Максимилиан Волошин - Полное собрание стихотворений Страница 29

21 апреля 1921

Симферополь

Терминология

«Брали на мушку», «ставили к стенке»,«Списывали в расход» —Так изменялись из года в годРечи и быта оттенки.«Хлопнуть», «угробить», «отправить на шлёпку»,«К Духонину в штаб», «разменять» —Проще и хлеще нельзя передатьНашу кровавую трепку.Правду выпытывали из-под ногтей,В шею вставляли фугасы,«Шили погоны», «кроили лампасы»,«Делали однорогих чертей».Сколько понадобилось лжиВ эти проклятые годы,Чтоб разъярить и поднять на ножиАрмии, классы, народы.Всем нам стоять на последней черте,Всем нам валяться на вшивой подстилке,Всем быть распластанным с пулей в затылкеИ со штыком в животе.

29 апреля 1921

Симферополь

Голод

Хлеб от земли, а голод от людей:Засеяли расстрелянными – всходыМогильными крестами проросли:Земля иных побегов не взрастила.Снедь прятали, скупали, отымали,Налоги брали хлебом, отбиралиДомашний скот, посевное зерно:Крестьяне сеять выезжали ночью.

Голодные и поползни червямиПо осени вдоль улиц поползли.Толпа на хлеб палилась по базарам.Вора валили на землю и билиНогами по лицу. А он краюху,В грязь пряча голову, старался заглотнуть.Как в воробьев, стреляли по мальчишкам,Сбиравшим просыпь зерен на путях,И угличские отроки валялисьС орешками в окоченелой горстке.

Землю тошнило трупами, – лежалиНа улицах, смердели у мертвецких,В разверстых ямах гнили на кладбищах.В оврагах и по свалкам костякиС обрезанною мякотью валялись.Глодали псы оторванные рукиИ головы. На рынке торговалиДешевым студнем, тошной колбасой.Баранина была в продаже – триста,А человечина – по сорока.Душа была давно дешевле мяса.И матери, зарезавши детей,Засаливали впрок. «Сама родила —Сама и съем. Еще других рожу»...

Голодные любились и рожалиБагровые орущие кускиБессмысленного мяса: без суставов,Без пола и без глаз. Из смрада – язвы,Из ужаса поветрия рождались.Но бред больных был менее безумен,Чем обыденщина постелей и котлов.

Когда ж сквозь зимний сумрак закуриласьНад человечьим гноищем веснаИ пламя побежало язычкамиВширь по полям и ввысь по голым прутьям, —Благоуханье показалось оскорбленьем,Луч солнца – издевательством, цветы – кощунством.

13 января 1923

Коктебель

На дне Преисподней

Памяти А. Блока и Н. Гумилева

С каждым днем всё диче и всё глушеМертвенная цепенеет ночь.Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит:Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь.

Темен жребий русского поэта:Неисповедимый рок ведетПушкина под дуло пистолета,Достоевского на эшафот.

Может быть, такой же жребий выну,Горькая детоубийца – Русь!И на дне твоих подвалов сгину,Иль в кровавой луже поскользнусь,Но твоей Голгофы не покину,От твоих могил не отрекусь.

Доконает голод или злоба,Но судьбы не изберу иной:Умирать, так умирать с тобой,И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!

12 января 1922

Коктебель

Готовность

Посв. С. Дурылину

Я не сам ли выбрал час рожденья,Век и царство, область и народ,Чтоб пройти сквозь муки и крещеньеСовести, огня и вод?

Апокалиптическому ЗверюВверженный в зияющую пасть,Павший глубже, чем возможно пасть,В скрежете и в смраде – верю!

Верю в правоту верховных сил,Расковавших древние стихии,И из недр обугленной РоссииГоворю: «Ты прав, что так судил!

Надо до алмазного закалаПрокалить всю толщу бытия.Если ж дров в плавильной печи мало:Господи! Вот плоть моя».

24 октября 1921

Феодосия

Потомкам

(Во время террора)

Кто передаст потомкам нашу повесть?Ни записи, ни мысли, ни словаК ним не дойдут: все знаки слижет пламяИ выест кровь слепые письмена.Но, может быть, благоговейно памятьСлучайный стих изустно сохранит.Никто из вас не ведал то, что мыИзжили до конца, вкусили полной мерой:Свидетели великого распада,Мы видели безумья целых рас,Крушенья царств, косматые светила,Прообразы Последнего Суда:Мы пережили Илиады войнИ Апокалипсисы революций.

Мы вышли в путь в закатной славе века,В последний час всемирной тишины,Когда слова о зверствах и о войнахКазались всем неповторимой сказкой.Но мрак и брань, и мор, и трус, и гладЗастигли нас посереди дороги:Разверзлись хляби душ и недра жизни,И нас слизнул ночной водоворот.Стал человек – один другому – дьявол;Кровь – спайкой душ; борьба за жизнь – законом;И долгом – месть.Но мы не покорились:Ослушники законов естества —В себе самих укрыли наше солнце,На дне темниц мы выносили силуНеодолимую любви, и в пыткахМы выучились верить и молитьсяЗа палачей, мы поняли, что каждыйЕсть пленный ангел в дьявольской личине,В огне застенков выплавили радостьО преосуществленьи человека,И никогда не грезили прекраснейИ пламенней его последних судеб.

Далекие потомки наши, знайте,Что если вы живете во вселенной,Где каждая частица веществаС другою слита жертвенной любовьюИ человечеством преодоленЗакон необходимости и смерти,То в этом мире есть и наша доля!

21 мая 1921

Симферополь

VII. Возношения

Посев

Как земледел над грудой веских зерен,Отобранных к осеннему посеву,Склоняется, обеими рукамиЗачерпывая их, и весит в горсти,ЧуяИх дух, их теплоту и волю к жизни,И крестит их, —так я, склонясь над Русью,Крещу ее – от лба до поясницы,От правого до левого плеча:И, наклонясь, коленопреклоненноЦелую средоточье всех путей —Москву.

Земля готова к озимому посеву,И вдоль, и поперек глубоким плугомОна разодрана, вся пахоть дважды, триждыЖелезом перевернута,Напитана рудой – живой, горючей, темной,Полита молоньей, скорожена громами,Пшеница ядрена под Божьими цепами,Зернь переполнена тяжелой, дремной жизнью,И семя светится голубоватым, тонким,Струистым пламенем...

Да будет горсть полна,Рука щедра в размахеИ крепок сеятель!Благослови посев свой, Иисусе!

11 ноября 1919

Коктебель

Заклинание

(От усобиц)

Из крови, пролитой в боях,Из праха обращенных в прах,Из мук казненных поколений,Из душ, крестившихся в крови,Из ненавидящей любви,Из преступлений, исступлений —Возникнет праведная Русь.

Я за нее за всю молюсьИ верю замыслам предвечным:Ее куют ударом мечным,Она мостится на костях,Она святится в ярых битвах,На жгучих строится мощах,В безумных плавится молитвах.

19 июня 1920

Коктебель

Молитва о городе

(Феодосия – весной 1918 г.)

С. А. Толузакову

И скуден, и неукрашенМой древний градВ венце генуэзских башен,В тени аркад;Среди иссякших фонтанов,Хранящих гербТо дожей, то крымских ханов —Звезду и серп;Под сенью тощих акацийИ тополей,Средь пыльных галлюцинацийСедых камней,В стенах церквей и мечетейДавно храняГлухой перегар столетийИ вкус огня;А в складках холмов охряных —Великий сон:Могильники безымянныхСтепных племен;А дальше – зыбь горизонтаИ пенный валНегостеприимного ПонтаУ желтых скал.

Войны, мятежей, свободыДул ураган;В сраженьях гибли народыДалеких стран;Шатался и пал великийИмперский столп;Росли, приближаясь, кликиВзметенных толп;Суда бороздили воды,И борт о бортЗаржавленные пароходыВрывались в порт;На берег сбегали люди,Был слышен трескВинтовок и гул орудий,И крик, и плеск,Выламывали ворота,Вели сквозь строй,Расстреливали кого-тоПеред зарей.

Блуждая по перекресткам,Я жил и гасВ безумьи и в блеске жесткомВраждебных глаз;Их горечь, их злость, их муку,Их гнев, их страсть,И каждый курок, и рукуХотел заклясть.Мой город, залитый кровьюВнезапных битв,Покрыть своею любовью,Кольцом молитв,Собрать тоску и огонь ихИ вознестиНа распростертых ладонях:Пойми... прости!

2 июня 1918

Коктебель