Яков Тублин - Образ жизни Страница 20

За цветенье лета

И полновеснымЗолотом плодов,И листьевЛёгкой медною монетой.Над головоюВетер прошумел,Последний листНа тополе раскачивается.И я уже почти отзеленел,А чем расплачиваться мне?А чем расплачиваться?…

Лодочник

Пляж, недавно весёлый,Уже опустел, остывает…И задумчивей сталиУ лодочника глаза.Позже стало светать,И стреляют, прощально стреляютНад его головой,Над осенней рекой паруса.— Сын уехал вчера.Погостил и уехал в столицу.Порыбачили с ним.(Из груди вырывается вздох).Нынче все уезжаютКуда-то учиться, учиться.Хоть не верю я в Бога,А всё ж — помоги ему Бог…И опять замолкает,И трубку потухшую вертит,«Будь здоров», — говорит мнеИ лодки проверить идёт.Вверх задумчиво смотрит,Где небо холодное чертитРеактивный, невидимый глазу,Ночной самолёт.

* * *

Не мучай, милая, расспросами,Не надо спрашивать,Постой.Чем болен я?Я болен осенью,Я болен грустной красотой.Я болен тем,Что вот и выцвелиПоляИ откустилась рожь,Что осеньХочет меня выселитьВ холодный дождь,В холодный дождь.

* * *

Осадки вновь прогноз пророчит,А в городе ясным-ясно.И солнце ломится в окно,И лето уходить не хочет.

Метеорологам назлоКуда-то осень повернула.Ещё вчера норд-остом дуло,А нынче тучи унесло.

Я радуюсь, как озорник,Несостоявшимся прогнозам.Пусть мне опять подарит осеньНезапланированный миг…

* * *

Ax, эта истина стара,Как вообщеВсе истины.Давай присядемУ столаИ соберёмся с мыслями.Ещё наш возрастПодойдётДля моря и для космоса,А мы, глазея на полёт,Стоим,Фуражки комкаем.И грусть — в глазах,И груз — в ногах.Но нам известноИздавна:Обыденная жизнь строга,Как вообщеВсе истины.

Второй план

Мне приснилась жизньКрупным планом.Это ужасно!..Мне снилась огромная ромашка.Она хлопалаСвоими белыми ресницами…В пустоте.Затем — человек!Даже не человек,А часть его.Крупно — лицо, глаза,А вокруг — пустота.Хотелось кричать…Где всё остальное —Второй план?!Я проснулся.Занималось утро.Выскочил на улицу —Всё в порядке.Перед окном стоял тополь,Стоял крупно.Вторым планом,Поодаль,Узнавались остальные деревья;Вторым планомПодметал мостовую дворник.Крупными казалисьБулыжники в мостовой,И вторым планомТекла дорогаДалеко, туда, за город.Я успокоился,Вошёл в дом,Но уже не мог уснуть.Боялся, что онСнова исчезнет —Второй план.

Что изменилось во мнеС тех пор?А вот что:Я стал дольше разглядыватьВторой план —Этот мелкий шрифт жизни,Которым подчас написаноВсё самое главное.

Дерево у колодца

Оно было не виновато,Это дерево.Не виновато,Что выгляделоЛучше своих собратьев.Они стоялиПод одним и тем жеСолнцем,Но этоБыло ближе к колодцу.И когда в бадьеОставалась вода,Её выливалиПод это дерево —И дерево зеленело.Зеленело и удивлялось,Что людямБыло леньСделать два-три шагаИ полить остальныеДеревья.Остальные,Среди лета желтеющие,Такие же молодые,Умирали в двух шагахОт колодца.Но что могло сделатьЭто зеленеющее дерево,Которое не умело ходить,Как люди?Оно было не виновно,Что стояло у самогоСруба колодца.И всё-такиЧувствовало себяВиноватым в том,Что так легкоДостаётся емуЛиства.

Сны

Сколько зим и сколько летНе проходит этот голод:Горожанке снится лес,Лесорубу снится город.

Ты в слезах — приснится смех,И совсем уже нелепо,Снится листьям белый снег,А сугробам снится лето.

Сколько судеб, сколько снов!Как сугробы сны глубоки.Снится, может быть, любовьБеспросветно одиноким.

Снятся яблоки весне,Снится осени подснежник,А к жестокости во снеТихо подступает нежность.

…Но взойдёт заря и вразВсё по полочкам расставит.Утро — самый мудрый врач.Рассветает…

Старые песни

Звуки пролились, как воды талые,Снова возвратились, как скворцы.Почему опять на песни старыеПереходят модные певцы?

Музыка в другой инструментовкеСнова в нашу память постучит.На эстрадном конкурсе «Каховка»,Как сама история, звучит.

И пускай уже не под гармошкуСлушаем опять мы песню ту,Но ведёт «Катюша», как дорожка,В нашу юность,В нашу чистоту.

После музыкального «прогресса»,После шелухи и ерунды,Словно после всех деликатесов,Захотелось хлеба и воды.

«Теплоход»

(1979 год)

Осень в мастерской художника

Все линии точней отчёркнутыВ пределах этих ясных дней.Как осенью мазки отчётливы!Как возраст осенью видней!

Глухие звуки сада тихого,Стучат тяжёлые плоды.Колдуют мастера над тиглями,Грунтуют белые холсты.

Исходит холст ярчайшей охрою,Исходит тёплой синевой,А среди ночи двери охают,И стонет ветер, как живой.

По мокрым стёклам ветки лязгают,А холст пока ещё немой,Но весь дрожит,И вместе с краскамиЛожатся звуки на него.

* * *

Э. Январёву

Ещё ходить, ещё летать,Ещё ловить снежок ладонью,Но жёлтая печать листаУже легла на подоконник.

Ещё я буду молодой,Пока не повзрослеют дочки,Ещё до той последней точкиЧего не станется со мной!

Пока поёт мой соловей,И на судьбу я не в обиде,Но очень многого не виделЕщё на родине своей.

Ждут многие меня места —Леса и степи, и причалы…Но отчего же так печалитОсенняя печать листа?

Памяти Владимира Зинченко

Я так прозрачно этот август помню.Как облака немыслимо легки!Стоял ещё горячий летний полдень,В нём осени желтели островки.Как мог я знать,Когда по листьям рыжимТы уходил на солнечный бульвар,Что никогда мне больше не услышатьТвоё такое тихое «Бувай».Бувай, Володя.…Вот опять незримоМы на опушке осени стоим.Бувай, Володя.Не прочтёшь ТувимаСпокойным, добрым голосом своим.«Бувай», — я отвечаю…Тёплый ветерТакой же над Одессой,Как вчера.И так жеСквозь закаты и рассветыСтруится лучик твоего добра.

Озеро Кувшинка

Память, тоньше паутинки,Вновь являет чудеса…Где-то озеро КувшинкаЕсть в районе Чебоксар.

Чистым утром, утром роснымПомню, как вдыхал росу,Видел, как проснулись сосны,Сосны сонные в лесу.Как синели их вершинкиГде-то в самой вышине,Как у озера КувшинкаТравы спали в тишине…

До сих пор травой росистойПахнет всё вокруг меня,Лесом тем, Кувшинкой чистой,Волгою, началом дня.

Ранний эскиз Дебюсси