Вадим Алексеев - Хорхе Луис Борхес. Алгорифма Страница 3

А вот и возвращается сегодня:

Моё лицо, мой голос, ноги, руки,

Цвета и формы, запахи и звуки,

И память – наказание Господне!

Довольно снов – в одном из пробуждений

Увидишь мир без этих наваждений.

ОН

Ты – слеп. Твой взор сожжённый ненавидит

Палящий диск, зияющий зловеще.

Теперь ты лишь ощупываешь вещи.

Он – свет, отныне чёрный. Он всё видит.

Мутации луны, капель клепсидры,

И то, как отдают земные недра

Свой скудный сок корням упорным кедра.

В нём рдеют тигры и чернеют гидры.

Как скопище несметных повторений,

Глядящихся в своё отображенье,

Он – сущего живое отраженье

И каждое из Собственных творений.

Я звался Каином. Познав мои страданья,

Господь украсил адом мирозданье.

УГРЫЗЕНИЕ

Я совершил тягчайший из грехов,

Я не был счастлив. Нет мне оправданья.

Извёл я годы, полные страданья,

На поиски несбыточных стихов.

Родители мои меня зачали

Для тверди, влаги, ветра и огня,

Ласкали и лелеяли меня,

А я их предал. Горше нет печали.

Проклятье мне. Я тот, кто дал созреть

В своём уме, очищенном от чувства,

Обманчивым симметриям искусства,

Я их взалкал, а должен был презреть.

Пускай я проклят с самого зачатья -

Веди меня вперёд, моё проклятье!

КОСМОГОНИЯ

1.

Пока ещё ни мрака нет, ни света,

Ни времени, ни точки для отсчёта

В безмерности, ни нечета, ни чёта,

Ни ветхого, ни нового завета.

Но всё уже, предсуществуя, длится:

Слух порождает ухо, око – зренье,

Пространство – вечность… Формы сотворенье,

Которая в трёхмерности гнездится,

А память – гераклитово теченье,

Дарующее сны в него ушедшим…

Грядущее останется в прошедшем.

Петра неотвратимо отреченье -

Как быстро клятву он свою забудет!

Иуда сумму взял. Уже всё будет.

2.

Ещё нет будущего. Нет

Ни тьмы, ни света, ни начала

Нет ни конца. Звёзд и планет

Вокруг светил не заключала

Ещё вселенная. Монет

В кармане горстка не бренчала

Ещё Иудином. Сонет

Слава ещё не увенчала.

Но настоящий уже миг

Есть, значит есть и ока миг,

И ухо мира различило

Уже гул всех будущих книг.

Уж гроздья брошены в точило.

Их кровь стекает. Мир возник.

3.

Ни хаоса, ни мрака. Мрак взыскует,

Глаза, чтоб видеть; в тишине звучанье -

Слух, дабы слышать; нечто – окончанье

Небытия. Уж зеркало ликует.

Пространства нет, ни времени… Стыкует

В ком рифмы Божество, чуя молчанье

Предбытия? Разбойно величанье

Ночи ночей – не тетерев токует!

И Гераклита Тёмного теченье

Из прошлого в грядущее покуда

Не началось неведомо откуда,

А есть уже полнейшее стеченье

Всех обстоятельств. Близок срок Его дня

По окончанию истории. Сегодня.

ЗАГАДКИ

Я, славящий величие Господне,

Быть может, скоро снова стану прахом

И возвращусь с надеждой и со страхом

В мир без вчера, без завтра, без сегодня.

Ни адских мук, ни наслаждений рая

Я не достоин, потому не смею

О них вещать. Подобная Протею,

Меняет формы наша жизнь земная.

Покорный своему предназначенью,

Кем стану я в слепящей круговерти,

Когда конец земному приключенью

Положит любопытный опыт смерти?

Хочу, о, смерть, испить твоё забвенье,

Стать вечным, а не быть им на мгновенье.

НЕВОЗВРАТИМОЕ

Где жизнь моя, не ставшая иною,

Где, славное иль жалкое, моё

Несбывшееся инобытиё,

Какая вещь могла б назваться мною,

Меч или грош, и кто тот человек

– Норвежец? перс? – кого от неминучей

Слепой моей судьбы избавит случай,

Где якорь и где море, путь и век?

Где праведного сна отдохновенье,

Которого навеки лишено

Искусство, потому что лишь оно

Даже во сне не ведает забвенья,

Где та, что день за днём, за годом год

Ждала меня, а, может быть, и ждёт?

ЗАВОРОЖЁННЫЙ

Резная кость, светильники, пергамент,

Луна, созвездья, инструменты, розы,

Ноль, девять цифр и их метаморфозы

И выверенный Дюрера орнамент -

Я допускаю их существованье.

Был Рим, был Карфаген – песок пустыни,

Вот что потом осталось от твердыни,

Разрушенной мечом до основанья!

Я даже допускаю, что подножье

Столпов земли изгрызли океаны,

Что есть на свете расы, культы, страны,

Есть всё! Есть все! Но это будет ложью.

Осталось только ты, мой злосчастье,

Слепое и безмерное, как счастье.

ПРОТЕЙ

Гребцов Улисса вёсла утомили

Волну цвета вина лишь на закате,

К Протею мысли сами устремили

Себя, чьи формы, словно облака те.

Пастух морских барашков пред людьми ли

Являл дар прорицанья? Их искать и

Им в уши говорить, чтобы спрямили

Пути свои, как гром на небоскате?

Герой, что знать грядущее дерзает,

Вместо Протея видит льва, костёр да

Всё что угодно! Длань ко мне простёр, да?

Стану водой, в воде что исчезает.

Единый и премногий человече,

С Протеем из Египта ищешь встречи?

ВТОРОЙ ВАРИАНТ ПРОТЕЯ

Таясь среди песчинок боязливых,

Беспамятный Протей извечно множит

Непостоянство сущего: он может

Быть берегом в приливах и отливах,

Быть камнем, ветром, деревом. Второе,

Что может или мог Протей – провидеть

Грядущее, заведомо предвидеть

Коварство афинян и гибель Трои.

Захваченный врасплох, любой личиной

Он тут же обернётся: сном, химерой,

Огнём и вихрем, тигром и пантерой

Или водой, в воде не различимой.

Так знай: ты тоже соткан из летящих

Мгновений, но уже не настоящих.

НЕВЕДОМОЕ

Луна не сознаёт себя луною,

Песок – песком. Явленьям безразлично

Их назначенье. Сущее безлично.

Вода всего лишь названа водою.

Фигуры не имеют никакого

Значения вне шахматного поля

И игроков. А вдруг и наша воля

Есть только тайный инструмент Другого?

Его нельзя постигнуть. Вера в Бога

Здесь не поможет. Существует мера,

Которую не преступает вера.

Ущербны мысли и мольба убога.

Быть может, цель близка, но неужели

Я лишь стрела, не видящая цели?

ЭДИПОВА ЗАГАДКА

О четырёх ногах он в час рассвета,

Двуногий днём, а вечером трёхногий.

Кто этот зверь, единый и премногий?

От смертных сфинкс ждал верного ответа.

Мы есть Эдип. Он, к зеркалу прильнувший,

Есть тот, кто разгадал в отображенье

Египетского монстра – отраженье

Своей судьбы, его не обманувшей.

В эдиповой загадке как в кошмаре

Плодятся формы триединой твари,

Сплошной и непрерывной как мгновенье.

Ваятель этой формы многоликой

Нам ниспослал из милости великой

Спасительный, бесценный дар забвенья.

ЗЕРКАЛА

Я, заглянувший в ужас отражений,

Не только тех, которые застыли

В пространстве за стеклом под слоем пыли

Коростой ледовитых отложений,

Но и в живую гладь, что подражает

Лазури, этой бездне вертикальной,

Чьё колыханье в пропасти зеркальной

Полёт обратный птицы отражает,

И в неподвижность чёрного гранита,

Где мраморная белая колонна

Отбрасывает в вечность монотонно

Свой контур зыбкий, розами увита,

Так, в сполохах полуночной зарницы

У зеркала курящий нелюдимо,

Смотрю, сощурясь, как сквозь толщу дыма

Двойник мой верный сам в себя глядится.

Все зеркала, что мир наш отражают

В согласии с каким-то древним пактом,

Тем, что сравним с одним двуполым актом,

Всё сущее плодят и умножают.

Таинственное зеркало от века,

Словно магнит, влечёт к себе и манит.

Его поверхность иногда туманит

Предсмертное дыханье человека.

Нас поджидает зеркало! Коль скоро

Ты видишь в нём своё отображенье,

Уже ты не один, есть отраженье,

Есть странный театр зеркального актёра.

Весь этот мир обратный обитаем,

В сетях его сложнейшей паутины

Мы, словно фантастичные раввины,

Справа-налево пишем и читаем.

Не ведая, что он – лишь наважденье,

Злодействовал правитель Эльсинора,

Но был разоблачён игрой актёра

И понял, что не будет пробужденья.

Мы часто видим сны, но отраженья,

Они повсюду, о кошмар зеркальный,

Репертуар постылый и банальный,

Всё тех же лиц всё те же отраженья.

Творец вселенной, и я верю в это,

Так создал мир, что всё в нём неслучайно.

В гармонии вещей пребудет тайна.

Что мрак – для сна, то зеркало – для света.

Бог создал сон, в котором всё возможно,

И зеркало, чей долг – отображенье,