Анна Присманова - Туманное Звено. Стихотворения Страница 21

ЛИЛИТ

Идя вкруг солнца, шар земливлачит от века конус тени.Еще мы здесь, в земной пыли,но в тень уйдем от всех смятений.

Есть между тьмой и светом час,неустранимый час рассвета,где плотно облегает нассоединенье тьмы и света.

Нам некий лекарь говорил,что час опасный для больногоесть час смещения светил —луны и солнца, сна и слова.

Вооруженная копьемночного полубессознанья,Лилит под утро жадно пьетлюдей последнее дыханье.

Лилит не любит праха, ейнужна душа мужей, не тело.Уничтожение страстей —ее единственное дело.

Задунув пламя и убивяйцо животного и злака,ни разу в мире не любив —она плывет как море мрака.

Есть между тьмой и светом час,невыносимый час рассвета,когда наш сон лежит вкруг нас,как смерть — предвосхищенье света.

СИРЕНА

Старались мы сказать на сей землео жажде и ее неутоленьи,о крике скорби, рвущем нас во мглеи остановленном в своем стремленьи.

Но нам навстречу тянется в тишивлекущий нас, призывный и прощальный,крик парохода, крик его души,уже плывущей в сумрак изначальный.

Вбираемый нутром и головой,просачивающийся даже в ноги,сей выспренний и допотопный вой —слияние покоя и тревоги.

Во мглу и в ночь уходит пароход.Но стон сирены как бы замер в оном.Так рыцари в крестовый шли поход,напутствуемые церковным звоном.

И мы, душа моя, вот так, точь-в-точь,утратив до конца остаток спеси,уйдем — вдвигаясь неотступно в ночь,немного взяв и ничего не взвесив.

Сирена ждет нас на конце земли,и знаю я — томленье в ней какое:ей хочется и чтоб за нею шли,и чтоб ее оставили в покое…

Так воет пароход, и воет тьма.Противодействовать такому воюне в силах я. Я, может быть, самав трубе такого парохода вою.

ЛОШАДЬ

Мы ночью слышим голосаи явно видим всё, что было.К нам каждой ночью в три часаприходит белая кобыла.

Не в силах ига превозмочь,безвольно, но неутомимо,живая лошадь, в три точь-в-точь,как призрак проезжает мимо.

Ее железная стопапокорно цокает о камень.Она не спит, она слепа:глаза ей выел некий пламень.

За ней цилиндры молокакачаются в пустых бульварах.Луна взирает свысока,не беспокоясь о товарах.

Фургон подобно кораблюколышется на двух колесах.Не знаю, сплю я иль не сплю —я забываю о вопросах,

о всех запросах бытия,о днях грядущих и прошедших…Мне кажется тогда, что яокончусь в доме сумасшедших.

ПТИЦА

Локомотив, стремящийся в столицуот черных волн, от крымских рыбарей,встречает на пути железном птицус глазами станционных фонарей.

Она (как все пернатые творенья)во сне стоит, скрыв два своих крыла,имея крыши вместо оперенья,и вдоль одной — название Орла.

Орел обычно точка на вершине,и точно — этот город на холме.Блестит зерно на мельничной машине:Орел — готовит свежий корм к зиме.

Пусть русских зерен золотая жиласиянием струится к птице той:она немало силы положила,чтоб заслужить подарок золотой.

Куски Орла взлетели ввысь, пылая,стал каждый дом яичной скорлупой…Когда-то в этом городе была я,в голодный год поехав за крупой.

Стоит, как прежде, птица над рекою.К воде она недаром подошла:доносит к Волге длинною рукоюОка — большую воду от Орла.

И та вода идет до Сталинграда(есть в мире справедливость иногда) —так льется с ветки к корню, как награда,дождь — почве возвращенная вода.

«Так сердцем движимый скелет…»

Так сердцем движимый скелетеще стоит, сидит и ходит,и даже петь про этот светв себе стремление находит.С грехами многими в борьбе,послушна внутреннему сдвигу,словами о самой себезаполнила я эту книгу.Пусть, личное в себе любя,мы тщетно беспокоим лиру —мы все проходим чрез себя,чтоб постепенно выйти к миру.

СОЛЬ

Третья книга стихов.

Объединение русских писателей во Франции. Париж. 1949.

«Когда б ко мне вы приходили в гости…»

Когда б ко мне вы приходили в гости,читатели (всё странное любя) —Вы видели бы кожу лишь да костии душу, скрученную вкруг себя.

В такой душе, обычно, много соли.Никто меня о соли не просил —но я огромным напряженьем воливложу в слова всю соль сердечных сил.

I

РЫБА

Кто тщетно ищет — не беднее

того, быть может, кто нашел.

Каролина Павлова

Судьба дала мне снов с излишкоми сердца учащенный бой,но к сожалению я слишкомупорно занята собой.

Душа во мне от слез сырая:мне дождь осенний нипочем.Несу, от боли замирая,куль соли за своим плечом.

Я лью живой раствор в сухиеслова и знаю для чего:нужна соленая стихиядля продвиженья моего.

С колючей костью в узком телеи с удлиненной головой —похожа я и в самом делена гостя хляби вековой.

Есть многое во мне от общих,от первых наших предков — рыб.Слова мои и чувства, в общем,как рыбьи позвонки остры.

Пусть нет для жажды утоленья —в соленое погружена —не ледяной струей мышленья,а сердцем — я дойду до дна.

КОСТЬ

Я укололась рыбьей костью,когда мне было восемь лет,и вскоре увидала гостью,мрачней которой в мире нет.

Неся мне страх двойной потери— души и тела заодно —она вошла ко мне не в двери,и даже не через окно.

Нет, чрез уколотую руку,тугую, толстую как ствол,давая ей такую муку,как дровосеку гнезда пчел…

Так, в забытьи, во сне бессонном,боролся мой оглохший лобс жестоким ядовитым звоном,почти его вогнавшим в гроб.

Зато, когда в жару дрожалая в восень лет (иль девять зим)узнала я иного жалажар… Этот огонь неугасим.

Не танцевала никогда яна ученическом балу:я с внутренним огнем, худая,сидела, в мае, на молу.

Сырое солнце целовалортуть рыб в баркасе с черным дноми глянец моего овала(оставив крапины на нем).

Горел закат на каждом крове,и яд стиха проник в меня…Чудесным зароженьем кровии до сих пор страдаю я.

УЗЕЛ

На ярмарке в ушах цыганки вещейзагадочно качается кольцо:имеется почти у каждой вещилицо для всех и тайное лицо.

В расщелине арбуза или дынивидны нередко слоя два иль три:то что снаружи кажется твердыней,пленяет нежной мякотью внутри.

Но нелегко в цветение пуститьсярастению над глиняным горшком.Не каждый цвет умеет распуститься:иной цветок закручен, точно ком.

В обыкновенном зданьи из бетонакуст чайных роз закрыл одно окно.Ужель той розе в качестве бутонародиться и увянуть суждено?

КОЛЕСО