Андрей Дементьев - Стихотворения Страница 20

«Я болен ревностью. Она неизлечима…»

Я болен ревностью. Она неизлечима.Я дважды, может, только чудом выжил.И здравый смысл во мне – как голос мима,Который я ни разу не услышал.

О Дездемона, ты повинна в том лишь,Что я – как туча над твоей лазурью.Ты, словно лодка парусная, тонешьВ безбрежном море моего безумья.

Моя болезнь лекарствам не подвластна,Как не подвластна клятвам и речам.Вы наложите мне на душу пластырь —Она кровоточит и саднит по ночам.

Я болен ревностью. И это – как проклятье!Как наказанье или месть врага.

Как ты красива в этом белом платье!Как мне понятна ты и дорога!

Любимая, ты тоже Дездемона.Перед любовью ты навек чиста.Но для кого ты так оделась модно?Куда твоя стремится красота?

Я болен ревностью. Я в вечном заточенье.О Господи, где твой прощавший перст?Твоя любовь ко мне – мое мученье.Моя любовь к тебе – твой тяжкий крест.

Из прошлого

О друге своем узнаю от других.Он мечется где-тоМеж дел и свиданий.И дружба моя —Как прочитанный стих —Уже затерялась средь новых изданий.

О друге своем узнаю из газет.Он строго глядитС популярной страницы.Ну что же, на «нет»И суда вроде нет.Не пивший вовек,Я хочу похмелиться.

О друге своем вспоминаю порой.Читаю открытки его и записки.Но кто его тронет —Я встану горой,Поскольку священны у нас обелиски.

Встреча Пушкина с Анной Керн

А было это в день приезда.С ней говорил какой-то князь.«О боже! Как она прелестна!» —Подумал Пушкин, наклонясь.

Она ничуть не оробела.А он нахлынувший восторгПереводил в слова несмело.И вдруг нахмурился,И смолк.

Она, не подавая вида,К нему рванулась всей душой,Как будто впрямь была повиннаВ его задумчивости той.

– Что сочиняете вы ныне?Чем, Пушкин, поразите нас? —А он – как пилигрим в пустыне —Шел к роднику далеких глаз.

Ему хотелось ей в ладониУткнуться. И смирить свой пыл.– Что сочиняю?Я… не помню.Увидел вас —И всё забыл.

Она взглянула тихо, строго.И грустный шепот, словно крик:– Зачем вы так? Ну, ради Бога!Не омрачайте этот миг…Ничто любви не предвещало.Полуулыбка. Полувзгляд.Но мы-то знаем —Здесь началоТех строк,Что нас потом пленят.

И он смотрел завороженноВслед уходившей красоте.А чьи-то дочери и женыКружились в гулкой пустоте.

«Как странно жизнь устроена…»

Как странно жизнь устроена.Всё славы ждут одни.Другие, став героями,Мечтают быть в тени.

Как странно жизнь устроена.Одним всё сходит с рук.А преданного воинаНе пожалел и друг.

Как странно жизнь устроена.Дурак в чести подчас.А умного порою мыЗатаптываем в грязь.

Как странно жизнь устроена.Не знаю, чья вина,Что так нескладно скроенаИ так грустна она.

«Нас лыжня из леса вывела…»

Нас лыжня из леса вывелаВ зимний полдень – белый, робкий,Будто бы нежданно вынулаНас из елочной коробки.

Будто мы проснулись рано,Вдруг разбуженные счастьем.И гадала нам полянаНа своем снегу блестящем.

Эти «нолики» и «крестики»Нам дорогу обещали…Хорошо нам было вместе,Словно жизнь еще вначале.

…На дощечке полудревнейВдруг прочли, потрясены,Мы название деревни,Что была здесь до войны.

«Я не тебя вначале встретил…»

Я не тебя вначале встретил,А голос твой…Но я не знал.Он не спросил и не ответил.Заворожил и вдруг пропал.

Я не тебя,А смех твой встретил,Похожий на лазурный плеск.Он был и радостен, и светел.Заворожил и вдруг исчез.

И лишь потом тебя я встретил.О, как была ты молода!Но понял я,Что это ветерЗаворожил меня тогда.

Перед дуэлью

В Железноводск пришла весна,Скорей похожая на осень.Я все дела свои забросил,И нас дорога понесла.

Висели тучи низко-низко.Ручей под шинами пропел.Фонарь, как вялая редиска,В тумане медленном алел.

На повороте у дорогиСтоял обычный старый дом.И сердце замерло в тревоге,Как будто жил я в доме том.

Звенели женщины посудой.Кому-то было недосуг.

…В то утро Лермонтов отсюдаВерхом помчался на Машук.

Женщина уходит из роддома

Уходит женщина от счастья.Уходит от своей судьбы.А то, что сердце бьется чаще, —Так это просто от ходьбы.

Она от сына отказалась!Зачем он ей в семнадцать лет…Не мучат страх ее и жалость.И только няни смотрят вслед.

Уходит женщина от счастьяПод горький ропот матерей.Ее малыш – комочек спящий —Пока не ведает о ней.

Она идет легко и бодро,Не оглянувшись на роддом, —Вся в предвкушении свободы,Что опостылет ей потом.

Но рухнет мир, когда средь ночиПриснится радостно почтиТот теплый ласковый комочек,Сопевший у ее груди.

Ни о чем не жалейте

Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,Если то, что случилось, нельзя изменить.Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,С этим прошлым порвите непрочную нить.

Никогда не жалейте о том, что случилось.Иль о том, что случиться не может уже.Лишь бы озеро вашей души не мутилось,Да надежды, как птицы, парили в душе.

Не жалейте своей доброты и участья,Если даже за всё вам – усмешка в ответ.Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство…Не жалейте, что вам не досталось их бед.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —Поздно начали вы или рано ушли.Кто-то пусть гениально играет на флейте,Но ведь песни берет он из вашей души.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.Пусть другой гениально играет на флейте,Но еще гениальнее слушали вы.

У могилы Н. Н. Пушкиной

«Здесь похоронена Ланская…»Снега некрополь замели.А слух по-прежнему ласкаетСвятое имя – Натали.

Как странно, что она – Ланская.Я не Ланской цветы принес,А той, чей образ возникаетИз давней памяти и слез.

Нам каждый день ее был дорогДо той трагической черты,До Черной речки, за которойНастало бремя суеты.

Как странно, что она – Ланская.Ведь вслед за выстрелом самаОборвалась ее мирская,Ее великая судьба.

И хорошо, что он не знает,Как шли потом ее года.Она фамилию сменяет,Другому в церкви скажет «да».

Но мы ее не осуждаем.К чему былое ворошить?Одна осталась – молодая,С детьми, а надо было жить.

И все же как-то горько это, —Не знаю, чья уж тут вина, —Что для живых любовь поэтаТак от него отдалена.

Солдаты

Памяти М. Бернеса

В ту ночь сошли солдаты с пьедестала…Дорогами родимой стороныОни шагали молча и устало,Как будто возвращались с той войны.

Шли по земле, где родились и жили,И умирали в девятнадцать лет.И матери навстречу им спешили.И жены, плача, вновь смотрели вслед.

В ночи мерцали звезды и медали.Герои песен, кинофильмов, книг —Солдаты шли по селам, где их ждали,По городам, где помнили о них.

Они родной земли не узнавали, —Где было знать, что минули года.И на местах пожарищ и развалинНавстречу им вставали города.

Им всё казался отсветом пожараРассвет, поднявшийся из тишины.И от тяжелой поступи дрожалаЗемля, где их убийцы прощены.

Где снова кто-то распевает гимны.И позабыты Курск и Сталинград…Ты вспомни, мир, за что солдаты гибли.А мы достойны памяти солдат.

Над плачем вдов, над горем материнскимЛюдского гнева плещется прибой.Пусть никогда не станет обелискомДля всех живущих добрый шар земной!

«Из всех открытий всего дороже…»

О. Комову

Из всех открытий всего дорожеОткрытье друга, его души.И мы с тобой, словно два прохожих,Почти всю жизнь к этой встрече шли.

И наша дружба —Как древний город,Что прячет в недрах своих земля.Я открываю твои просторыДобра и света…Поздравь меня.

Я открываю твои печали,Твои восторги в самом себе,Чтоб две души,Две судьбы звучали,Как два цветка на одном стебле.

И, если нас доконает служба,Иссушит больИль собьет вина, —Нам будет донором наша дружба.А группа крови у нас одна.

«– Ну что ты плачешь, медсестра?…»