Полное собрание стихотворений и поэм. Том 1 - Эдуард Вениаминович Лимонов Страница 32

С вырезанными сердцами под каждовой лежало по полновесной Красавице и на всяческой прыгал губчатый молодок. — Фра-фра-фра зменовая жизнь местами. Это житип житиплака житиплача житипупля. Житимухи. 5 — Оскольки даю тебе сейчас уже за все прелестные уголковые тайны дать даю сколько что пять рублярей в звоне. Вот выкладел и вот вот осторожно подходить к теплу. — Да нет. О тож то то ти так ногою в носке сюда. — Ну где ж это твоё давай?! А он тычет ей ручку в пудре муке свою и сейчас улыбается. Не поймёт… Сорь заводит патефон где указано как быть. Семандритик не плачет. Но говорит спеша следующее: — Я могу сделать свой деле-бом специальный. — Как специальный деле-бом. Может что неткак где твои принадлежности? — Мои принадлежности сложены и тихи чтоб не висло надо мной — я знаю где они… Сорь ты не взглядом их если захочешь поймёшь а твоим пеплом. — Что же ты не применишь моё тепло — мал. семандрит? Я испортился на фаникулитете когда глядел как пускают В вас нас Сильно же я зелень не сильную симпатично обидел Главные слова твои все высыхают. Семандрит прошёл к верёвке и ножку и сапеге. Он мохнатую сапегу одевать направился Для известий летучей комнаты. Несколько больше намного ль меньше и запели песню так: След теряется в сосках в пупках и в волосах И между ног играют свадьбу ударяя в барабан /детячий/ Но вот ложится семандритик И ветер волосы оставит Шпагатом тело перетянет и редьку затолкает в рты Где гвозди гвозди гвозди он хочет сделать шурля-мурля А всё выходит к деле-бому            Повёрнут он К тому же точно деле-бому Каким ушли Михал Коняков и толстый Гриша Хомяков А след теряется в сосках пупках Но это пара рара рара А есть гортензья в головах — она на всё даёт ответы Припарки маслом не могут… У сливы косточки подохли… Пара-ра-ра съел лилипут да лилипуткину жопенку И сам заперся в комнатёнку А чтоб не выбили его при помощи жёлтого дымы Он умер там в связи с травой и пистолетом и кинжалом И то был Барик Бережнов… она была Ольга Объятьева Чему же плачет семандритик готовясь сам деле-бом-бом Чтоб вылетело дыму столько-то и пороху расход таков-то А освидение такое… А Сорь осталась бы одна… 6 В се в самом банном нежном мире-с… В окне накована луна… На галерее врёшь подсолнух А в сердце коски от мослов А в это время улябийцы работают впотьмах серьёзно И мозок сыплется в песок. Три капли — и всё. В небе был борд. Мужчины и амфибии сочли это нужненцией В фигуфиглярной амуниции враскачку немец пролетал Завидно — говорили пожилые… В то время семандритик умирал… Он наполом жёлтым теперь владел И Сорь его обниминая читала что он баринобол                             Ушедя загуляел Елькое браво его истекло… Что кто ж это делает Женщину одну оставляет И каково придётся ей избрать ремесло — Не сдирай все те повязки что я навязала — Не прячь себя — дай говорить. Не ползи в угол — остановись но всё лицо его скотинело. — Я финарей уже становлюсь — сказал —                  и правда — спустя — реял меж фонарями Бедная Сорь играет в красную игруку домино с голыи Но всё-таки в стене прорезаны дыры… Февраль-март 1967 (1968)

«Русское»: из сборника «Прогулки Валентина и другие стихотворения»

(1968)