Лариса Рубальская - По дороге любви Страница 20

Переведи часы назад

Переведи часы назадНа пять минут, на день, на год.Переведи часы назад,Пусть время нам любовь вернет.

Январский снег засыпет сад,Начертит пальмы на окне,Переведи часы назад,Как в первый раз, приди ко мне.

Но стрелки, но стрелки,Зови не зови,Но стрелки, но стрелкиПо кругу несутся.Мы что-то забыли в прошедшей любви,А ей никогда, никогда не вернуться.

Переведи часы назад,На время тех обид и ссор,Переведи часы назад,На наш последний разговор.

На циферблате наугадЗастынут стрелки в прежних днях,Переведи часы назад,Как в первый раз, прости меня.

Сиреневый туман

Девятый класс, химичка – дура,Мы все балдеем от Битлов,И намекает мне фигура,Что приближается любовь.

И я, поняв намек фигуры,Коньки напильником точу,И в Парк культуры, в Парк культурыНа крыльях радости лечу.

Каток блестит, огнями залит,Коньками чиркаю по льду,А рядом одноклассник АликСнежинки ловит на лету.

И я, от счастья замирая,Уже предчувствую роман.В аллеях музыка играет,Плывет сиреневый туман,

Рыдает громко репродукторНад голубою гладью льда.О том, как не спешит кондуктор,Горит полночная звезда.

До счастья метр, еще немножко,Ему навстречу я скольжу,Но Алик ставит мне подножку,И я у ног его лежу.

Как он был рад, что я упала,Скривил лицо, меня дразня:«Ну, фигуристка ж ты, Рубала!» —И укатился от меня.

Прошло сто лет. На пляже жаркомЯ проводила отпуск свой.И про туман Владимир МаркинПел над моею головой.

Под песню вспоминая детство,Я вдруг растрогалась до слез.И тут в шезлонге по соседству:– Рубала! – кто-то произнес. —

А ты совсем не изменилась! —Был Алик рад от всей души. —И если ты не загордилась,Ты мне книжонку подпиши.

Мы оба были встрече рады,Вошли в вечерний ресторан.И пела девушка с эстрадыТам про сиреневый туман.

Мы были пьяными немножко,Плыл ресторан в густом дыму.Мы танцевали. И подножкуЯ вдруг подставила ему.

Лежал он посредине залаУ ног моих, как я тогда.«Ну, фигуристка ты, Рубала!» —Сказал и скрылся. Навсегда.

Мужчинам верить можно

Мужчинам верить можно

Прошлой осенью в КрымуЯ поверила ему.Помню, ночь тогда была звездная.А потом зима пришла,Все тогда я поняла,Только жаль, все поняла поздно я.

Мужчинам верить можно,Но очень осторожно.А если даже веришь, то вид не подавать.Ведь в этой жизни сложнойЛегко обжечься можно.А если раскалишься, так трудно остывать!

Сигаретка и дымок,И по нервам легкий ток,И дыханье губ его жаркое.А потом перрон, вокзал,Посторонние глазаИ мое «не забывай» – жалкое.

Мужчинам верить можно,Но очень осторожно.А если даже веришь, то вид не подавать.Ведь в этой жизни сложнойЛегко обжечься можно.А если раскалишься, так трудно остывать!

Две странички в дневнике,Две слезинки на щеке,И на карточке пейзаж с пальмами.Время лечит, все пройдет,Снегом память заметет,И дорога уведет дальняя.

Паразит

Давно известно, мужики – все паразиты.На них свои надежды строить ни к чему.Но вот однажды всем известный композиторТакое спел, что я поверила ему.

Я на экран тогда смотрела, чуть не плача,Какой же голос! А одежда! А лицо!Хоть жизнь моя – одна сплошная неудача,Должно же все же повезти в конце концов!!!

Что человек – кузнец, я слышала так часто,И сам себе он все что хочет накует.Я начала ковать немедленное счастье,И билось сердце громким молотом мое.

Я написала: – Дорогая передача!Потом – спасибо, и немного о себе,Потом – простите, что я ваше время трачу,И попросила скорой помощи в судьбе.

А на отдельном бледно-розовом листочкеЯ композитору писала самому:«Вы мой кумир, моя судьба… и многоточье…Без вас на свете жить мне просто ни к чему».

Потом добавила, что он мой светлый лучик,Про царство темное, конечно, ни гу-гу.Как хорошо, что нас чему-то в школе учатИ перед ним блеснуть я знаньями могу.

Я расписалась – про Онегина с Татьяной,И про Герасима, и бедную Муму,Про то, что музыка на сердце лечит раны,Я намекнула тоже богу моему.

Полюбовалась я на свой красивый почерк,Решила твердо – надоело мне страдать.Конверт заклеила – лети, мой голубочек,Поцеловала и ответа стала ждать.

Я в парикмахерский салон пошла с получки,Решила химию я сделать для него.К его приезду надо ж выглядеть получше,Хоть и без химии я тоже ничего.

Подшила юбку, чтоб коленки стало видно,Купила клипсы голубые, под глаза.И так за жизнь свою мне сделалось обидно,Что накатилась, тушь размазавши, слеза.

Однажды вижу – мой любимый на экране,И вдруг блондиночка цветы ему дает.Куда полезла эта дура, он же занят?!Ко мне приедет он, как только все споет.

Но потянулись дни и долгие недели,Слетели листья все и снегу намело,И я подумала однажды: неужелиМое письмо так до него и не дошло?

Уже всю химию мне срезал парикмахер,Резинкой черненькой я хвостик собрала.Давно пора бы мне послать все это… к черту,А я сидела и, как дурочка, ждала.

Смотрю, законный мой чего-то заподозрил,Не знаю, что он мог заметить с пьяных глаз?Пришел однажды и дает мне в руку розы,Пять лет живем мы, а такое в первый раз.

Потом он спать пошел, а я включила телик,Шипом от розы укололась и реву.Глотаю слезы – неужели, неужелиТак без него весь бабий век я проживу?

Летели дни, а он все реже на экране,То в День милиции, то где-то в «Огоньке».Вдруг стало легче чуть моей сердечной ране,И я устала жить в печали и тоске.

Прости-прощай, моя любовь, мой композитор!Душа еще чуть-чуть поноет и пройдет.Ведь ты ж мужик, а мужики все – паразиты,И мой сейчас, небось, подвыпивши, придет.

Так и быть…

Ты мне сказал: «Куда ты в дождь?И ночь такая темная!»От слов твоих то в жар, то в дрожьМеня бросало, помню я.

«Не уходи», – ты мне сказалИ ложкой чай помешивал.Я, посмотрев в твои глаза,Произнесла насмешливо:

«Так и быть, я останусь с тобой,Я останусь с тобой, так и быть.Твой застенчивый взгляд голубойОбещает так жарко любить.Не единственный ты, а любой,А меня так непросто забыть.Так и быть, я останусь с тобой,Я останусь с тобой, так и быть».

Мерцала бледная звезда,Последняя, печальная,Не понимала я, кудаЯ в эту ночь причалила?

Все понимает голова,А сердце бьется бешено.Но я опять свои словаПроизнесла насмешливо:

«Так и быть, я останусь с тобой,Я останусь с тобой, так и быть.Твой застенчивый взгляд голубойОбещает так жарко любить.Не единственный ты, а любой,А меня так непросто забыть.Так и быть, я останусь с тобой,Я останусь с тобой, так и быть».

Ты на рассвете задремалИ видел сон таинственный.И сам не знал, что ночью сталТы для меня единственным.

И я молила небесаПростить мне душу грешную.Но, посмотрев в твои глаза,Я вновь скажу насмешливо.

Эпизод

Ну и что из того, что мы ездили вместе на ЮгИ уснули вдвоем в пене волн на морском берегу?Мне не нужен совет всех моих драгоценных подруг.Я заставить себя, чтоб тебя полюбить, не смогу.

Ты не геройИз моего романа,Ты не герой,Ты просто эпизод.

А мой герой,Он поздно или раноКо мне придет,Он все равно придет.

Ты, конечно, звони, я тебя рада слышать всегда.Как-нибудь заходи, мне с тобой рядом очень тепло.Если можешь, пойми: просто то, что случилось тогда,На морском берегу, превратиться в любовь не смогло.

Нахал

Я как-то отдыхалаВ объятиях нахала.Он мне словами голову кружил.

Балдела я от счастья,Душа рвалась на части,А он шептал: «Ну что ты так дрожишь?»

И были так желанныГорячих глаз каштаны.Я жизнь свою поставила на кон.

Но был недолгим праздник,Цветы завяли в вазе,И оборвался мой недолгий сон.

Оборванным сюжетом,Куплетом недопетымДосталась мне на память эта ночь.

Я отравилась ядомКаштанового взгляда,И никаким лекарством не помочь.

Но я не стала злееИ вовсе не жалею,Что жизнь свою сломала об него.

А то, что я вздыхалаВ объятиях нахала, —Так то любовь. И больше ничего.

В первый раз вдвоем