Дмитрий Дашков - Поэты 1820–1830-х годов. Том 1 Страница 34

78. ЭЛЕГИЯ («Как медленно приходит счастье…»)

Как медленно приходит счастье,Как быстро кроется оно,Дней юных в долгое ненастьеМне было жить на миг дано!Наказан я за то мгновенье!Надежд пустое обольщеньеВсё горечь услаждает зла,Но мне уж чуждо упоенье,Надежда в сердце умерла!В сем сердце, съеденном тоскою,Больном, убитом, я горюБегущей возвратить мечтоюБлаженства прошлого зарю;Но настоящее как тучаВо всех души несвязных снах,И — вмиг блистает на глазахСлеза невольная, горюча.Я всё навеки потерял,Я мене ветрен, пылок стал!Доверенность к судьбе умчалась,Огнь чувств, восторгов рай исчез,И даром пагубным небесОдна любовь со мной осталась!

79. АЛЕКСАНДРУ ИВАНОВИЧУ МИХАЙЛОВСКОМУ-ДАНИЛЕВСКОМУ

Когда Гораций МеценатаВ своем Тибуре угощал,Не дом, горящий блеском злата,Любимца Августова ждал,Но луг, приют обычный стада,Полянка, десятина сада,Где вечен вод падущих шум,И, в сень уединен ну букаПризвав, дружила их наукаИ прелесть стихотворных дум.

Там, под сабинским чистым небом,Краса эольских дочерей,Младая нимфа с солью, с хлебомВстречала дорогих гостей;Обед — два-три простые блюда;Освобожденный из-под спуда,Залитый маслом вековым —Кувшин с фалерном ароматным…Пир скудный!.. но пирам ли знатнымРавняться, Данилевский, с ним?

Хорола житель не Гораций;Украина — не древний Рим!Но и в приют моих акацийПроложен путь мечтам благим!Столиц нам зодчество безвестно;Но гостю милому не тесноПевца в обители родной;Она низка, ветха… ни слова;Но добра мать моя готоваЧто бог послал делить с тобой.

Военным утомясь разъездом,Пенатов посетить моихНе можешь ли хоть мимоездом?Хотел бы я в кругу своихПринять тебя борщом домашним,С усердьем поселян всегдашнимЗа твой обед благодаритьИ всей твоей семьи почтеннойМоэта влагою беспеннойЗдоровье полной чашей пить.

80. ОНА МЕРТВА

Она мертва! Она не знаетМинуты счастья роковой,Когда завесу подымаетВосторг влюбленною рукой,Когда душа находит словоЗагадки темной бытияИ жизнию заблещут новойБезмолвные глаза ея.

Она мертва! она не знает!Кто ж избранный Пигмалион?Пред кем лед чувств ее растает?Прервется сердца детский сон?И таинствам недремной ночиИзменят, без нескромных слов,И долу потупленны очи,И поступь робкая шагов.

81. НА ХОЛЕРУ

Ивану Александровичу Башилову

Холера вкруг меня кипит;Отвсюду крики скорбны внемлю;Холодный ветр в окно свистит,И легкий снег подернул землю.

Заразы черное крыло,Огромною ширяясь тенью,На села, грады налеглоПредтечею опустошенью.

Глад рыщет с адской девой сей,Подняв оглоданные руки,И, усмехаясь, спорит с нейИ жертв в числе, и в родах муки…

Увы, Башилов, настаетЖестоких испытаний время;И близко страшный жнец идет,Ссекая земнородных племя.

Кто знает, два ли, три ли дняЗдесь под луной предел наш дальной,Спеши ж, друг, навестить меня,Тебя жду с трапезой прощальной!

Без слез, без вздохов, без укорДруг друга крепко мы обнимемИ светло-беззаботный взорНа будущность Вселенной кинем.

Ты помнишь, с детства нам милаСуждений гордая свобода,И целой жизни мысль была:И блага, и права народа.

Поговорим о них, запьемВ последний раз успехи векаИ над могилой предречемВысокий жребий человека!

Что нужды? Пусть постигнет насВсемощный грозною судьбиной!Покойно свой верховный часЯ встречу песнью лебединой!

Под гильотины остриемТак Вернио, Барнавы пели,И в диком торжестве своемТираны Франции бледнели…

82. НА СМЕРТЬ АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВИЧА ПУШКИНА

Таланта в полном блеске онПоник увенчанной главою,Свинцом летучим пораженБратоубийственной рукою;Издетства баловень певецПрелестной музы своенравной,И после жизни бурной, славнойИ бурный встретил он конец.

Негодованье и печальВолнуют грудь и мысль невольно;Увы, кому его не жаль!О Пушкине кому не больно?Один он нам звездой светил,Звучал в предбудущие лета —Зачем же ты его убил,Злодей, отнял у нас Поэта!

Кто право крови дал тебеНад сей главою озаренной?Ты знаешь ли, к его судьбеВосторг прикован полвселенной!Любимец наш, отрада, друг,Честь, украшенье полуночи,—Его напевов — жаждал слух,Его лица — искали очи!

И слышишь ли плачевный звон?Весь Петроград, слиян душою,Подвигся в ходе похоронНеобозримою толпою;Не полководец, не монарх,Он в землю сходит им подобно,И общей грустью в мир загробныйСопровожден любезный прах.

Коль ближние, склонясь челом,В боязни кроются виновной,Ты ль, муза, пред Певца костромПребудешь робкой и безмолвной?Как Цезаря кровавый плащ,Бери, кажи ты Барда тогу,Зови к царю, к народу плачьИ месть кричи земле и богу!

Но успокойся, неба дочь!Кто усладил Певца кончину,Его детя́м успел помочь,Устроив прочно их судьбину, —Тот знает — и не дремлет он,Венчанный россов представитель,И грянет в свой черед закон —Невинных неподкупный мститель!

83. ЭЛИЗИУМ

       Элизиум, цветущий вечно рай           Души вертляной и крылатой,—       Кто на земле, кто будет мой вожатый           В тот светлый, в тот чудесный край?           Два глаза есть и голос милый,           Мне слишком близкие давно,       Им дивное могущество дано       Элизиум творить не за могилой!           Элизиум и чувств и дум!И в миг тот дивный мир пред мною исчезает,       И неземных порывов полон ум,И огнь, чистейший огнь всё сердце проникает.

В. И. ПАНАЕВ

Владимир Иванович Панаев, сын общественного деятеля и видного масона И. И. Панаева, родился 6 ноября 1792 года в городе Тетюшах Казанской губернии. Рано потеряв отца, воспитывался вместе с братьями и сестрами в семье дяди, брата матери, А. В. Страхова, племянника и друга Г. Р. Державина. Образование получил в Казанской губернской гимназии, в 1804 году преобразованной в университет. Еще в нижнем классе гимназии начинает писать стихи, а затем входит в литературное общество университета. По примеру брата и своего учителя, известного идиллика Ф. К. Броннера, Панаев обращается к жанру идиллии — одному из характернейших для европейского сентиментализма (ср. «Дафнис и Милон», 1810); образцом ему служит преромантическая идиллия Геснера. Около 1814 года известие об идиллиях Панаева было передано Державину, который ободрил начинающего поэта. В 1815 году Панаев переезжает в Петербург, лично знакомится с Державиным и входит в его литературный круг. В 1816 году он избирается действительным членом Общества любителей словесности, наук и художеств, а в январе 1820 года — Общества любителей российской словесности. Служит Панаев в департаментах министерств юстиции и путей сообщения (1817), затем в комиссии духовных училищ (1820). Он печатается в «Сыне отечества», «Соревнователе», но особенно в «Благонамеренном», с редактором которого, А. Е. Измайловым, он сошелся ближе других. Панаев был одним из активнейших «михайловцев» и постоянным посетителем салона С. Д. Пономаревой (по преданию, драматическая любовь к нему хозяйки стала причиной ее безвременной смерти). В салоне Пономаревой Панаев был одним из вдохновителей кампании против «молодых поэтов» (Дельвига, Баратынского), хотя непосредственного участия в полемике с ними не принимал.