Илья Сельвинский - Стихи Страница 3

Что же вдруг над степью понеслось? Будто бы шуршанье, но резины, Будто скрежет, но цепных колес, Свист, но бригадирский, не крысиный Страшное, негаданное тут: На глубинку чудища идут.

Всё живое замерло в степи. Утка, сядь! Лисица, не ступи! Но махины с яркими глазами Выстроились и погасли сами. И тогда-то с воем зимних вьюг Что-то затрещало, зашипело, Шум заметно вырастает в звук: Репродуктор объявил Шопена.

Кто дыханием нежнейшей бури Мир степной мгновенно покорил? Словно плеском лебединых крыл, Руки плещут по клавиатуре! Нет, не лебедь - этого плесканья Не добьется и листва платанья, Даже ветру не произвести Этой дрожи, сладостной до боли, Этого безмолвия почти,Тишины из трепета бемолей.

Я стою среди глухих долин, Маленький - и всё же исполин.

Были шумы. Те же год от года. В этот мир вонзился шум иной: Не громами сбитая природа Человеком созданная. Мной. 1954, Берлинский совхоз Кокчетавской области Илья Сельвинский. Избранные произведения. Библиотека поэта (Большая серия). Ленинград: Советский писатель, 1972.

ПЕРВЫЙ ПЛАСТ Еще не расцвел над степью восток,

Но не дождаться утра И рупор сказал, скрывая восторг:

"Внимание, трактора!"

Громак переходит лужу вброд,

Оттер от грязи каблук, Сел. Сейчас он двинет вперед

"С-80" и плуг.

У этого плуга пять корпусов,

По сталям сизый ручей. Сейчас в ответ на новый зов

Пять упадут секачей.

Уже мотор на мягких громах,

Сигнала ждут топоры... Так отчего же, товарищ Громак,

Задумался ты до поры?

Степь нахохлила каждую пядь,

Но плуг-то за пятерых! Ее, бескрайнюю, распахать

Как новый открыть материк;

Она покроет любой недород,

Зерно пудовое даст. Громак! Тебе поручает народ

Первый

поднять

пласт.

Какая награда за 1000 прежний труд!

Но глубже, чем торжество, Чует Громак: история тут...

И я понимаю его.

"Пошел!"

Отливая, как серебро,

Трактор грянул серьгой. Первый пласт поднялся на ребро,

За ним повалился другой.

И залоснился в жире своем,

Свиному салу сродни, Фиолетовый чернозем,

Перегнои одни.

Первая... Первая борозда!

Но что

одной

за цена? Этой ли тоненькой обуздать

Такое, как целина?

Желтеет степь, и рыжеет дол

Они

во весь

кругозор! А трактор ниточку повел,

Стремясь доползти до зорь.

Вокруг огромный горизонт,

Нахмуренный, злой... А трактор медленно грызет

По нитке шар земной.

Но ниточка уж так строга

И в дымке так тепла, Как гениальная строка,

Что эпос начала. 1954, МТС Кокчетавской области Илья Сельвинский. Избранные произведения. Библиотека поэта (Большая серия). Ленинград: Советский писатель, 1972.

НОЧНАЯ ПАХОТА В темном поле ходят маяки Золотые, яркие такие, В ходе соблюдая мастерски Планировок линии тугие.

Те вон исчезают, но опять Возникают и роятся вроде, А ближайшие на развороте Дико скосоглазятся - и вспять!

И плывут, взмывая над бугром, Тропкою, намеченною строго; И несется тихомирный гром, Мощное потрескиванье, стрекот.

Словно тут средь беркутов и лис Всех созвездий трепетней и чище Этой ночью бурно завелись Непомерной силы светлячища...

На сухмень, на допотопный век, Высветляя линии тугие, Налетела добрая стихия, И стихия эта - Человек. 1954, Кзыл-Ту Илья Сельвинский. Избранные произведения. Библиотека поэта (Большая серия). Ленинград: Советский писатель, 1972.

ТРАКТОР `С-80` Есть вещи, знаменующие время. Скажи, допустим, слово "броневик" И пред тобой гражданская, да Кремль, Да в пулеметных лентах большевик.

Скажи "обрез" - и, матюги обруша, Махновщина средь зелена вина! А в милом русском имени "Катюша" Дохнет Отечественная война.

Тут в каждой вещи - дума и характер. В любой подробности

оттенок свой: Вот я гляжу на этот синий трактор, На флаг его, задорный, заревой,

На гусеничьи ленты в курослепе, На фары, где застряли ковыли, На мощное стекло, в котором степи Как будто сами карту обрели,

И думаю о том, что в этой вещи, Со стенда залетевшей в глухомань, Не только мая радостные вести Коммуны отшлифованная грань. 1954, Боровое Илья Сельвинский. Избранные произведения. Библиотека поэта (Большая серия). Ленинград: Советский писатель, 1972.

ЦЫГАНСКАЯ Эх вы, кони-звери, Звери-кони, эх! Черные да Серый, Да медвежий мех...

Там, за белой пылью, В замети скользя, Небылицей-былью Жаркие глаза...

Былью-небылицей Очи предо мной... Так быстрей же, птицы! Шибче, коренной!

Эх вы, кони-звери, Звери-кони, эх! Черные да Серый, Да медвежий мех.

А глаза сияют, Ласкою маня. Не меня встречают. Ищут не меня,

Только жгут без меры Из-под темных дуг... Гей, чубарь мой серый, Задушевный друг!

Эх вы, кони-звери, Звери-кони, эх! Черные да Серый, Да медвежий мех.

Я рыдать не стану, В дурь не закучу Я тебя достану, Я тебя умчу!

Припадешь устами, Одуришь, как дым... В полынью с конями К черту угодим!

Эх вы, кони-звери, Звери-кони, эх! Вороны да Серый, Да медвежий мех... 1954 Илья Сельвинский. Избранные произведения. Библиотека поэта (Большая серия). Ленинград: Советский писатель, 1972.

СОНЕТ

Правду не надо любить: надо жить ею.

Воспитанный разнообразным чтивом, Ученье схватывая на лету, Ты можешь стать корректным и учтивым, Изысканным, как фигурист на льду.

Но чтобы стать, товарищи, правдивым, Чтобы душе усвоить прямоту, Нельзя учиться видеть правоту Необ 247 ходимо сердцу быть огнивом.

Мы все правдивы. Но в иные дни Считаем правду не совсем удобной, Бестактной, старомодной, допотопной

И гаснут в сердце искры и огни... Правдивость гениальности сродни, А прямота пророчеству подобна. 1955 Илья Сельвинский. Избранные произведения. Библиотека поэта (Большая серия). Ленинград: Советский писатель, 1972.

Счастье - это утоленье боли.

Счастье - это утоленье боли. Мало? Но уж в этом все и вся: Не добиться и ничтожной доли, Никаких потерь не понеся;

Гнев, тоска, размолвки и разлуки Все готово радости служить! До чего же скучно было б жить, Если б не было на свете муки...