Марина Цветаева - Борисоглебский, 6. Из лирического дневника 1914—1922 Страница 3

22 сентября 1915

«Заповедей не блюла, не ходила к причастью…»

Заповедей не блюла, не ходила к причастью.— Видно, пока надо мной не пропоют литию, —Буду грешить — как грешу — как грешила:   со страстью!Господом данными мне чувствами — всеми пятью!

Други! — Сообщники! — Вы, чьи наущения —   жгучи!— Вы, сопреступники! — Вы, нежные учителя!Юноши, девы, деревья, созвездия, тучи, —Богу на Страшном суде вместе ответим, Земля!

26 сентября 1915

«В гибельном фолианте…»

В гибельном фолиантеНету соблазна дляЖенщины. — Ars Amandi[9]Женщине — вся земля.

Сердце — любовных зелийЗелье — вернее всех.Женщина с колыбелиЧей-нибудь смертный грех.

Ах, далеко до неба!Губы — близки во мгле…— Бог, не суди! — Ты не былЖенщиной на земле!

29 сентября 1915

«Я знаю правду! Все прежние правды — прочь!..»

Я знаю правду! Все прежние правды — прочь!Не надо людям с людьми на земле бороться.Смотрите: вечер, смотрите: уж скоро ночь.О чем — поэты, любовники, полководцы?

Уж ветер стелется, уже земля в росе,Уж скоро звездная в небе застынет вьюга,И под землею скоро уснем мы все,Кто на земле не давали уснуть друг другу.

3 октября 1915

«Два солнца стынут — о Господи, пощади!..»

Два солнца стынут — о Господи, пощади! —Одно — на небе, другое — в моей груди.

Как эти солнца — прощу ли себе сама? —Как эти солнца сводили меня с ума!

И оба стынут — не больно от их лучей!И то остынет первым, что горячей.

6 октября 1915

«Цыганская страсть разлуки!..»

Цыганская страсть разлуки!Чуть встретишь — уж рвешься прочь!Я лоб уронила в руки,И думаю, глядя в ночь:

Никто, в наших письмах роясь,Не понял до глубины,Как мы вероломны, то есть —Как сами себе верны.

Октябрь 1915

«Полнолунье и мех медвежий…»

Полнолунье и мех медвежий,И бубенчиков легкий пляс…Легкомысленнейший час! — Мне жеГлубочайший час.

Умудрил меня встречный ветер,Снег умилостивил мне взгляд.На пригорке монастырь светелИ от снега — свят.

Вы снежинки с груди собольейМне сцеловываете, друг.Я на дерево гляжу — в поле,И на лунный круг.

За широкой спиной ямщицкойДве не встретите головы.Начинает мне Господь — сниться,Отоснились — Вы.

27 ноября 1915

«Лежат они, написанные наспех…»

Лежат они, написанные наспех,Тяжелые от горечи и нет.Между любовью и любовью распятМой миг, мой час, мой день, мой год, мой век.

И слышу я, что где-то в мире — грозы,Что амазонок копья блещут вновь.— А я пера не удержу! — Две розыСердечную мне высосали кровь.

Москва, 20 декабря 1915

«Даны мне были и голос любый…»

Даны мне были и голос любый,И восхитительный выгиб лба.Судьба меня целовала в губы,Учила первенствовать Судьба.

Устам платила я щедрой данью,Я розы сыпала на гроба…Но на бегу меня тяжкой дланьюСхватила за волосы Судьба!

Петербург, 31 декабря 1915

1916

«Посадила яблоньку…»

Посадила яблоньку:Малым — забавоньку,Старому — младость,Садовнику — радость.

Приманила в горницуБелую горлицу:Вору — досада,Хозяйке — услада.

Породила доченьку —Синие оченьки,Горленку — голосом,Солнышко — волосом. —На горе — девицам,На горе — мóлодцам.

23 января 1916

«Никто ничего не отнял…»

Никто ничего не отнял —Мне сладостно, что мы врозь!Целую Вас через сотниРазъединяющих верст.

Я знаю: наш дар — неравен.Мой голос впервые — тих.Что Вáм, молодой Державин,Мой невоспитанный стих!

На страшный полет крещу Вас:— Лети, молодой орел!Ты солнце стерпел, не щурясь, —Юный ли взгляд мой тяжел?

Нежней и бесповоротнейНикто не глядел Вам вслед…Целую Вас — через сотниРазъединяющих лет.

12 февраля 1916

«Ты запрокидываешь голову…»

Ты запрокидываешь голову —Затем, что ты гордец и враль.Какого спутника веселогоПривел мне нынешний февраль!

Позвякивая карбованцамиИ медленно пуская дым,Торжественными чужестранцамиПроходим городом родным.

Чьи руки бережные трогалиТвои ресницы, красота,Когда, и как, и кем, и много лиЦелованы твои уста —

Не спрашиваю. Дух мой алчущийПереборол сию мечту.В тебе божественного мальчика, —Десятилетнего я чту.

Помедлим у реки, полощущейЦветные бусы фонарей.Я доведу тебя до площади —Видавшей отроков-царей…

Мальчишескую боль высвистывай,И сердце зажимай в горсти…— Мой хладнокровный, мой неистовыйВольноотпущенник — прости!

18 февраля 1916

«Откуда такая нежность?..»

Откуда такая нежность?Не первые — эти кудриРазглаживаю, и губыЗнавала темней твоих.

Всходили и гасли звезды,— Откуда такая нежность? —Всходили и гасли очиУ самых моих очей.

Еще не такие песниЯ слушала ночью темной,— Откуда такая нежность? —На самой груди певца.

Откуда такая нежность?И чтó с нею делать, отрокЛукавый, певец захожий,С ресницами — нет длинней.

18 февраля 1916

«Разлетелось в серебряные дребезги…»

Разлетелось в серебряные дребезги —Зеркало, и в нем — взгляд.Лебеди мои, лебедиСегодня домой летят!

Из облачной выси выпалоМне прямо на грудь — перо.Я сегодня во сне рассыпалаМелкое серебро.

Серебряный клич — звонок.Серебряно мне — петь!Мой выкормыш! лебеденок!Хорошо ли тебе лететь?

Пойду и не скажусьНи матери, ни сродникам.Пойду и встану в церкви,И помолюсь угодникамО лебеде молоденьком.

1 марта 1916

«Гибель от женщины. Вóт — знак…»

Гибель от женщины. Вóт — знакНа ладони твоей, юноша.Долу глаза! Молись! Берегись! ВрагБдит в полýночи.

Не спасет ни песенНебесный дар, ни надменнейший вырез губ.Тем ты и люб,Что небесен.

Ах, запрокинута твоя голова,Полузакрыты глаза — чтó? — пряча.Ах, запрокинется твоя голова —Иначе.

Голыми руками возьмут — ретив! упрям! —Криком твоим всю ночь будет край звóнок!Растреплют крылья твои по всем четырем ветрам,Серафим! — Орленок! —

17 марта 1916