Н. Денисов - Стезя Страница 28

Европейская тема

Клочья пены срываются с мокрых тамбучин,Будто шторму подкинули в топку дровец.Сквозняками Ла-Манша простужены тучи,В зябком Северном море идет бусенец.

Вот и все – началась европейская тема:Дует ветер химический с Эльбы-реки,Ждет нас Кильский канал, ждет причал Флиссингена,В эмигрантских лавчонках нас ждут маклаки.

Это те, что давно в свои тайные ложиПронесли робеспьеров кровавый топор,И в семнадцатом, вырядясь в черную кожу,Развязали безжалостно красный террор.

Это с тех похорон еще – пышности царской,На костях и на бедных крестьянских гробах,Возвеличен был ими портной Володарский,Накроивший смирительных тесных рубах.

И когда в них вели нас на скорбную плаху,Низводили до нищенской скудной сумы,Верховодил все тот же кагал авербахов –На Лубянке, в управах глухой Колымы.

За баланду, за смертный отрез коленкора,За святую идею – жила бы страна! –Мы месили проклятый бетон Беломора,Им Калинин в Кремле раздавал ордена.

А теперь они лгут, что к делам непричастны,Торопясь во вранье – кто кого переврет.Сколько их советологов нынешних – гласных,Сочиняют доносы на русский народ!

Но трудней им приходится, рыцарям рынка,Ведь все меньше слепцов, что не помнят родства.Наконец-то, и в недрах российской глубинкиПрозревать начинают и чудь и мордва.

Пашет волны форштевень, просевший от груза,Ждут Марсель нас и Гамбург, и ждет Роттердам.Жму рабочую, честную руку француза,Жму – голландцу. А этим руки не подам...

Приход в Гамбург

В Гамбурге каждое судно встречают гимном той страны, под флагом которой оно плавает

Покой и тишь, как откровенье,И все так чинно и ладком,И веет майскою сиреньюИ синтетическим дымком.

Идем. И трюмы полны груза.Просторной Эльбою идем.Под гимн Советского Союза,А не под гибельным огнем.

Но там за плесом, поворотом,Где заводские дым и чад:Похоже – стрекот пулеметовИ, мнится, шмайсеры строчат.

Сейчас нас втянут в драку, в свалку,Пленят, потопят иль сожгут?Но дюжий немец, приняв чалку,Кивнул спокойно: «Аллес гут!»

Моряцкая сказка

Жил-был штурман один, он читал романтичные книжки,Он ходил по морям и стихи сочинял для жены:Мол, к весне буду дома, скучаю, люблю, а сынишкеПопугая мечтал привезти из далекой страны.

Месяц к месяцу. Ждут ли красивые флотские женки?Им положено ждать, компенсация будет потом –Чемоданами шмоток. Но штурман читал все книжонки,Он о шмотках не думал. А это тревожный симптом.

Как-то бросили якорь в стране, где жара и лианы,Где купить попугая слабо за валюту – в момент,Хоть у братьев по классу, что чаще стучат в барабаны,Чем трудиться желают. Но строгий был их президент.

Президент приказал: из страны – ни зверушки, ни птицы!Контрабандный товар! Накажу и не дрогнет рука!»И советский генсек, укрепляя стальные границы,Параллельно придумал такое ж решенье ЦК.

Словом, штурман-романтик зажат был в суровые узы.Но решился товарищ, ведь сыну он, знамо, не враг.И потом на таможне родного до боли СоюзаСпрятал птицу за пазуху: только, мол вякни, дурак!

И пока потрошили его чемоданишко тощий,Говорящая птица, – конечно, не ведая зла, –Острым клювом на теле трудилась с угрюмою мощью,Штурман вынес и это. Бывали покруче дела!

Вышел бледный, шатаясь, он в зиму. И словно проснулся.На квартире записка: «Устала одна куковать...»Взял за голову птицу он и широко размахнулся,А потом передумал, живой отпустил умирать.

Сколько видел еще он и звезд заграничных, а лун-то!Много разных событий стряслось на пути холостом:Президента сгубила какая-то черная хунта,А советский генсек сам от старости умер потом.

ПИТЕР. ЛЕТО-88

Жара. И пыль хрустит. Средина лета.«Ситра» б глоток какой или пивка.На Смольном флаг.И, значит, власть Советов,Как говорили сталинцы, крепка.

Душа парит и требует полива,Но, черт возьми, порядочки новы:Вчера прошел я Датские проливы,А в ресторан на Выборгской – увы!

Конечно, будь я фрукт какой цековский,Я б этих мук души не осязал.Рубцова нет, остался Глеб Горбовский,Но, говорят, он прочно завязал.

Сходил, конечно, к Пушкину на Мойку.И завертелся, как веретено,В толпе, спешащей делать перестройку,Иль Зимний брать со Смольным заодно?!

Ну, стало быть, на родину вернулся!Простой моряк, не барин и не граф.Не сдался Зимний. С почтой промахнулся.И лишь под вечер «занял» телеграф.

Друзьям приветы – долг, а не обуза,Родным поклоны – помню, мол, всегда!Залитый потом, грузный, как медуза,На Невский выгреб. И – вот это да!

Иду – бреду в огнях. Куда, не знаю?Иду... И тут – фартовая – она:Ажур колготок, ножки, «четвертная» –В ажуре том – начальная цена.

На хате – стол, шампанское рекою,Витают вздохи – милый, дорогой!Плачу за все я царственной рукоюИ наливаю весело – другой.

Час утра. Та же жаркая погодка.В башке туман. И думы глубоки.Па Смольном флаг. Цела и «мореходка»[11].А этот факт оценят моряки.

Большой переход

Завершили большой переход,Точно к сроку доставили грузы.Как Везувий, остыл пароход,Якоря скрежетнули о клюзы.Шапки вверх! Но молчала братва.Тишина – по трюмам и отсекам...В те часы хоронила МоскваС ритуальным почетом генсека.Щекотливый державный вопросИ у нас был продуман заране:У гудка встал партиец-матрос,Что стоял на руле в океане.Трижды вынул он души из нас.И радисты сработали круто:Сотня пушек ударила враз –Холостыми пока... Для салюта.Погадали: кто сядет на трон?!А к нему уж – без нашего спроса, –Пробирался,Спеша с похорон,Это будущий «узник» Фороса.Помню, день был и мрачен и сер,И циклон налегал по-пиратски,Начинался разгром СССР,Первым пал Петропавловск-Камчатский.В горле бухты кипел океан,И над рубкой, пока еще робко,Шевелился горячий вулкан –Ключевская дозорная Сопка.

В НЕБЕ ХОЛОДНОМ

Провинция

Поет комар, гудит мошка,Стрекочет вещая сорока,И кот на троне чердакаXолостякует одиноко.Бычок об угол чешет бок,В сарае хрюкнул боров сонный,«ДТ» свалил в канаву стог –Ничейный, стало быть, – казенный.Ничья дорога, даль ничья... Но – чу!Как будто скачут тройки?И, сдунув с крыши воробья.Нагрянул ветер перестройки.Ура! И выкрикнув «ура»!»,Забив всех раньше в барабаны,На этот ветер флюгераОтреагировали рьяно.Опять на гребне, на видуЗа всенародные усилья:Теперь в двухтысячном годуСулят здесь лад и изобилье.Толкуют складно – блеск и шик!Мол, были беды и потери...И хмуро, думает мужик,Привычно в будущее веря:«Ну что ж, идем к версте верста,То попустительство, то ломка.В итоге жизнь и прожита –Вся для счастливого потомка...»

Подростки в сквере

Нет, нет – не наркоманы!Иду, бросаю взгляд:В кроссовках и бананахОни сидят, галдят.О чем?Прикину вкупе –И хил и беден слог,Толкут водичку в ступе,Вот так и я толок.При кепке, при монете,При флотских брюках клеш...У отроков у этихИзысканней балдеж.В тревожных ритмах века,Где кругом голова,«Монтана», «дискотека» –Со смаком пьют слова.Лопочет: «Мани, мани!»Висящий, как праща,Транзистор фирмы«Сони» На плечике прыща.Свободный от иллюзий,От сложностей души,Он цедит, глазки сузив:«Цигарку разреши...»И все-то понимаю,И взгляд мой злой – в упор,И все же вынимаюПроклятый «Беломор».

* * *