Илья Авраменко - Песня Победы. Стихотворения Страница 3

Майя Борисова

Баллада о горячих строках

Он писал эти строки за час перед боем.Он в атаке прикрыл эти строки собою.Он убит был. И под безымянным пригоркомсанитары его подобрали с земли.И когда расстегнули карман гимнастерки,эти строки им пальцы обожгли.По солдатским рукам, точно пламя по веткам,понеслись эти строки сквозь вьюжный простори дошли до редакции крупной газеты,и, дымясь, улеглись на редакторский стол.Их поставили вместо передовицы,и газета огнем налилась до краев.Ты ведь помнишь, обуглены были страницы?Ты ведь помнишь, как вспыхнуло сердце твое?

Бабушка-партизанка

Вот так новость: бабушка сказала,что она сражалась в партизанах!— Кто же взял тебя в отряд, под пули?Ты ж трусиха, милая бабуля!У меня пустячная простуда —у тебя сейчас же с сердцем худо.Если оцарапаюсь до крови,ты теряешь все свое здоровье.А когда в кино палят из пушек,ты же сразу затыкаешь уши! —Бабушка в ответ вздохнула тихо:— Верно... И тогда была трусиха...И тогда мне было с сердцем худо,ежели трясла кого простуда.И тогда при виде чьей-то кровиначисто теряла я здоровье.А когда с пригорка пушка била,мне за всю деревню страшно было!До того пугалась я, бывало,за себя бояться забывала...

Семен Ботвинник

* * *

Берлин горит. Подтаявшая тьмаВсе выше подымается и выше...Огонь вошел в угрюмые дома,И с тяжким гулом оседают крыши,И наземь балки падают, звеня,И жаркий пепел сыплется за ворот...

Я много видел пепла и огня;Я видел свой, войну познавший городИ пламя, полыхающее в нем...Берлин горит совсем другим огнем.

* * *

Время счастливой и скорбной слезы,сладкого хмеля...После войны, как после грозы,птицы запели:

в горлекомок от нахлынувших слов —радостных, горьких...Дудин,Гудзенко,Луконин,Орлов —все в гимнастерках.

Как это вышло —никто не поймет:на пепелищептица в победное утро поетзвонче и чище.

Стих,принесенный оттуда, звучалне для почета...Новое время,начало начал,точка отсчета.

Взяли перо, отомкнули штыки,мы — не мальчишки!Первые споры по части строки,первые книжки...

Разве мы думали, милый, с тобой:сердце устанет,новая молодость — с новой судьбойследом нагрянет.

Новые вина из новой лозы,новые цели...После войны, как после грозы,птицы запели...

Николай Браун

Песня гнева

Памяти композитора Бориса Гольца, автора «Песни гнева», погибшего в дни ленинградской блокады

Он не спит,Он пишет.Мучит голод.Дрожь коптилки.Сумрак ледяной.Что успел он?Так еще он молод!Два десятилетья за спиной.Третье только началось недавноИ до половины не дошло...

Нынче ход какой-то своенравныйМузыки, встающей на крыло,Будто сами возникают звуки,Нарастают,Крепнут,Не сдержать!В кости клавиш бьют костяшки-рукиИ слабеют,Но бегут опять,Слух наполнивГромом,Гулом,Звоном, —Все еще не ясно ничего,Все еще охвачено, как стоном,

Ярым гневом сердца самого.Но уже отрывисто,Как взрывы,Как на марше топающий взвод,Задыхаясь,Здесь,НетерпеливоНота к ноте на листах встает.Все забыто:Голод, сумрак, стужа.

Он опять могуч —И в полный рост,В черных душах сея черный ужас,Музыка встает до самых звезд.— Смерть за смерть! —Взывают миллионы.— Кровь за кровь! —Сердца им в лад стучат.Взрыв.Огонь.И рушатся вагоныПод откос —И к черту, в чертов ад!Он как будто сам в огне.Но рукиКоченеют,И темно в глазах,И куда-то прочь уходят звуки,И потерян такта мерный шаг...Но опять встает, поет, взлетаетМузыкаИ рвется в небосвод,Громом,Гневом,Молнией сверкаетИ уже в бессмертие ведет.

Медаль

Пройдя сквозь долгий грохот боя,На слиток бронзовый легла,Как символ города-героя,Адмиралтейская игла.

Взгляни — заговорит без словаМеталла трепетный язык.И воздух города морского,И над Невой подъятый штык.

Вся бронза дышит, как живая,В граните плещется река,И ветер ленты развеваетНа бескозырке моряка.

И даль пылает золотая,И синью светят небеса.И вдруг, до слуха долетая,Встают из бронзы голоса:

«Мы так за город наш стояли,Так эту землю берегли,Что нынче музыкою стали,Из боя в песню перешли.

Мы слиты из такого сплава,Через такой прошли нагрев,Что стала бронзой наша слава,Навек в металле затвердев».

Слова уходят, затихая,В металл, в бессмертье, в немотуИ, снова бронзой полыхая,Игла пронзает высоту.

Павел Булушев

Салют

(27 января 1944 года)

Мне повезло: я был в числе тех, кому 27 января 1944-го было поручено произвести праздничный салют в честь окончательного снятия блокады и полного разгрома фашистов под стенами Ленинграда. Это был всем праздникам праздник! Яркие всполохи многоцветных ракет высвечивали из январского мрака лица ленинградцев. Люди смеялись и плакали. Я выбрасывал в черное небо шары ракет большой мощности и тоже смеялся и плакал. Но слезы были горьки, как пороховой нагар.

Победа! Победа! Но на войне даже огромная радость ходит рука об руку с большой бедой...

Черное небо вспоротосабельным взмахом ракет.Небо великого городаокрашено в разноцвет.

Падает черное небоотблесками в Неву.Отныне блокада — небыль!В полнеба салют — наяву!

Вьюжится, вьюжится, вьюжитсяогненный снегопад.В огненном вальсе кружитсяпраздничный Ленинград.

А мы у моста Дворцового,из сквера, что у дворца,привычные к ливню свинцовому,впервой палим без свинца.

И я — сотоварищи рядом, —сбросив на снег шинель,развешиваю над Ленинградомпраздничную шрапнель.

Небо золотом вспорото,но черен январский лед.И по червонному золоту —черный свинцовый налет.

И свет, и мрак непролазныйотныне в едином ряду.Победа, вобравшая разоми празднество и беду.

В сверкающем сабельном взмахевзмывает салют в зенит...За этот салют в атакев среду мой брат убит.

У старой землянки

Проносятся весны, уносятся весны.Вздымаются к небу могучие сосны.И в спилах дерев — многоцветные кольца,как память о том, что я был комсомольцем.

...В сосновой тиши, на забытой полянкемы с дочкой нашли котлован от землянки.А в центре, где взвод наш ютился когда-то,зеленый дневальный — сосна вполобхвата.

Когда ж ты успела — из крошечки-семечка?И сколько же минуло времени-времечка?!

Но в спил не взглянуть — от корья до средины.И не перечесть календарные кольца...Вдруг ветер смахнул седину и морщины,и вновь я увидел себя комсомольцем.

И юность, моя комсомольская юностьк землянке со взводом из боя вернулась.И — слышишь? — в соседнем густом мелколесьевновь завелась наша взводная песня.

И жизнь не прожита, и песнь не допета.И каждый уверен: «...вернусь, Лизавета»....Недлинно нам песенки пела война.И все ж я вернулся. — Ну, здравствуй, сосна!

Елена Вечтомова