Вера Павлова - Стихотворения Страница 35

Стихотворения

(Топос (19/04/05))

Как-то слишком словесно,будто придумано кем-то.Боюсь, что моё детство —всего лишь шпионская легенда.Но сколько бы не пытали,каких бы благ не сулили,главное — точность деталии верность высокому стилю.

Прибегала к любимому: глянь-ка!Драгоценным гордилась уловом…На ладони мокрая галька,высыхая, становится словом,вызывая досаду и жалость.Дай же волю слезам бумажным,чтобы галька живой осталась,чтобы слово сделалось влажным.

Бессонница. О.М. Тугая больнатянутой разлукой пуповины.Таблица умножения на нольуже заучена до середины,а ночи не предвидится конца,как мыслям о тебе, таком любимом,что заменил и сына, и отцанебесного. И стал незаменимым.

Основной вопрос философии —слово или таблетки.Психосоматика совести.Скучные тайны кушетки.Лучше сидеть себе тИхонькои пересчитывать звёзды,если Психея и Психика —однофамилицы, не сёстры.

Я тебе — мама. Ты мне — папа.Строим песочный дом.Море встаёт на задние лапы.Ветер виляет хвостом.Солнце лижет мокрые щёки.Папа, купим щенка?Стены надёжны. Башни высоки.И столько ещё песка!..

Исполнить желание на пианино(а как хорошо бы — на скрипке, с оркестром!),понять, что желание неисполнимо,прищуриться над бесконечным реестромразочарований, и, старчески тупоследя за мечтой, уходящей вприпрыжку,привычно заплакать, и крышку со стукомзахлопнуть, и выплюнуть соску-пустышку.

Установленьями священнымистыдливо прикрывая пах,мужчины с маленькими членамисжигают женщин на кострах,и женщины визжат и корчатся,едомы медленным огнём…Оставь топор, моё сокровище, —ты совершенно ни при чём!

Я своё отыгралав перетягиванье одеяла.

Мученье — записывать начерното, что набело пелось.Молочная цельность утрачена.Пришла восковая спелость.Что ж!.. Яблоко, то, треклятое,лишающее покоя,надкусываю. Не проглатываю.Держу за щекою.

Так солнечно, что уши заложило,и я легла к ногам цветущих трави приоткрыла золотую жилупокоя и восторга. Счастлив — прав,несчастен — виноват перед весною.Но как сказать страдальцу-бунтарю,что невоспитанно стоять спиноюк её сияющему алтарю?

Не знаю, беда ли, вина ли?Растерянность или блядство?Читаю дневник как сценарий.Отказываюсь сниматься.Уволь начинать сначала —уж лучше сразу старушкой…Сколько лет я искаласебя под чужой подушкой!

Вот мы и собралиpuzzle из двух деталей!

Арион

куча ножейа режет только одинкуча ручека пишет только однакуча мужчинлюблю тебя одногоможет бытьты наконец заточишь ножи?

Первое в мире событие:сделано то, что не велено.Первое кровопролитие.Недоумение евино.

Мышонок, и лягушка, и зверушканеведома блаженны: им досталасьдуша без психики, психея без психушки,сон без подушки, без бессонниц старость.А тут, что хочешь делай ли, не делай —зарядку, макияж, карьеру, ужин, —проснешься рано утром старой девойс двумя детьми и мирно спящим мужем.

Влюбилась, но не по уши — по пояс.А выше пояса — сплошная совесть.Сними ладонь с моей груди, любимыймоей бессовестною половиной!

“Отелло” в театре теней.Ревность любви длинней.

Не обсохло на губах у БогаБогородицыно молоко.Огненная млечная дорога,о, как ты уводишь далеко! —В то мое двенадцатое летона краю вселенной и земли.…называла звезды Альфа, Бета,списывала в столбик возраст света,добавляла от себя ноли.

Учитель, неживой, полуистлевший,зовет к доске — не школьной, гробовой.Смотрю ему в глазницы… Это ж пеша!С последней парты раздается вой,но что мне до него — пою как птичкапроизведения Пахмутовой.Какое счастье! — Пеша. Не химичка.Не физкультурник, грубый, злой, тупой.

Юность подарила мне подруг.Зрелость подарила мне друзей.Старость, я тебе их подарю.

против течения кровистрасть на нерест идетпротив течения речислово ломает веслопротив течения мыслиснов паруса скользятя плыву по-собачьипротив течения слез

притвориться пьянойчтобы приласкатьсяпритвориться глупойчтоб сказать люблюпритвориться старойчтоб не притворятьсяпритвориться спящейпритворясь что сплю

В школе в учителей влюблялась.В институте учителей хоронила.Вот и вся разницамежду средним и высшим образованием.

Нагота, объясни наготе,кто в ответе и что в ответе?Только сказанное в темнотеактуально на том свете.Там, на третьем реки берегуперед кем-то огненнокрылымтолько тем оправдаться смогу,что тебе в темноте говорила.

Главное, по-человечески проститься.Прости. Круглосуточно открытынудистские пляжи Стикса,искусственные катки Коцита.Главное, положить на местовремя — под коврик у порога.И — каникулы длиннее семестра,перемена важнее урока.

Дидона, блин, Этерисомнительных кровей!Нашла себе потерюи ну носиться с ней.Все песни кровью в горле.Все волосы в золе.Как будто кроме горянет счастья на земле.

Покой: молчанья полон рот.И воля: за любовь награда.Кто-кто, а смерть меня поймет.Кто-кто, а смерть мне будет радаи благодарна: не обол,зеленый, кислый, неразменный,несу, но свадебный подол,а в нем — все яблоки вселенной.

Мое отраженье любит меня,а я его нет.Моя тень любит меня,таскается вследза мною, уламывая, кляня.Тушу свет.Мои стихи любят меня,а я их.

Объятья — кратчайший путьот твердого знака до мягкого,от я до другого я.

Уснем спина к спине,потомки андрогина.Эй, повернись ко мне,любимый, половина!Увы — внезапный сонсам выбирает позу.Ужо тебе, Платон! —Железом, без наркоза…

стирала плохо выжалавсю ночь течет с бельяне знаю как я выжилаи выжила ли яникак не отмываетсяпятно на полспинылюбовь с виной тягаетсяно силы не равны

Наша высокая парностьпарности гласных сродни.Слава тебе, безударность! —Долгие тихие дни,шепота теплое ухо,прекрасноречия стыд,ласковая нескладухасамых заветных обид.

Родина-мать, соблазн великподдаться детскому капризуи показать тебе язык,фотографируясь на визу!

в пионерском лагеренаписала письмосамой себебросила в ящиквернулась домоймне никто не писал?по утрамвынимала из ящика “Правду”наконец получилавскрылапрочлаприклеила в дневникдо сих порраздумываю над ответом

умереть своей смертьюсостариться своей старостьюсозреть своими плодамирасцвести своими цветамиизбавиться от подозреньячто санитарка в роддомеперепутала бирки

В аэропорт! Родные переулки,ад МКАДа, Ленинградка, Химки, лес,березы — арестанты на прогулке,подкладка облаков, испод небес.

1.Смотрю в зеркало:вот женщина,которую любитмой любимый, —и завидую,и ревную.2.Смотрю в зеркало:вот женщина,которую хочетмой желанный, —и зажмуриваюсь,и вздыхаю.3.Смотрю в зеркало:вот женщина,которую броситмой последний, —и злорадствую,и старею.

Тихой, подлой, дрожащей сапоюрасправляюсь с твоими наложницами —фотографиям их выцарапываюглаза маникюрными ножницами.Ну и что, что они уже старые!Ну и что, что тогда меня не было!Ишь, какие осиные талии!Ишь, какие начесы нелепые!

Облачная пелена,проблески сознанья…На миру и смерть красна —в зале ожиданья.Приближение к нулюобратного счета,и последнее люблюна табло отлета.

Хорошие стихи можно написать на ладони,очень хорошие — на детской;хорошие стихи понравятся даже бабуле,очень хорошие — внучке;хорошие можно прочесть при свете одной спички,очень хорошие — без света;хорошие стихи уместятся в один выдох,очень хорошие — в последний.

День проводить на запади встретить новый день,вдохнуть тревожный запахи выдохнуть: сирень,и с нежностью дочернейна перекрестке летувидеть свет вечернийи невечерний свет.

Паразит, не парюсьв шахтах-рудниках,мародер, копаюсьв старых дневниках:начисто ль избытогрязное былье,хорошо ль забытостарое мое?

картонные ботинкирубашки без спинывеселые картинкизаоблачной странынет входа постороннимв бесхозный вертоградгде мы с сестрой хоронимжуков стрекоз цикад

Эта башня срисована с блюдца,с леденца — позолоченный гусь.Я сюда собираюсь вернуться.Я сюда никогда не вернусь.Но всегда остается надежда! —утешаю я мертвых своих.Дальше дальнего их зарубежье.Ближе ближних присутствие их.

Златокудрый ребенок с открытки ретро,большеглазый, откормленный и крылатый,заступись за поющую против ветра,за идущую под руку по канату,за снимавшую комнату у улитки,за дававшую рыбам уроки пенья…Нацарапай печатными на открытке:“Я люблю тебя, мамочка! С днем рожденья!”

1.спала в гамакеукрывшись книгой Юнга“О сновиденьях”2.спала на морена надувном матрасеснились облака3.спала на пляжев Сочи в Нью-Йорке в Ниццеснился всякий вздор4.спала в опередавали “Трубадура”снилась “Турандот”5.спали в обнимкув сотнях разных обличийснились друг другу6.спала во чревеснились земля и небовода и суша7.спала на землевидела подземный сонеле проснулась

Все платья станут велики,слова взаимозаменимы,и хироманты-херувимыразгладят линии руки,и нехорошие дела,как кофе, растворят в хороших,и спросят: как ты назовешь их,тех, кого недородила?

Гуляя в парке на закате,дивясь искусному литью,перчатку снять, чугун погладить,почувствовать всеми пятью,что эти мертвые предметы —решетка, статуя, скамья —гораздо более бессмертны,чем я.

Лежит здесь Павлова В.А. —не проходите мимо! —незаживающе жива,права непоправимо.

летний зимний прудясные денькикак же мне идутласты и конькикак же мне идетнебо лес закати полет полетпод водой и над

парнасский кореш,с помощью отмычкивойдешь, откроешьскобки и кавычки,уйдешь, оставишьластик, промокашку,кавычки настежь,скобки нараспашку…

Зря я, дура, боялась ее,страхом строку коверкала…Смерть — возможность увидеть своелицо без помощи зеркала,разглядеть не мигая, в упорто, что от зеркала пряталось,то, чего не заметил гример.Смотрю. Удивляюсь. Радуюсь.

Агент по недвижимости улиток,готов ли скитальцам помочь ты?На флагах республики космополитов —конверты авиапочты.Зарубка красным, насечка синим.Проштемпелевана марка.На севере холодно, но красиво.На юге красиво, но жарко.

Вернуться на Итаку,порадовать родню,посасывая граппу,почесывать мотню,не ввязываться в драку,обдумывать меню,выгуливать собакупо двадцать раз на дню.

Не сотвори себе кумираиз боли, страха и вины,географ внутреннего мира,историк внутренней войны.Плетутся дьявольские сетииз преждевременных седин.Возможно, ты один на свете.Но в темноте ты не один.

погашен верхний светготовимся ко снуцветастый плотный пледпоправлю подоткнуи поцелую лобхолодный горячои страшно легкий гробсломает мне плечо

Люби меня так, будто тебя — двое:один вчера вернулся из смертного боя,до самых плеч в чужой крови рукава,другому завтра — в бой, гурьбой, под конвоем…Люби меня так, будто меня — двое:одна — твоя невеста, другая — вдова.

Святому не скажу, о чем молюсь,чем мучаюсь, врачу,не покажу собаке, что боюсь,мужчине, что хочу.

Встану очереди в хвост,тихой, медленной, живой.Провожаем на погост.Кто последний? Кто второй?Поклонюсь. Не поднимуглаз на сына и вдовуи пойму, пойму, пойму,как вести себя в гробу.

спать на раскладушкепод открытым небомпод цветущей липойпод цветастым пледомпод раскрытой книгойпод крылом закатапод полой у летапод присмотром сада

Лопата.Брег.Рыбак.Два брата:Чер и Вяк.

вечерняя прохладапоследняя отрадапраправда прапраправдувыводит в сумрак садаумолкла канонадане поднимая взглядапраправда прапраправдуцелует виновато

Укроет милую шалашот поношений и оваций.Какое имя ты мне дашь,на то и буду отзываться.Ты запевай, я подпою.Такие песни, сладкопевец,в рай возвращают. А в раюу Евы не было соперниц.

Стучат колеса, спит попутчица,путь долог, дали голубы…Писать. Иначе не получитсявписаться в поворот судьбы.Так, под диктовку, письма раненым:люблю, скучаю, жду, болит,так Пастернак садам неграмотнымпридумывает алфавит.

Возможности перебирая,захлопываешь жалюзи.Ты пешка. Ты дошла до края.Тебе не хочется в ферзи.Небо плечисто. Поле чисто.Душица, клевер, васильки.Целуешь руку шахматисту.Уходишь с клетчатой доски.

прерывая разговорради поцелуяпрерывая поцелуйради разговорапреуспели в этом такчто под утро губыперестали отличатьпоцелуй от слова

Не то чтобы красива,не то чтобы дурна,на видео смешлива,а в зеркале — грустна,на фото — резколица,по отзывам — проста,я многим буду сниться,когда меня не ста.

Вестник Европы, 2006 N17