,горе горькое спит в бреду.Снится мне, что бегу по зимничку,Замерзаю на хватком льду.

И сбежал бы лесной порошею,Пусть пригреет меня она,Словно женщина нехорошая,Ледяная моя страна…

Бродяга