Вера Павлова - Стихотворения Страница 22

УБЕЖИТ МОЛОКО ЧЕРЁМУХИ…

Жуть. Она же суть. Она же путь.Но года склонили-таки к прозе:Русь, ты вся желание лизнутьржавые качели на морозе.Было кисло-сладко. А потомбольно. И дитя в слезах бежалопо сугробам с полным крови ртом.Вырвала язык. Вложила жало.

Могла бы помнить мне было четыре,ей два месяца двадцать дней.Сестра моя смерть и сегодня в могиле.Я ничего не знаю о ней.Не потому ли со дна весельясмотрит, смотрит такая тоска,словно сижу над пустой колыбельюв халате, мокром от молока.

в сумерках сиротливоворона каркаетс ветром играет крапивакраплеными картамив первом подъезде попойкадождь накрапываетстарик несет на помойкупальто осеннее женское добротное драповое

Зайдет за облако темно.Разоблачится слишком ярко.Невеста белое пятноНа пестрой карте Сентрал-парка.Фотограф пятиног. Идутк пруду. Подол приподнимая,пересекает яхта прудрадиоуправляемая.

Не знаю, не уверена одна я? Не одна?Как будто я беременна,а на дворе война.Раздвоенность не вынести,не выплакать до днаКак будто мама при смерти,а на дворе весна.

Люблю. И потому вольнажить наизусть, ласкать с листа.Душа легка, когда полна,и тяжела, когда пуста.Моя легка. Не страшно ейодной агонию плясать,зато я родилась в твоейрубашке. В ней и воскресать.

Хороша? И речи нет!Не дыша, смакуюласки тонкий комплимент,сделанный вручную.Тело меленько кроши,лаской приручаябожью ласточку души,в ней души не чая.

Я на разлуки не сетую.Разве в разлуках дело?Выйдешь за сигаретами,вернешься а я постарела.Боже, какая жалкая,тягостная пантомима!Щелкнешь во тьме зажигалкою,закуришь и я нелюбима.

А я сама судьбу пряду,и не нужны помощницы.У парки в аэропортуконфисковали ножницы.Упала спелая слезаи задрожали плечики,но таможенник ни азане знал по-древнегречески.

Мыло, веревка,стул повесить носки.Как-то неловкоподыхать от тоски.Бездна беззвезднаи темно под водой.Мне уже поздноумирать молодой.

Убежит молоко черемухи,и душа босиком убежитпо траве, и простятся промахией за то, что не помнит обид,и очнется мечта-заочница,и раскроет свою тетрадьИ не то чтобы жить захочется,но расхочется умирать.

День катился золотой,в проточном воздухе реялимежду небом и землейсигналы точного времени.Материл коров пастух,солнце ласкало нас, голеньких,превращая в птичий пухшерсть на предплечьях и голенях.

Обгорелой кожи катышки,у соска засос москитаЕОдеянье Евы-матушкисловно на меня пошито.Муравей залезет на спину,стрекоза на копчик сядетЗапасаю лето на зиму.Знаю: все равно не хватит.

Храм. Тропинка под откос.Тихий омут, гдеводомерка, как Христос,ходит по воде,где, невидимый в кустах,Павел, Петр, Андрей,от апостольства устав,ловит пескарей.

В тюрьму не сесть, в долги не влезть,себя не пережитьСпасибо, Господи, что естьо чем тебя просить.Сны не чисты, мечты пусты,постыдна болтовняСпасибо, Господи, что тыне слушаешь меня.

ЖУРНАЛЬНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ

В темноте босиком

Так писать, чтобы слипались страницы,так писать, чтоб закрывались глаза,так писать, чтобы читателю сниться,чтобы к строчке прилипала осане для рифмы потому, что солодка,не для ритма потому, что легкаи качается, как люлька, как лодка,как гамак в сосновой роще, строка…

Проклятый двоечник, объяснить тебе,что такое отрицательная шкала?Приходишь за три часа до открытия,а там уже очередь до угла,часов на восемь. Да что я, спятила?Как обречённо они стоят!Кто последний? За мною пятеро.Ада нет. Есть очередь в ад.

Глупая злоба дня,суд человеческий…Кто б перевёл меняна древнегреческий стёртые письмена,поздние выписки…На арамейский, надревнеегипетский.

Урок зазубрен, как клинок,но страшен завтрашний экзамен.Могу десятки тысястрокпрочесть с закрытыми глазами.Окрасила карандашикровь перочинно-ножевая.Раскрой зачётку, напиши:живая.

Так не хотелось уезжать,что все часы остановились,так захотелось удержатьпокоя солнечную милость,что объявили забастодиспетчеры авиалиний…Остаться, стать ещё раз в стобеспечней, ласковей, невинней.

Удружи, бубенчик, путникус безнадёжной подорожной!Если жизнь идёт под музыку,заблудиться невозможно.Так, в фольклорной экспедиции,в дебрях, в юности, секстетомзатянули Crucifixus ивышли прямо к сельсовету.

Щи, котлеты, каша.Полумёртвый час.Неразлучность нашаразлучает нас.Дважды подогретыгречка, рис, пшено.Где ты, где ты, где ты?Слепое пятно.

Добыча горних руд,запашка дольних нив…Любовь тяжёлый труд.Но ты трудолюбив.Твоя молитва стон.Твоя отчизна дым.Твоя награда сон.Но ты трудолюбим.

Хочется музыки,как на войне.Стражник при узникеузник вдвойне.Узник со стражникомстройно поют.Страшная, страшнаямузыка тут.

быстро закипаютмедленно бегутсразу остываютдолго высыхаютслабо щёки жгут

Налей ему, нагрей ему,пойми и пожалей его…Что снится Менделееву?Таблица Менделеева.Свяжи ему, спляши ему,помягче уложи его…Что снится одержимому?Чем взять неудержимого?

В Лизином возрасте я родила Наташу.В Наташином возрасте я родила Лизу.Наташа и Лиза ещё никого не родили,но я уже знаю: стихи не дети, а внуки.

Вёрстка, последние два листочка.Прочее не моя забота.Книга выходит, как замуж дочказа идиота.

Чтоб войти, взорвал крыльцои сенцы спалил,чтобы с пальца снять кольцо,руку отрубил,кинул на пол пальтецо,навзничь повалили смотрел, смотрел в лицо,и любил, любил…

Что он жуёт деловую бумагу?Рукопись? Паспорт? Клочок дневника?Трое в постели, считая собаку, баловня, неженку, друга, щенка.Белое месиво вынув из пасти,баловни, неженки, люди, дружки,изнемогая от смеха и счастья,гладим собаку в четыре руки.

Оставь надежду, мотылёк:свеча тебя не любит.Оставь надежду, светлячок:звезда тебя не любит.Оставь надежду, паучок:пчела тебя не любит.Оставь надежду, мужичок:жена тебя не любит.

Как не знать бродягам, гдесердцу дом?Там, где ходим в темнотебосиком,там, где Чехова двенадцатый том,не включая света, с полки берём,а потом включаем тусклый ночник,и в тайник цитату прячем в дневник…Сколько чашек, полотенец и книг!Как белеет в темноте черновик!

Не принимала в пионеры,при всех срамила на собраньекомсорг по имени Венерас овальным зеркальцем в кармане.Зелиятдинова. Уродка коротконога, угревата,кавалерийская походка…Так нет же! зеркальце, помада!

Всё, что было летом,снящимся весне,что на свете этомсветом было мне,всё, что будет снитьсямне на свете том,может уместитьсяпод одним зонтом.

Родина-мать зовёт:Вера, иди домой!Родина-мать суётпосох с пустой сумойи говорит: вперёд,первенец гадкий мой!Космы. Щербатый рот.Пёстрый плат с бахромой.

Не жалея сил и пены,мыла зеркало стираласлёзы, седину, морщины,шрамы, ссадины, засосы,воспаления, ожоги,синяки, прыщи, порезы, и гордилась, и сиялакрасотой пеннорождённой.А теперь окно помою.

аноним с анонимкойпо тропинке в обнимкуимярек с имяречкойнад застенчивой речкойводомерки стрекозыизвлеченье занозынеизвестный художникглина кровь подорожник

В совершенстве владеюязыком осязанья:по мурашкам, по Брейлюпрочитаю признаньеи отвечу я тожешраму, родинке, ранкевсей поверхностью кожи,всей изнанкой.

Лето, дача, выходные,солнце, жизнь, любовь в зените…Колокольчики степные,почему вы не звените?Научи их, колокольня,воробей, кузнечик певчий!Мне сегодня так не больно!А тебе, тебе полегче?

ПО МОЕМУ ХОТЕНЬЮ