Это не лирика - Ekaterina Husser Страница 2

Что в саван сатаной одето,

Вселяло в твоё сердце страх.

В любых сознаешься грехах,

Когда дитя на смертном камне,

Его десятый месяц крайний

И не уймут ту боль в церквах.

Недолго матерью слыла,

Тебя и здесь жизнь надорвала,

Как — будто прошлого ей мало

Пути, что ноги сбив, прошла.

С разбега бьётся тишина,

Внутри стянув тоску с упрёком

И бьёт сознание всё током,

Но закрываются глаза…

2017 г

Звонарь

Зачем звонарь звонишь мне в душу

Поутру?

Зачем ты бередишь опустошенный купол

На ветру?

Ведь он не пробуждает в сердце проходящего

Ни грамм:

Ни веры, ни надежды, ни любви

Напополам.

Такая безнадежная и нервная игра

Втроём:

Ты, колокол, и я забредший в чужой

Дом,

Не по пути с тобой мне христианский поводырь

Идти,

Поэтому звонарь мне в душу больше

Не звони…

2011 г

К истории «Про людей и про уродов»

Когда летней южной прохладою

Или зимним скупым вечерком,

То ль собака щенка прячет лапою,

То ль для кошки закрыт тёплый дом.

На грязи след останется маленький,

А из глаз упадет в снег звезда,

Бездыханная же на завалинке

И измученная ты душа.

Вне закона и здесь ведь рождённая,

Обретая жестокую боль,

Вся сквозь преданность ты обреченная

Проиграла щенячью роль…

2012 г

Сирота

У меня так и не было дома:

Ни тепла, ни уюта обычного,

Любовь матери мне незнакома

И отцовское слово привычное.

Не готовили мне завтраки,

Я не помню сна мелодичного,

Нет, не знал ласки рук бабушки

И всегда был душой обезличенной.

Не прознаете жил ли взаправду я

Или кто-то попросту выдумал.

Есть ли смысл тогда у сия стиха?

Для себя я б его не выискивал.

Седьмое марта

Седьмое марта. Гиблый вторник.

Мне в двери постучал покойник

Задорно, весело шепча

На ухо злые оправданья

Легли они так ладно, тайно.

Но, что за глупая возня!

Скажи мне адово отродье,

Как есть всё. Стикс уж полноводна

И мы стоим на берегу.

Нет страха, как и нет печали.

Мне чайки век не отвечали

В заброшенном гнилом порту.

Всё знали ведь чертовки, знали!

Поэтому и не кричали

Истошным визгом, что люблю.

Минуты в жизни не страдали…

Продали. Снова же продали

За блеск на голубом глазу.

Призвание

Призвание. То ещё признание!

Кому, но только не творцу.

Оно лишь в пору подлецу,

Что жжёт сердца очарованием,

А я уродец на бегу

В лицо плюю тебе с порога,

Когда ты узел взял в дорогу,

Прильнув, к проклятому плечу.

Призренье. Но ещё есть страх.

К кому б ещё вы испытали,

Если бы мир я сей оставил,

Развеяв по ветру свой прах?

Но, я — уродец. Всё бегу

И обнажаю ваши души,

А ты не хочешь это слушать.

Всё ждёшь, что ядом захлебнусь.

Уповай

Уповай. Уповай. Что ещё тебе осталось?

Только веры спорной малость,

Да признания гроши.

Сколько б в шторме не плескалась

Твоя совесть нахлебалась

Всеобъемлющей любви?

Цену знай! И жизнь узнай! Ведь она тебя стеснялась,

Лишь на миг стыдом пробралась,

Закатилась в камыши.

Старый мир плыл не меняясь,

Не жалел тебя, играясь,

Что ж. В могилу поспеши.

Дурная весть

Поцелованная вьюгой

Средь пустынь одна иду

Дерзко преданная другом.

Головы не подниму.

И махровой темнотою

В припорошенном саду

Я с горящею щекою

Душу искупну в поту.

И спины не выпрямляя

Глаза к небу прикую.

И, подумав, вспоминая,

Повторяю, чью судьбу?

Отрекайся трижды утром

Ты от ангела в аду,

А изрытыми руками

Я дольмены возведу.

Схоронюсь я в них на время,

Пережить три злостных дня.

И воспряну будто семя-

Плодородная земля.