Дилан Томас - Собрание стихотворений 1934-1953 Страница 32

По сути стих Дилана Томаса часто дисциплинирован и нередко классичен.

Иногда в стихотворении, написанном в основном четверостишиями с обычной перекрестной рифмовкой, попадается «гейневская рифмовка», т.е. рифмуются только четные строки, иногда вдруг рифмуются только нечетные, и ухо с непривычки не улавливает рифмы. Бывает, что рифма отсутствует там, где ее ждешь, и выскакивает там, где ее никак не ждали - где-то через пять или семь строчек... Или вообще как бы случайно, где ей вздумается. Случайность, конечно же, мнимая: рифмы у Дилана Томаса как правило усиливают наиболее важные для автора места.

Томас употребляет и виртуозно-точные рифмы, и предельно банальные, и приблизительные, размещая их в самом произвольном порядке. Иногда ожидаемая рифма уступает место ассонансным или аллитерационным созвучиям. Бывает, что у стихотворения в 14, 13 или 15 строк с пунктирными исчезающими рифмами присутствуют структурные и композиционно-логические признаки сонета (тезис, антитезис, столкновение, вывод). И есть у него даже один сонет, полностью написанный белым «шекспировским» стихом. И все-таки сонет!

* * *

Говоря о переводах, имеет смысл различать формальную близость к подлиннику и верность подлиннику. Для обозначения формальной близости можно употребить слово «точность».

У переводчиков в ходу выражение: «дальше от буквы, ближе к духу». Но дух - малоопределимая вещь...

Переводить Томаса близко к тексту совершенно невозможно. Нельзя заменить английскую синтаксическую невнятицу русской, да еще и с употреблением тех же слов.

Разлетающиеся вольно ассоциации несут по-английски дополнительные нагрузки, связанные с аллитеративностью, со звучанием, дающим определенное эмоциональное содержание.

Достаточно послушать чтение самого Томаса, и становится ясно, что звучание для него - один из доминирующих признаков стиха.

Редкие рифмы, как бы абсолютно случайно рассыпанные по стихотворению в беспорядке - эти рифмы вовсе не случайны, и музыкальный строй стиха несет тут больше эмоциональной, а с ней и смысловой информации, чем синтаксис, которого зачастую в разбушевавшейся стихии Томаса вообще нет, и «случайность», полнейшая неожиданность, максимально произвольное появление или исчезновение рифм необходимо во что бы то ни стало сохранить. Пусть не на тех же самых местах, но в той же степени, потому что они работают на эмоциональный строй строк...

Импрессионистические мазки в стихотворении часто бывают важнее последовательности картин... Эти мазки есть и в переводах, часто не в том порядке, в каком они у автора.

Итак, Томас - это крайний случай той поэзии, которая в переводе может потерять всякое подобие верности именно из-за сохранения вербальной точности.

В каждом стихотворении есть главное, то, что непременно надо сохранить при переводе. У Томаса это чаще всего слышимая интонация, несущая настроение, и гораздо реже - зримая картина.

При переводе Томаса можно жертвовать последовательностью расстановки фраз, порядком расстановки образов... Важно создать у русского читателя настрой, сходный с тем, какой испытывает английский читатель при чтении оригинала. Стих должен вызывать у читателя-слушателя те же или близкие эмоции. Настроения. И в конечном счете даже мысли, которыми так странно и так неканонично делится с нами Томас.

Переводы Томаса могут казаться далекими от буквы подлинника, и при этом передавать его настроение, интонацию часто без видимого сходства слов и даже фраз.

Дилан Томас - поэт, которого можно переводить максимально вольно, но не своевольно, переводчик должен быть предельно и подчиненно близок к эмоциям автора, ни на миг их от себя не отпуская, а прочие компоненты стиха только подчиняя эмоциональному настрою. Для того чтобы быть не внешне, а по всей лирической сути близким к автору.

То есть перевод Томаса должен быть самым вольным переводом, какой можно представить себе. И вместе с тем оставаться переводом именно этих, а не каких-то иных стихов...

Василий Бетаки в своих переводах следовал вышеизложенным принципам.

* * *

Дилан Томас - не только поэт, Дилан Томас - это поэтическая легенда. Дилан Томас - поэт рубежа. Граница классической романтической поэзии и поэзии современной. Без него невозможно увидеть пути сегодняшней англоязычной поэзии.

Предания всех времен в мою жизнь вплелись.

И грядущим векам тоже, наверное, предстоит...

Мячик, который когда-то в парке я кинул ввысь,

До сих пор еще не вернулся, еще летит.

КОММЕНТАРИИ

Это издание - перевод всех стихов из канонической книги «Dylan Thomas: Collected Poems 1934 — 1953» («Дилан Томас: Избранные стихи 1934-1953»). Стихи, вошедшие в этот сборник, практически все были отобраны Томасом в 1952 г. Томас неоднократно говорил, что только эти стихи он хочет сохранить для последующих публикаций.

В «Избранных стихах» Томас фактически собрал под одной обложкой все свои предыдущие книги: «18 стихотворений» (1934), «25 стихотворений» (1936), «Карта любви» (1939) без входившей в нее прозы, «На порогах смертей» (1946), «В деревенском сне» (1952).

В «Избранных стихах» соблюдается тот же порядок расположения стихов, что и в книгах, из которых это собрание составлено.

Кроме отобранных Томасом, в каноническое издание входят два оставшихся незаконченными стихотворения: «В деревенском небе» и «Элегия».

При работе над комментариями использованы комментарии к стихам Томаса, написанные Волфордом Дэвисом (Walford Davies) и Ральфом Модом (Ralph Maud), а так же развернутые комментарии Уильяма Тиндалла (William York Tindall).

Данная книга готовилась к изданию в серии «Литературные памятники», однако публикация ее в этой серии стала невозможной в связи со смертью многолетнего редактора «Литературных памятников» А. Д. Михайлова и самовольными решениями редколлегии.

Это последнее законченное стихотворение Томаса. Оно написано как введение в книгу избранной лирики. «Пролог», как и многие другие томасовские поздние стихи, тесно связан с пейзажем Лохарна, ближе всего «Пролог» к «Стихам на его день рожденья».

Основой «Пролога» стало стихотворное неотправленное письмо, написанное Томасом после возвращения из Америки в Уэльс и обращенное к Джону Малколму Бриннину (John Malcolm Brinnin).

Напечатано в «The Listener» 6 ноября 1952 г.

В стихотворении возникают обычные томасовские темы: сходящиеся и расходящиеся противоположности - жизнь и смерть, море и земля, огонь и вода. Как метафорический Бог, Томас создает разрушительный потоп, и как метафорический Ной строит ковчег.

Читатель едва ли может заметить странный прием автора: первая строка этого стихотворения рифмуется с последней, - сотой; вторая, соответственно, с предпоследней (99-й) и т.д.; а пятидесятая с пятьдесят первой. Таким образом получилось стихотворение, состоящее из одной строфы в 100 строк! Но увидеть это можно, лишь дочитав до строки №50, которая рифмуется со строкой № 51.

Все 18 стихотворений из первого сборника Томаса появляются в «Избранном» в том же порядке, в котором они были напечатаны в сборнике. Они написаны в 1933-1934 годах и относятся к периоду, который сам Томас называл «womb-tomb period» (период «лона и могилы»). Это стихи о рождении, смерти, творчестве. Они полны страхов - страха перед войной, страха перед сексуальным опытом, страха перед литературным провалом. Большая часть стихов из этой книги напоминает рассказы Томаса, написанные тогда же или чуть позже.

Написано весной 1934 г. Томас вложил раннюю редакцию этого стихотворения в письмо Памеле Хэнсфорд Джонсон (Pamela Hansford Jonhnson) от 2-го мая 1934 г.

Стихотворение написано после возвращения в Суонси из Лондона, где Томас провел с Памелой Хэнсфорд Джонсон пасхальные каникулы.

Напечатано в «New Verse» в июне 1934 г.

Как-то раз, гуляя по пляжу с Бертом Триком (Bert Trick), Томас назвал средних лет служащих, вышедших погреться на солнце, летними мальчиками в их паденье.

Стихотворение написано в депрессивном настроении.

Лето - время осуществления надежд, однако мальчики обречены. Как вероятно и все люди.

Нельзя, впрочем, совсем исключить и социальную трактовку - валлийцы, которых экономический кризис гонит из дому, попадают в Лондон, и Лондон их разрушает.

Ранняя редакция этого стихотворения датирована в записной книжке 11 ноября 1933 г. На следующий день Томас послал его Памеле Хэнсфорд Джонсон. Перед публикацией, в марте 1934 г., стихотворение было сильно переработано.