Борис Слуцкий - Собрание сочинений. Т. 1. Стихотворения 1939–1961 Страница 31

ТЕМПЕРАМЕНТЫ

Один — укажет на резон,Другой — полезет на рожон.Один попросит на прокорм,Другой — наперекор.А кто-то уговаривал: идите по домам!В застенке разговаривал, на дыбу подымал.

Характер, темперамент,Короче говоря,Ходили с топорамиНа бога и царя.Ослушники и по́слушники,Прислужники, холопыУ сытости, у пошлости, у бар или Европы,Мятежник и кромешник, опричник, палач.

И все — в одном народе.Не разберешь, хоть плачь.

«Ванька-встанька — самый лучший Ванька…»

Ванька-встанька — самый лучший Ванька.Все другие ваньки залегли,Но отечество прикажет: встань-ка!Ванька-встанька поднялся с земли.

Потому ли, что пустые головыМного легче кверху задирать,То ли от фундамента тяжелого —Это очень трудно разобрать.

Только — чуть отечество прикажет —Ванька отряхнется и стоит.Ежели отчизна промолчит,Ванька тоже все-таки не ляжет.

«Мы, пациенты, мы, пассажиры…»

Мы, пациенты, мы, пассажиры.Мы — управляемые единицы.Нам — не до жиру, были бы живы.

Все-таки как мы сейчас живем?Мы, налогоплательщики, мы, вкладчики,Бывшие подписчики на заем?

Слушатели, зрители, читатели,Все-таки чего мы хотим?За что голосуем мы, избиратели?

Для нас, для запаса первой очереди,В чем он, где он, жизни смысл?А также для запаса второй очереди?

Мы, которые служим срочную,Мы, которые пьем столичную,Что для нас главное, важное, прочное?

Где наше дело? В чем наша честь?Наша, так сказать, сверхзадача?План — есть. А совесть? — есть!Значит, будет и большая удача.

«Ведомому неведом…»

Ведомому неведомВедущего азарт:Бредет лениво следом.Дожди глаза слезят.

В уме вопрос ютится,Живет вопрос жильцом:Чего он суетится?Торопится куда?

Ведущий обеспечитОбед или ночлег,И хворого излечит,И табаку — на всех.

Ведомый ленивоЕст, пьет, спит.Ведущий пашет ниву.Ведомый глушит спирт.

Ведущий отвечает.Ведомый — ни за что.Ведущий получаетСвой доппаек[19] за то:

Коровье масло — 40 граммИ папиросы — 20 грамм,Консервы в банках — 20 грамм,Все это ежедневно,А также пулю — 9 грамм —Однажды в жизни.

«Все-таки стоило кашу заваривать…»

Все-таки стоило кашу заваривать —Так поступать и так разговаривать,Так наступать и так отступать:С гордостью этакою выступать.

Эта осанка и эта надменность —Необходимость и непременность.

Давим фасон (как в былые года).Стиль (современное слово) показываем.Честь (кому надо) всегда оказываем.Кому же не надо — лишь иногда.

«Значит, можно гнуть. Они согнутся…»

Значит, можно гнуть. Они согнутся.Значит, можно гнать. Они — уйдут.Как от гнуса, можно отмахнуться,Зная, что по шее — не дадут.

Значит, если взяться так, как следует,Вот что неминуемо последует:Можно всех их одолеть и сдюжить,Если только силы поднатужить,Можно всех в бараний рог скрутить,Только бы с пути не своротить.

Понято и к исполненью принято,Включено в инструкцию и стих,И играет силушка по жилушкам,Напрягая, как веревки, их.

«Активная оборона стариков…»

Активная оборона стариков,Вылазка, а если можно — наступление,Старых умников и старых дураковРечи, заявления, выступления.

Может быть, последний в жизни разЭто поколение давалоБой за право врак или прикрас,Чтобы все пребыло, как бывало.

На ходу играя кадыками,Кулачонки слабые сжимая,То они кричали, то вздыхали,Жалуясь железно и жеманно.

Это ведь не всякому даетсяНаблюдать, взирать:Умирая, не сдаетсяИ кричит рать.

«Свобода не похожа на красавиц…»

Свобода не похожа на красавиц,Которые,             земли едва касаясь,Проходят демонстраций впереди.С ней жизнь прожить —Не площадь перейти.

Свобода немила, немолода,Несчастна, несчастлива и скорееНапоминает грязного жида,Походит на угрюмого еврея,

Который правду вычитал из книгИ на плечах, от перхоти блестящих,Уныло людям эту правду тащитИ благодарности не ждет от них.

«Справедливость — не приглашают…»

Справедливость — не приглашают.И не звуки приветных речей —Всю дорогу ее оглашаютКрики            попранных палачей.

Справедливость — не постепенноДоползет до тебя и меня.На губах ее — белая пенаГрудью          рвущего ленту                                  коня.

ГЕРОЙ[20]

Отвоевался, отшутился,Отпраздновал, отговорил.В короткий некролог вместилсяВесь список дел, что он творил.

Любил рубашки голубые,Застольный треп и славы дым,И женщины почти любыеНапропалую шли за ним.

Напропалую, наудачу,Навылет жил, орлом и львом,Но ставил равные задачиСебе — с Толстым, при этом — с Львом.

Был солнцем маленькой планеты,Где все не пашут и не жнут,Где все — прозаики, поэтыИ критики —                    бумагу мнут.

Хитро, толково, мудро правил,Судил, рядил, карал, маралИ в чем-то Сталину был равен,Хмельного флота адмирал,

Хмельного войска полководец,В колхозе пьяном — бригадир.И клял и чтил его народец,Которым он руководил.

Но право живота и смертиВыходит боком нам порой.Теперь попробуйте измерьте,Герой ли этот мой герой?

«Все то, что не додумал гений…»

Все то, что не додумал гений,Все то, пророк ошибся в чем,Искупят десять поколений,Оплатят кровью и трудом.

Так пусть цари и полководцы,Князей и королей парадРуководят не как придется, —Как следует — руководят.

А ежели они не будут —Так их осудят и забудут.

Я помню осень на Балканах,Когда рассерженный народВалил в канавы, словно пьяных,Весь мраморно-гранитный сброд.

Своих фельдмаршалов надменных,Своих бездарных королей,Жестоких и высокомерных,Хотел он свергнуть поскорей.

Свистала в воздухе веревка,Бросалась на чугун петля,И тракторист с большой сноровкойВалил в канаву короля.

А с каждым сбитым монументом,Валявшимся у площадей,Все больше становилось местаДля нас — живых. Для нас — людей.

«Ура! Ура!» — толпа кричала.Под это самое «ура!»Жизнь начиналася сначалаИ песня старая звучалаТак, будто сложена вчера:

«Никто не даст нам избавленья,Ни бог, ни царь и ни герой.Добьемся мы освобожденьяСвоею собственной рукой».

ПАМЯТНИК ДОСТОЕВСКОМУ

Как искусство ни упирается,Жизнь, что кровь, выступает из пор.Революция не собираетсяС Достоевским рвать договор.Революция не решается,Хоть отчаянно нарушаетсяДостоевским тот договор.

Революция                   это зеркало,Что ее искривляло, коверкало,Не желает отнюдь разбить.Не решает точно и веско,Как же ей поступить с Достоевским,Как же ей с Достоевским быть.

Из последних, из сбереженныхНа какой-нибудь черный момент —Чемпионов всех нерешенных,Но проклятых                     вопросов срочных,Из гранитов особо прочныхВоздвигается монумент.

Мы ведь нивы его колосья.Мы ведь речи его слога.Голоса его многоголосьяИ зимы его мы — пурга.

А желает или не хочет,Проклянет ли, благословит —Капля времени камень точит.Так что пусть монумент стоит.

«Место государства в жизни личности…»