Игорь Губерман - Смотрю на Божий мир я исподлобья… Страница 24

Постскриптум через много лет

Мы уйдём, оставаясь в потомках,а они – до поры, что устанут —в комфортабельных новых потёмкахвыживать и надеяться станут.

Город мой – столица трёх религий,между ними – длинный интервал,все они основаны на книге,что Творец евреям диктовал.

Вот ведь чудо: в мерзкие, промозглыегоды ядовитые и душныев головы – крутые и безмозглыемысли вдруг являлись непослушные.

Повсюду так непрочно, зыбко, шатко,что ясно слышен шум годов лихих,у варваров известная повадка —отсюда и прозвание у них.

Всем советам папы вопреки,сызмала купаясь в море смеха,часто заплывал я за буйки,и в Сибирь поэтому поехал.

Повсюду суются карасики,свою демонстрируя личность —играют карасики в классики,а щуки не любят публичность.

Своя у всех земная участь,а трудность – общая одна:прожить, не скурвясь и не ссучасьв кольце окрестного гавна.

Нет, палач не думает о мёртвых,мёртвые забыты и молчат,а убийцы, сидя на курортах,радуются живости внучат.

В мыслительных гуляя эмпиреях,я понял: невзирая на изъяны(а думал я, конечно, о евреях),мы вышли из удачной обезьяны.

Всё нынешнее – сумрачно и странно,а прошлое – в нём было, чем гордиться,поэтому подробно и пространноврать о былом так тянет очевидца.

Мигом забывая про свободы,мягче и послушней пластилинаделаются целые народыпод рукой крутого властелина.

Когда подонки празднуют успех,и льётся на умы змеиный яд,рабы – интеллигенты гаже всех,они ведь понимают, что творят.

Смешно карает Бог того,кто трус, подлец и вор:то в жопе насморк у него,то в голове запор.

Профаны, недоучки и невежды —нисколько и ничуть не простаки:прикид у них солидней, чем одежды,что носят мастера и знатоки.

Игра творится повсеместная,весьма кровавая порой.Смешная, мудрая, бесчестная.Бог наслаждается игрой.

Хозяев жизни близко я не знаю,однако по лицу и паре фразя вмиг тюрьму и лагерь вспоминаю —такие типы видел я не раз.

Пускай слегка дрожат, как жидкий студень,и пусть умы сомнением не маются —весьма уполномоченные людивесьма серьёзно этим занимаются.

Всюду слышится – «нагни и дави»,в каждом лидере – повадка солдата,в мире жутко нехватает любви —впрочем, не было её и когда-то.

Империя внушает восхищениесвоим размером и разноязычием,империя дарует ощущение,что даже раб велик её величием.

России не опасен внешний враг,её хранят пространство и снега,но ей опасен внутренний дурак,усердно сочиняющий врага.

О росте поганства на светеесть факты, неслышно кричащие:нам редкие сукины детивстречаются чаще и чаще.

Мне истина одна – помимо прочих —заметна среди мудростей нагих:сидящие в гавне всегда хлопочутзавлечь и затащить к себе других.

Чтобы дурачиться, отменный нужен ум,прослыть безумцем – дар высокий нужен,а умников повсюдных робкий шум —подпев чертям, собравшимся на ужин.

От сытной пищи чуть подкисли мы,улёгшись в тёплую кровать,блоху любого разномыслиястремимся тотчас подковать.

На этом отрезке отлогом,где рвётся течение лет,забавно, что связь моя с Богом —крепчает, хотя Его нет.

Судить меня не следует жестоко,однако же не стоит и хвалить:не плыл я никогда против потока,хотя и в нём старался я не плыть.

Лично я – из дурной категории,не имевшей с эпохой интима,и меня даже ветер историине продул, хоть и дул ощутимо.

Нынче книгу врача я листал,там идея цвела, словно роза:наше чувство, что совесть чиста —верный признак начала склероза.

Я много лет в тиши библиотекпровёл самозабвенно и угарно,а после в суете погряз мой век,но тот восторг я помню благодарно.

Естественно, что рыла, хари, рожи,умеющие нас гонять гуртами,куда сильней в понтах и выпендрёже,чем люди с симпатичными чертами.

Нам наша память аккуратноструит благоуханный дыми красит всё, что невозвратно,то розовым, то голубым.

Забавно, что течение истории —похоже, просто ради развлечения —смывает без остатка все теориинасчёт её дальнейшего течения.

И злоба, и зависть – унылые чувства,едят они ржавчиной души,а души, когда в них достаточно пусто,готовы калечить и рушить.

Нет, радостей себя я не лишал,однако же удачами не хвастал,я заповеди редко нарушал,законы нарушал я очень часто.

Что негуманно, что гуманно,и с кем нам как себя вести,мы понимаем так туманно,что нас весьма легко пасти.

Творящиеся в мире вещи,точнее – факты и события,напоминают мне зловещиечертей и дьяволиц соития.

Спеша на зов любой трубы,за всё заранее прощённые,раскрепощённые рабыстрашнее, чем закрепощённые.

Услада есть у населения,она смягчает все напасти:отнять восторг совокупленияне по плечу паршивой власти.

Ни мечтой себя не греем,ни надеждами благими:вряд ли мир простит евреямто, что вечно делал с ними.

Мы брели по жизни наугад,ощупью, смекалисто и слепо,нынче как оглянешься назад —было всё прекрасно и нелепо.

С Богом легче земная дорога,хоть и разны у веры одежды,если б мы не придумали Бога,в жизни было бы меньше надежды.

Удача моя – не секрет:на зависть оседлым евреямя пепел моих сигаретпо трём континентам развеял.

А перспектива невеликая —таков наш фатум:погубит Землю злоба дикаяи мирный атом.

Одно у нас веками неизменно,людей это пугает по наивности:евреи говорят одновременно —отсюда миф о нашей коллективности.

Всего скорее, это не случайно,поскольку мой народ не вяжет веников:евреи, чтобы править миром тайно,ругают и поносят соплеменников.

Когда мы планы жизни чертим —когда и что, куда и как —смеётся Бог, хохочут черти,и бесы прыскают в кулак.

Везде всегда одно из двух,и очевидна безусловность:где разум испускает дух,сей миг является духовность.

Давно уже не слышал я ни звукапро то, как мы творим народам беды,но скоро докопается наука,что есть ещё евреи – людоеды.

С устройством мира я знакомуже довольно длительно,мне смесь бедлама с бардакомничуть не удивительна.

Напрасны все прихлопы и притопы,впустую антраша и пируэты —пространство цепенеющей Европыпобедно заселяют минареты.

Попадая во властную челядьи возвыся свой жизненный путь,человек превращается в нелюдь,сам того не заметив ничуть.

Людей таких, как есть, я принимаю,но некое в них вижу изменение,и нынче ничего подлей не знаю,чем бурное общественное мнение.

От иллюзий былых остаются руины,от надежд и мечтаний – обломки,но трезвонят попы и талдычат раввины,что урон восстановят потомки.

Уже годами сильно траченый,сполна отпел я жизнь мою,но каждый вечер в час назначенный,себе я в рюмку виски лью.