Михаил Танич - Мы выбираем, нас выбирают… (стихотворения) Страница 3

«Как привяжется размер…»

Как привяжется размер,Хошь – не хочешь,Как трамвай, бежишь,А с рельсНе соскочишь.Он и сам себе словаВыбирает,А закончатся слова —Умирает.И когда ты все сказалВ полной мере,Он и точкуСтавит сам,В том размере.

Анкеты

В анкетах просятУказать,Да мать их так,Отца и мать,И не был ли ваш дед кулак,И не был ли ваш дедЭсер? —Так это было в СССР.Но СССР сказал «адью!»,Укоротив мою семью,А весь анкетный детективНисколько не укоротив.Вопрос – ответ,Ответ – вопрос,Такой вот, в сущности,Допрос!Они хотят всё это знать,Не полагаясь на склероз.Чиновник вычислит хитроЗдесь, на бумажном рандеву,Какую станцию метроЯ в Копенгагене взорву.Но, к удивлению анкет,Метро там не былоИ нет.

«Кому-то охота…»

Кому-то охотаХодить на плацу,Кому-то военнаяФорма к лицу.Погоны, шевроны,И на орденаНаш шанс повышается,Если война.Пока кто-то ходит, —И зря! – в институт,Вокруг гарнизонаНевесты растут.Ну могут заслать,Посадив на броню,Куда-то в Читу,А и вовсе в Чечню.А кто хочет в штатскомДожить до седин,Ну глупые люди —Конец-то один!

«Для европейских…»

Для европейскихНе гожусь вояжей,Не понимаю даже —Бестолков,Как плещется водаУ каннских пляжей,Не зная иностранных языков.

Могу принять «направо»За «налево»,Но был же этот случайБез конца —Мне ручкой помахалаКоролеваВ воротахБукингемского дворца.

Я даже и не понял —Кто я, где я,Когда, весь в черном шлемеИ сукне,Мне полисменНе надавал по шее,Не накричал,А улыбнулся мне.

Наверно бы,Увлекшийся картиной,О небывалом случае такомПоэму создалНекто с паспортиной,А я лишь к слову вспомнил,Со смешком.

«Сервелат из подсобки!..»

Сервелат из подсобки!Советская власть.Но тебе не даноВ ту подсобку попасть.Даже и не мечтай,Если ты не из свит, —Гинеколог стоит,Стоматолог стоит!А теперь – сервелат,Пармалат, карбонад —Все бери – не хочу,Это ж просто разврат!Но возникло в пространствеРазвратных витринВещество несоветское —Холестерин!Карбонада – полно,Сервелата – полно,И промежду колбас —Медицинское «но»!Вот теперь и ответь —А была ли спростаИ советская власть,И витрин пустота?На засыпку вопросСам себе задаю,И ответа покаНа него не даю.

«Возможно, явь?..»

Возможно, явь?Возможно, бред?Ушла и слова не сказала!Вот спицы, шерсть —Она вязала,Но все же гдеМой пистолет?

Ушла – к кому?Какая блядь!Я нервно бегаю по дому —А может, все же не к другому,А просто вышла погулять?

Да, крыша сдвинулась,Хорош!В каком я веке —В этом? В оном?Но по мобильным телефонамИ секундантов не найдешь.

Наверно, я сошел с ума!На Черной речке —Там не ели,А все – дома, дома, домаИ нету места для дуэли!

«Всё выдумали там…»

Всё выдумали там —«Би-Лайн» и ноутбуки,А через десять летИ нас возьмет азарт,И все мы переймем,Все спиздим по науке —От сотовых сетейДо пластиковых карт.

А уж когда и мыВ какой возникнем теме,От страха затрясетБетонный Уолл-стрит,И ушлый наш пацанНа школьном ай-би-эмеНью-йорский «Сити-банк»Немножко разорит.

Хорошее у них,Оно и нам не вредно,За ними мы – трусцой,Не надо обгонять,И много-много летОни живут безбедно —Пора бы нам у нихИ это перенять.

Черновики

Лежу, не сплю,А лень проснуться,И как-то враз,Не опосля,И не успеешь потянуться,Приходит первая мысля.И в темноте слова летают,Их белоснежная пургаНа чистом месте наметаетСвои сугробы и снега.Ни вариантов,Ни тетрадок,И ямб,Как милиционер,Наводит в хаосе порядок,Мой генетический размер.Но вот слова угомонились,Неподходящее – ушло!Черновики не сохранились,Мои сугробы – набело.

«Опять она в беспамятстве…»

Опять она в беспамятствеКричалаСвои неугомонные слова,А я молчал,И это означало —Она больна,Она всегда права.И стало тихоПосле урагана,Как было,И она не поняла,Что общего у нас —На дне стакана,А сам стакан —На краешке стола.

«Телевиденье…»

ТелевиденьеНас пудритТелепудрамиИ раскрашиваетС помощью теней,Им не главное,Чтоб были мы премудрыми,Им картинкаВ телевизоре главней.А гримерКолдует кистьюИ тампоном,И таким меня увидитБелый свет,И смотрюсь, бывает, яАлен Делоном,А по сути разговора —Пустоцвет.

«Не другие причины…»

Не другие причины,Не размеры грудей —Западают мужчиныНа блядей, на блядей.

Ах, какое богатство,В ком есть это чуть-чуть,Неприкрытое блядство —Не притворство, а суть.

Это хищное женствоНараспах, напоказ,Обещают блаженствоНе в раю, а сейчас.

И не вечного ради,А взглянул – и в шалаш!И да здравствуют бляди —Вечный двигатель наш.

«Ах, Австрия…»

Ах, Австрия,Родина венских сосисокИ венского вальсаНа все времена!И носит на фракеДостоинств список,Как орден,Великая эта страна.

Ах, Австрия! Австрия,Время застолий.И струдель по-венски,И шницель неплох!И Моцарт,И Штраус,И песни Тироля,Но плохо, что ГитлерИ Захер-Мазох!

«Дом собирался…»

Дом собиралсяКак бы на авось,Какой в нем чепухиНе накопилось!История самаНе поскупилась —Все, что прилипло,То и прижилось.И я, владелецЭтого позора,А вообще —Творения венец,Гляжу поверхБессмысленного сора,Вытягивая шею,Как птенец.

«Официальные визиты…»

Официальные визиты,Глава страны летит с женой,И тут главнее список свиты,А не какой у нас портной.

Но хоть в команде ей не светитНи первой быть и ни второй,«Ассошиэйтед пресс» отметитИ украшенья, и покрой.

Такая нотная эпоха,Решит программа новостей,Не Лора Буш одета плохо —Одеты плохо Ю-Эс-Эй.

«Мы все (почти!)…»

Мы все (почти!)В Москве нечаянны,Никто (почти!)Не зван Москвой,И я въезжал в нее с окраины —Троллейбус пятьдесят восьмой.

Речной вокзал,И давка адская,Никто в Москве меня не знал,И улица Зеленоградская,А дальше – свалка и канал.

А я сидел вполне раскованно,Сидел и складывал слова,А щас в троллейбусе рискованно —Со мной знакома вся Москва.

Сейчас в МосквеПреуспевающейТого, неузнанного, нет,А этот,В центре проживающий,Он старше сталНа сорок лет.

Щипач

«Сладкий миг,Когда ваш кошелекПереходит в надежные руки,То ли пухлый,А то ли пустой!Обучился я этой науке,Только глупый считает —Простой.Дело в данной конкретнойМинуте,Это – вспышка,И я – виртуоз!Не на всяком трамвайномМаршрутеМой конкретный проходитГипноз.На Зацепе сажусь по привычке,И уже ваш лопатник – ничей!Пальцы – что?Ну не больше отмычки,Скрипачи, у них пальцы ловчей.Для меня вы —Как бык на корриде.Мое дело, пока толкотня,Чтоб вы видели всёВ лучшем видеИ не видели только меня.Я ни в чьей не нуждаюсь защите,И в ментовке когда,В тупике,Я же чистый – ищите, ищите! —Кошелек ваш давно на Щипке!И гуляет во мне, трали-вали,Этот вечный трамвайный сквозняк!То, что делают в „Лесоповале“,Не похоже на мой проходняк».

«Я не поеду в Эмираты…»

Я не поеду в Эмираты,В их шестизвездное житье,Они – не сваты мне, не браты,Там все на свете не мое.Я не поеду в Эмираты,Не соблазнюсь на куражеНа их дешевые каратыИ на красавиц в парандже.Я не поеду в Эмираты,Поскольку чтобы в два конца —Моей не очень-то зарплатыХватает только до Ельца.

«Не помню даже…»

Не помню даже —Это он или она,Гармошка концертиноЗапомнилась одна.Он был учитель музыки(А может быть, она),«Веселые ребята» —Вот в какие времена!Гармошка итальянская,И класс за ней поет«Легко на сердце» —Этот маршДо сердца достает.А он под пенье на доскеРисует нотный станИ пишет нотыТе, что знатьЯ не хочу, болван.А на плацу идет футбол,И музыка, она —Не бог весть что,И вообщеФутболу не равна.Ах, если б знала музыка,Она бы и ни дняНе потерпела при себеНеверного меня!

«Все-то праздники…»