Дилан Томас - Собрание стихотворений 1934-1953 Страница 24

Этой же тетке Анне посвящено стихотворение «После похорон». Очень интересно сравнить два варианта - один, из записных книжек, написанный вскоре после похорон, подчеркивает лицемерие ее оплакивающих. А потом, через 6 лет, в 1939 году, в сборнике «Карта любви» появилась новая редакция - полное любви и памяти стихотворение, обращенное к умершей.

Берт Трик пытался пробудить интерес Томаса к политике. Нельзя сказать, что Дилан совсем не замечал нищеты вокруг, это же было время депрессии, не замечал возникновения фашизма, - замечал, конечно, но был чрезмерно эгоцентричен, чтобы всерьез думать о других. По сути его увлекала только одна социалистическая идея - государство могло бы позаботиться о поэтах и художниках, чтоб те горя не знали и не зависели от семьи и друзей.

В 1933 году в жизни Томаса произошло несколько событий. Он напечатал поразительно зрелое для восемнадцатилетнего человека стихотворение (одно из лучших) «И безвластна смерть остается» в « New English Weekly».

И безвластна смерть остается.

Пусть не слышно им крика чаек,

И прибой к берегам не рвется,

И цветок не поднимет венчика

Навстречу стуку дождей,

Пусть безумны, мертвы как гвозди -

Расцветет их букет железный,

Сквозь ковер маргариток пробьется,

И пока существует солнце -

Безвластна смерть остается.

В этом стихотворении, в отличие от большинства томасовских стихов того времени, нет темных мест, оно звонкое, жестко построенное, страстное. Спустя некоторое время, через Дэниела Джонса он познакомился с Виктором Ньюбургом (Victor Neuburg), литератором, ведущим страничку «Уголок поэта» в «Sunday Referee». Виктор Ньюбург напечатал «Та сила, что цветы сквозь зелень подожжет». И не только напечатал, но и объявил лучшим стихотворением, опубликованным в «Уголке поэта». В 1933 году тяжело заболел отец Дилана, у него обнаружили злокачественную язвочку во рту; благодаря тому, что поймали вовремя, все обошлось, Д. Дж. полностью излечился. Склонный к драматическим эффектам Дилан сообщал знакомым, что у его отца рак горла, и что смерть за углом. Наверно, именно болезнь отца подогрела и так постоянно тлеющий у Дилана страх смерти, идущий рука об руку с мыслями об ее неизбежности. Отсюда и «Та сила, что цветы сквозь зелень подожжет». Сила, выталкивающая цветок в жизнь, - это та же сила, которая его уничтожит.

Та сила, что цветы сквозь зелень подожжет,

Творит и зелень юности моей.

Она и корни всех деревьев оборвет,

Да и меня разрушить норовит.

Ну, как я розе, согнутой ветрами,

Скажу, что та же лихорадка ветра

И мне сгибает юность? -

Ведь немота моя не разрешит!

В том же 1933 году Дилан познакомился с Памелой Хэнсфорд Джонсон (Pamela Hansford Jonhnson), тогда начинающим поэтом, протеже Ньюбурга, потом известным прозаиком. Памеле был 21 год, она жила с матерью в Лондоне; прочитав стихотворение «Чтоб сохранить рассудок» («That sanity be kept») в том же «Уголке поэта», она написала Дилану восторженное письмо. Началась переписка, обмен фотографиями, роман. Дилан много врал в письмах, или, может быть, лучше сказать, выдумывал, даже про свое имя сказал, что оно означает «князь тьмы» В марте 1934 года Дилан приехал в Лондон и остановился у Памелы с матерью. Все было исключительно прилично. Разговоры, пиво в нечрезмерных количествах. Потом Дилан приезжал еще; Памела летом 1934-го приехала к нему в Уэльс. Внешне их отношения ничем не отличались от обычного ухаживания - прогулки вдоль берега, оставшиеся на фотографиях - но в Лондоне Дилан не хотел знакомить Памелу с другими лондонскими поэтами, с которыми он общался, в Суонси он как-то раз на сутки пропал - ушел в паб и не вернулся. Короче говоря, отношения, едва начавшись, стремительно двигались к концу. Приличная девушка из приличной семьи никак не могла строить отношения с утрированно богемным Ди- ланом.

В 1934 году недовольство Дилана жизнью в Уэльсе достигло точки кипения. Ему казалось, что в Лондоне идет настоящая жизнь, пока он прозябает. Он заканчивал подготовку сборника «18 стихотворений», который Ньюбург собирался выпустить. И твердо намеревался поселиться в Лондоне к моменту выхода книги. Такая возможность подвернулась, Дилан поселился вместе с Фредом Джейнсом (Alfred Janes), сыном зеленщика из Суонси, студентом-художником на пару лет старше него. Комната, которую снимал Фред, была заполнена смесью грязной посуды, красок, объедков. Уехав из дому, Дилан пустился во все тяжкие - исчезал на несколько дней, бродил по барам, напивался, - работал над легендой. И при этом еще пытался симулировать туберкулез и давал понять всем знакомым, что скоро умрет.

Круг литературно-художественных знакомств все расширялся. Среди людей, окружавших Дилана, были не только ровесники и богемные собутыльники, готовые разделять его времяпрепровождение, появились и люди, влюбившиеся в его талант и готовые всячески ему помогать. Одним из таких людей была Эдит Ситвел (Edith Sitwell), поэт и литературный критик. Она приняла судьбу Дилана близко к сердцу и пыталась давать ему материнские советы - например, уговаривала его найти работу.

Но Дилану было не до работы. Жизнь шла замечательно. Он был принят в обществе и как поэт, и как рассказчик историй в пабах. Обе стези его увлекали. Материально его поддерживали родители и друзья, жил он то в Лондоне, то в Суонси. А 12 апреля 34-го года он познакомился с Кэйтлин Макнамарой (Сaitlin Macnamara), собиравшейся стать танцовщицей. Он предложил ей выйти за него замуж в первый же вечер - когда в баре она положила голову ему на колени.

Кэйтлин со стороны отца была родом из ирландской уважаемой семьи. Отец ее первым нарушил установленный жизненный уклад - бросил учиться на юриста в Оксфорде и решил податься в литературу. Женился на полуфранцуженке-полуирландке из семьи французских квакеров под Нимом. От этого брака родились сын Джон и три дочери - Николет, Бриджит и Кэйтлин. Когда Кэйтлин была еще маленькой, ее отец ушел из дому, заведя роман с замужней женщиной. Мать Кэйтлин на некоторое время вернулась к своей матери, потом поселилась в поместье у друга бывшего мужа - совершенно богемного художника Аугустуса Джона (Augustus John). У Аугустуса было пятеро детей от первой жены и двое детей от второй. Мать Кэйтлин со своими детьми естественно вошла в эту большую свободную семью. Отец, Фрэнсис Макнамара (Francis Macnamara), нередко приезжал к ним в гости.

В 1936 году Кэйтлин жила в Лондоне самостоятельно, пользуясь поддержкой Аугустуса Джона, натурщицей и одной из подружек которого она к тому моменту давно уже была.

Кэйтлин, несмотря на всю браваду Дилана, сразу почувствовала в нем неопытность - вероятно, эта неопытность ее и привлекла.

Кэйтлин и Дилан были одинаково неприспособлены к практической жизни, обоим была очень нужна любящая поддержка. Эта схожесть и прибивала их друг к другу, и разделяла.

Ни один из них не мог организовать жизнь, они были детьми без взрослых рядом.

Единственным источником заработка для Дилана было ВВС. Он уже начал выступать с поэтическими программами, с чтением своих и чужих стихов.

Про чтение Дилана надо сказать отдельно. Он поет. И поет не так, как иногда поют поэты, слегка подвывая, слегка усиливая - он поет скорее, как поют баллады, как поют кантри. Самые темные его стихи оживают в чтении. Нужно слушать, закрыв глаза и сомнамбулически - нет, не следовать за ассоциациями, это невозможно, а плести свои, петлю за петлей, не заботясь о связности, - найти интонацию, - и отпустить ассоциации с цепи, сверяясь иногда по ключевым словам.

Так что нет ничего удивительного в том, что Дилан достаточно часто выступал по ВВС и мог бы зарабатывать вполне прилично, если бы не его редкостная необязательность. Он ничего не сдавал в срок, опаздывал на выступления, просто не приезжал.

11 июля 1937 года Дилан с Кэйтлин поженились. Жить им было негде, и они скитались - то жили у родителей Дилана, то у матери Кэйтлин, то у друзей, то им кто-нибудь оставлял домик на лето.

Примерно тогда же Дилан начал писать и печатать прозу. В 1940 году десять автобиографических рассказов вышли книгой под общим названием «Портрет художника в щенячестве» («The Portrait of an Artist as a Young Dog») - парафраз из Джойса («Портрет художника в юности»). Отрывочная автобиографическая проза - высвеченные прожектором детские воспоминания. Проза поэта, если понимать под поэзией способ видения. В поэтике Томаса очень чувствуется кельтская основа - она в некой кажущейся иррациональности ассоциаций, за которыми часто стоят мистические образы кельтской культуры, и в «Портрете художника в щенячестве» эта кельтская основа особенно чувствуется.