Фьезоланские нимфы - Боккаччо Джованни Страница 24

СССХХIIIШла Мензола, все время озираясь,Любуясь на любимого сверх сил,К сразившему ей сердце обращаясь,Что, как никто, желанен ей и мил.Движеньями и знаками прощаясь,Так дружку друг далеко проводил,Пока они не выбрались из лесаИ дали разделила их завеса.CCCXXIVНаш Африке в то место устремился,Где утром он свою одежду скрыл;Пришел — не отдыхал, заторопился,Себя в мужское платье обрядил.Потом домой веселый воротилсяИ там наряд он женский положилСкорей на место, чтобы не явилисьОтец и мать да платья не хватились.CCCXXVИ хоть и пребывали АлименаИ Джирафоне в грусти не шутя,Все на дорогу глядючи бессменно:Не возвращается ль домой дитя?-Но, как увидели: идет — мгновенноУтешились, покой свой обретя,И начались расспросы: где скитался?Что долго так домой не возвращался?CCCXXVIЧтобы сокрыть любовное томленье,Оправдывался Африко и лгал:Хоть улеглось в груди смолы кипенье,Он глубже, чем когда-нибудь, пылал..С горошинку казалось измышленье,И говорить он сам с собою стал:«Когда же день придет на смену ночи,И я вернусь лобзать уста и очи?»,CCCXXVIIТак все в душе безмолвно вспоминаяВ подробностях, что совершилось днем,И этим душу много услаждая,Все, что ни делали они вдвоем,Он повторял в уме. Но тьма ночнаяУж спать велит; он прочь — чуть не бегом,Хоть глаз сомкнуть и ни на миг не в силах,Всю ночь во власти тех же мыслей милых.CCCXXVIIIВернемся к Мензоле, что из долиныОдна в задумчивости шла, поройСебя считая все же в зле невинной,Все каялась, она и, лоб рукойСжимая, думала: «Такой судьбинойЯ сражена, и мой позор — такой,Что, смерть, приди ко мне, тебя молю я,А то сама убью себя, горюя».CCCXXIXТак горную вершину миновала,Спустилась вниз по склону, там как раз,Где солнце при восходе отражалоСвой первый луч и где последний гас.И тут, как полагаю я, лежалаЕе пещера, так — сказать на глаз —На выстрел лука, а внизу катилсяВеселый ручеек, журчал, резвился.СССХХХИ подошла она к своей пещере,С глубокой думою в нее вошла.Предстали вновь страданья и потери.«О горе мне! — она произнесла. —Зачем, прекрасная, по крайней мереЯ у ручья в тот день не умерлаПеред Дианой или в день злосчастный,Как мне явился юноша прекрасный!CCCXXXIHe знаю, глупая, как появитьсяОпять к Диане мне? С каким лицом?Как повернуться? И на что решиться?Я вся горю и страхом, и стыдом,И все во мне как будто леденится,Дыханье в горле сдавлено клубкомИ от печали, и от жуткой боли,Томящей сердце, сжатое в неволе.CCCXXXIIПриди, о смерть, к несчастной обделенной,Приди же к этой грешнице мирской,Приди ты к ней, в несчастный час рожденной!Не медли ты! Чем, если не тобой,Счастлива буду с честью оскверненнойДевической? Сердечный голос мойТвердит, что если не придешь ты скоро,К тебе приду навстречу — от позора.CCCXXXIIIУвы, подружки, думаете вы ли,Что я из круга вашего ушла?Увы, подружки, что меня любилиТак искренно, покуда я цвелаНевинностью, — теперь бы вы убили,Как зверя дикого, исчадье зла,Что чистоту навек свою сгубилоИ наши все законы преступило!CCCXXXIVИменовать вольны меня с тобою,О Каллисто, что, как и я, былаКогда-то нимфой, после ж злой судьбоюВ тебя впилась Дианина стрела.Зевс обманул тебя, и ты живоюМедведя вид свирепый приняла,В лесах блуждая, от охот бежалаИ уж не говорила, а рычала.CCCXXXVДианина подруга, нимфа Чалла!Муньоне надругался над тобой,Диана ж поносить не перестала,Пронзивши с юношей одной стрелой!И стала ты ручьем, и зажурчалаВолна Муньоне под твоей волной.В ваш круг отныне быть и мне приятой!Мое бесславье — этот день проклятый!CCCXXXVIИ то мне чудится — Диана телоМне расплеснула быстрою рекой,То — шкурой зверя спину мне одела,То перья птицы стан покрыли мой,То — дерево — листвой я зашумелаИ потеряла прежний вид людской.Копье носить я недостойна болеИ нимфою охотиться на воле.