Максимилиан Волошин - Том 1. Стихотворения и поэмы 1899-1926 Страница 28

19 декабря 1917

Коктебель

Стенькин суд

Н. Н. Кедрову

У великого моря Хвалынского,Заточенный в прибрежный шихан,Претерпевый от змия горынского,Жду вестей из полуношных стран.Всё ль как прежде сияет – несглазенаПравославных церквей лепота?Проклинают ли Стеньку в них РазинаВ воскресенье в начале поста?Зажигают ли свечки, да сальныеВ них заместо свечей восковых?Воеводы порядки охальныеВсё ль блюдут в воеводствах своих?Благолепная, да многохрамая…А из ней хоть святых выноси.Что-то, чую, приходит пора мояПогулять по Святой по Руси.

Как, бывало, казацкая, дерзкая,На Царицын, Симбирск, на Хвалынь –Гребенская, Донская да ТерскаяСобиралась ватажить сарынь.Да на первом на струге, на «Соколе»,С полюбовницей – пленной княжной,Разгулявшись, свистали да цокали,Да неслись по-над Волгой стрелой.Да как кликнешь сподрушных – приспешников:«Васька Ус, Шелудяк да Кабан!Вы ступайте пощупать помещиков,Воевод, да попов, да дворян.Позаймитесь-ка барскими гнездами,Припустите к ним псов полютей!На столбах с перекладиной гроздамиПоразвесьте собачьих детей».

Хорошо на Руси я попраздновал:Погулял, и поел, и попил,И за всё, что творил неуказного,Лютой смертью своей заплатил.Принимали нас с честью и с ласкою,Выходили хлеб-солью встречать,Как в священных цепях да с опаскоюПривезли на Москву показать.Уж по-царски уважили пыткою:Разымали мне каждый суставДа крестили смолой меня жидкою,У семи хоронили застав.

И как вынес я муку кровавую,Да не выдал казацкую Русь,Так за то на расправу на правуюСам судьей на Москву ворочусь.Рассужу, развяжу – не помилую, –Кто хлопы, кто попы, кто паны…Так узнаете: как пред могилою,Так пред Стенькой все люди равны.Мне к чему царевать да насиловать,А чтоб равен был всякому – всяк.Тут пойдут их, голубчиков, миловать,Приласкают московских собак.

Уж попомнят, как нас по ОстоженкеШельмовали для ихних утех.Пообрубят им рученьки-ноженьки:Пусть поползают людям на смех.И за мною не токмо что дранаяГолытьба, а казной расшибусь –Вся великая, темная, пьяная,Окаянная двинется Русь.Мы устроим в стране благолепье вам, –Как, восставши из мертвых с мечом, –Три угодника – с Гришкой Отрепьевым,Да с Емелькой придем Пугачем.

22 декабря 1917

Коктебель

Китеж

Вся Русь – костер. Неугасимый пламень  Из края в край, из века в векГудит, ревет… И трескается камень.  И каждый факел – человек.Не сами ль мы, подобно нашим предкам,  Пустили пал? А ураганРаздул его, и тонут в дыме едком  Леса и села огнищан.Ни Сергиев, ни Оптина, ни Саров –  Народный не уймут костер:Они уйдут, спасаясь от пожаров,  На дно серебряных озер.Так, отданная на поток татарам,  Святая Киевская РусьУшла с земли, прикрывшись Светлояром…  Но от огня не отрекусь!Я сам – огонь. Мятеж в моей природе,  Но цепь и грань нужны ему.Не в первый раз, мечтая о свободе,  Мы строим новую тюрьму.Да, вне Москвы – вне нашей душной плоти,  Вне воли медного Петра –Нам нет дорог: нас водит на болоте  Огней бесовская игра.Святая Русь покрыта Русью грешной,  И нет в тот град путей,Куда зовет призывный и нездешной  Подводный благовест церквей.

Усобицы кромсали Русь ножами.  Скупые дети КалитыНеправдами, насильем, грабежами  Ее сбирали лоскуты.В тиши ночей, звездяных и морозных,  Как лютый крестовик-паук,Москва пряла при Темных и при Грозных  Свой тесный, безысходный круг.Здесь правил всем изветчик и наушник,  И был свиреп и строгМосковский князь – «постельничий и клюшник  У Господа», – помилуй Бог!Гнездо бояр, юродивых, смиренниц –  Дворец, тюрьма и монастырь,Где двадцать лет зарезанный младенец  Чертил круги, как нетопырь.Ломая кость, вытягивая жилы,  Московский строился престол,Когда отродье Кошки и Кобылы  Пожарский царствовать привел.Антихрист-Петр распаренную глыбу  Собрал, стянул и раскачал,Остриг, обрил и, вздернувши на дыбу,  Наукам книжным обучал.Империя, оставив нору кротью,  Высиживалась из яицПод жаркой коронованною плотью  Своих пяти императриц.И стала Русь немецкой, чинной, мерзкой.  Штыков сияньем озарен,В смеси кровей Голштинской с Вюртембергской  Отстаивался русский трон.И вырвались со свистом из-под трона  Клубящиеся пламена –На свет из тьмы, на волю из полона –  Стихии, страсти, племена.Анафем церкви одолев оковы,  Повоскресали из гробовМазепы, Разины и Пугачевы –  Страшилища иных веков.Но и теперь, как в дни былых падений,  Вся омраченная, в крови,Осталась ты землею исступлений –  Землей, взыскующей любви.

Они пройдут – расплавленные годы  Народных бурь и мятежей:Вчерашний раб, усталый от свободы,  Возропщет, требуя цепей.Построит вновь казармы и остроги,  Воздвигнет сломанный престол,А сам уйдет молчать в свои берлоги,  Работать на полях, как вол.И, отрезвясь от крови и угара,  Цареву радуясь бичу,От угольев погасшего пожара  Затеплит ярую свечу.Молитесь же, терпите же, примите ж  На плечи крест, на выю трон.На дне души гудит подводный Китеж –  Наш неосуществимый сон!

18 августа 1919

Во время наступления Деникина на Москву.

Коктебель

Дикое поле

Голубые просторы, туманы,Ковыли, да полынь, да бурьяны…Ширь земли да небесная лепь!Разлилось, развернулось на волеПрипонтийское Дикое Поле,Темная Киммерийская степь.

Вся могильниками покрыта –Без имян, без конца, без числа…Вся копытом да копьями взрыта,Костью сеяна, кровью полита,Да народной тугой поросла.

Только ветр закаспийских угорийМутит воды степных лукоморий,Плещет, рыщет – развалист и хлябПо оврагам, увалам, излогам,По немеряным скифским дорогамМеж курганов да каменных баб.Вихрит вихрями клочья бурьяна,И гудит, и звенит, и поет…Эти поприща – дно океана,От великих обсякшее вод.

Распалял их полуденный огнь,Индевела заречная синь…Да ползла желтолицая поганьАзиатских бездонных пустынь.За хазарами шли печенеги,Ржали кони, пестрели шатры,Пред рассветом скрипели телеги,По ночам разгорались костры,Раздувались обозами тропыПерегруженных степей,На зубчатые стены ЕвропыНизвергались внезапно потопыКолченогих, раскосых людей,И орлы на Равеннских воротахИсчезали в водоворотахВсадников и лошадей.

Много было их – люты, хоробры,Но исчезли, «изникли, как обры»,В темной распре улусов и ханств,И смерчи, что росли и сшибались,Разошлись, растеклись, растерялисьСредь степных безысходных пространств.

Долго Русь раздирали по клочьямИ усобицы, и татарва.Но в лесах по речным узорочьямЗавязалась узлом Москва.Кремль, овеянный сказочной славой,Встал в парче облачений и риз,Белокаменный и златоглавыйНад скудою закуренных изб.Отразился в лазоревой ленте,Развитой по лугам-муравам,Аристотелем ФиоравентиНа Москва-реке строенный храм.И московские ИоанныНа татарские веси и страныНаложили тяжелую пядьИ пятой наступили на степи…От кремлевских тугих благолепийСтало трудно в Москве дышать.Голытьбу с тесноты да с неволиПотянуло на Дикое ПолеПод высокий степной небосклон:С топором, да с косой, да с ораломУходили на север – к Уралам,Убегали на Волгу, за Дон.Их разлет был широк и несвязен:Жгли, рубили, взымали ясак.Правил парус на Персию Разин,И Сибирь покорял Ермак.С Беломорья до ПриазовьяПодымались на клич удальцовВоровские круги понизовьяДа концы вечевых городов.Лишь Никола-Угодник, Егорий –Волчий пастырь – строитель земли –Знают были пустынь и поморий,Где казацкие кости легли.

Русь! встречай роковые годины:Разверзаются снова пучиныНеизжитых тобою страстей,И старинное пламя усобицЛижет ризы твоих БогородицНа оградах Печерских церквей.

Всё, что было, повторится ныне…И опять затуманится ширь,И останутся двое в пустыне –В небе – Бог, на земле – богатырь.Эх, не выпить до дна нашей воли,Не связать нас в единую цепь.Широко наше Дикое Поле,Глубока наша скифская степь.

20 июня 1920