Даниил Андреев - Стихотворения и поэмы Страница 23

Красный реквием (тетраптих)

1

Сквозь жизнь ты шел в наглазниках. Пора быХоть раз послать их к черту, наконец!Вон, на снегу, приземистою жабойСпит крематорий, – серый, как свинец.

Здесь чинно все: безверье, горесть, вера…Нет ни берез, ни липок, ни куста,И нагота блестящего партераАмбулаторной чистотой чиста.

Пройдет оркестр, казенной медью брызнув…Как бой часов, плывут чредой гроба,И ровный гул подземных механизмовПослушно туп, как нудный труд раба.

А в утешенье кажет колумбарийСто ниш под мрамор, серые как лед,Где изойдет прогорклым духом гариПогасших «я» оборванный полет.

2

      Стих      Толк;Присмирел деловой                   Торг:      Свой      ДолгВозвратил городской                   Морг.

      Жизнь —      Круг.Катафалк кумачом                   Ал…      Наш      ДругНа посту боевом                   Пал!

      Срок      Бьет.Пронесем через мост                   Труп.      Жизнь      Ждет,И торопит на пост                   Труд!

      Пук      РозСквозь ворота бегут                   Внесть:      Для      СлезВосемнадцать минут                   Есть.

      – Он      Пал,Укрепив наших сил                   Мощь!      Он      БралЖизнь в упор, как учил                   Вождь!

      Он,      ПалНесгибаемо-прям,                   Тверд;      Пусть      ШквалХлещет яростно в наш                              Борт:

      Наш      СтягНе сомнет никакой                              Враг…      Марш!      Марш!Сохраняй строевой                              Шаг! —

3

      ТотНаглый, нагой, как бездушный металл,                                                       Стык                                                       Слов      МнеСлышался там, где мертвец обретал                                                       Свой                                                       Кров;

      ГдеДолжен смириться бесплодных времен                                                       Злой                                                       Штурм;      ГдеСпит, замурован в холодный бетон,                                                       Ряд                                                       Урн.      В тылГолого зала, в простой – вместо свеч —                                                        Круг                                                        Ламп,      БилГолос оратора, ухала речь,                                                        Как                                                        Штамп.      БылТусклый, тяжелый, как пухлости лбов,                                                        В ней                                                        Пыл,      ГулМолота, бьющего в гвозди гробов,                                                        В ней                                                        Был:

      – Долг…Партия… скромность… Мы – прочный устой.                                                               Честь…                                                               Класс…      ГнойБудничной пошлости, странно-пустой                                                               Треск                                                               Фраз.

      Чу:Шурхнули дверцы… Как шарк по доске,                                                              Звук                                                              Туп;      ЧутьЁкнуло сердце, – и вздрогнул в тоске                                                              Сам                                                              Труп:      В печь,В бездну, – туда, где обрежется нить                                                              Всех                                                              Троп,      Вниз,Мерно подрагивая, уходить                                                              Стал                                                              Гроб.

      И —Эхом вибрации, труп трепетал…                                                   Был                                                   Миг —      БлескНижнего пламени уж озарял                                                   Весь                                                   Лик…

      ТокПущен на хорах: орган во весь рост                                                   Взвыл                                                   Марш!      СрокВзвешен в секундах, ритм точен и остр,                                                   Как шарж…      СталСтарше от скорби, кто слышал порой,                                                   Как                                                   Мы,      МаршUrbi et orbi[2] чеканенный строй,                                                       Шаг                                                       Тьмы;      КтоГлянул невольно в тот жгучий испод,                                                       В ту                                                       Щель,      КтоПонял, что там – все плоды, весь итог,                                                       Вся                                                       Цель,      КтоЧадом тлетворным дохнул из глубин                                                       Хоть                                                       Раз;      КтоДьявольским горном обжёг хоть один                                                       Свой                                                       Час.

4

И «Вечную память» я вспомнил:Строй плавных и мерных строф,Когда все огромней, огромнейЗиянье иных миров;

Заупокойных рыданийХвалу и высокую честь;«Идеже нет воздыханий»Благоутешную весть;

Ее возвышенным ладомПросвечиваемую печаль,Расслаивающийся ладан,Струящийся вверх и вдаль,

Венок – да куст невысокийНад бархатным дерном могил,В чьих листьях – телесные сокиТого, кто дышал и жил.

Из маленькой комнаты

* * *

Враг за врагом.                         На мутном ЗападеЗа Рону, Буг, Дунай и НеманДругой, страшнейший смотрит демон,Стоногий спрут вечерних стран:Он утвердил себя как заповедь,Он чертит план, сдвигает сроки,А в тех, кто зван, как лжепророки —Вдвигает углем свой коран.

Он диктовал поэтам образы,Внушал он марши музыкантам,Стоял над Кернером, над АрндтомПо чердакам, в садах, дворцах,И строки, четкие как борозды,Ложились мерно в белом поле,Чтобы затем единой волейЗажить в бесчисленных сердцах:

Как штамп, впечататься в сознание,Стать культом шумных миллионов,Властителей старинных троновОбъединить в одну семью,И тело нежное ГерманииОблечь в жестокое железо —Бряцающую антитезуЭфироносных тел в раю.

Он правит бранными тайфунами,Велит громам… Он здесь, у двери —Народ-таран чужих империй,Он непреклонен, груб и горд…Он пьян победами, триумфами,Он воет гимн, взвивает флаги,И в цитадель священной ПрагиВступает поступью когорт.

1941

* * *

Еще, в плену запечатанных колб,      Узница спит – чума;В залах – оркестры праздничных толп,      Зерно течет в закрома…Кажутся сказкой – огненный столп,      Смерть, – вечная тьма.

Войн, невероятных как бред,      Землетрясений, смут,В тусклом болоте будничных лет      Выросшие – не ждут…Жди. Берегись. Убежища нет      От крадущихся минут.

Пусть – за гекатомбами жертв      Будут стужа и лед,И тем, кого помилует смерть,      Жизнь отомстит… Вперед!

Мир в эту хлещущую водоверть      Бросится, как в полет.

Вдребезги разобьется скрижаль      В капищах наших дней.Страшно – раздора ль? войны ль? мятежа ль?      Горшее у дверей!Только детей неразумных жаль      И матерей.

1937